Пришествие Второго

Стальное чудовище перемалывало Штормовой Океан, надёжно прикрытое Геллеровым полем. Психическая защита не пропускала чужеродные мысли, но как быть со скверной, которую пасаденец носил глубоко в себе? Трорхеймцы эвакуировали его из Вадистана, но Вадистан остался с ним. На веки вечные, пока Галактика не сгорит!

Лоренц тряхнул головой. Сейчас не время и не место сходить с ума. К тому же, окружающая реальность по сути своей была такой же мыслью, только более навязчивой.

«Интересно, — подумалось ему, — если я перестану думать этот корабль, то выпаду за борт?»

Отвлечься от помрачения можно было только работой. Постояв ещё несколько минут и увидев, как летучие рыбы охотятся на газовую медузу, доктор пошёл в медицинариум.

***

Геллер влетел в реанимационный зал как обычно: без предупреждения и с видом крайнего самодовольства. Его линкор был музеем археотека, но самые продвинутые технологии скрывались не в когиттаторах огневой корректировки, а здесь: в стерильном помещении, где исцеляли самые безнадёжные раны.

Флеминг хлопотал около многофункциональной кровати. Асептические простыни закрепили таким образом, дабы те напоминали балдахин. Они милосердно скрывали тело, весьма отдалённо похожее на человека. Аппарат искусственной вентиляции качал мехами, нагнетая воздух в сожжённые лёгкие. Толстые шланги тянулись в огромный прибор, состоявший из лабиринта полупроницаемых мембран. Запретная алхимия насыщала кровь кислородом и перекачивала её из артерий в вены. На стойках противно гудели механические помпы, вливая коктейль обезболивающих наркотиков.

Князь подозвал доктора к столу.

— Лоренц.

— Уходите, сир.

Хирургеон был там же, где всегда: возле койки с бесценной подопечной. Прошедшие дни выпили живость его лица, и теперь оно смотрелось как маска привидения. Сходство усиливал накрахмаленный халат и белоснежные перчатки.

— Ты не спал уже несколько суток, — констатировал правитель. — Не хочешь в объятья Морфея? Боишься того, что увидишь закрытыми глазами что-то, не предназначенное тебе?

— К чему вы это говорите? Я привык к долгим сменам, и только.

Тиран заглянул ему в глаза и увидел непроницаемую пелену. Так смотрели чучела зверей в парадном зале.

— Я сам когда-то работал врачом в одном лагере, и знаю, как выглядят люди в терминальном состоянии. Она ушла, прими этот факт.

— При всём уважении, ваша светлость, — глухо начал Флеминг, — у меня ещё никто не умирал. И Сэриетта не станет первой.

Рыцарь забилась в судороге. На краткий миг показалась рука, более похожая на трёхпалую клешню. Реаниматор подскочил и нажал несколько рун, укреплённых в контрольной панели из дерева. Конвульсии затихли.

— Что ты ей ввёл? — заинтересовался курфюрст.

— Противосудорожное зелье. С каждым часом нужно всё больше лекарств, а их запасы не бесконечные.

— Зачем ты издеваешься над бедной девочкой? Вгони ей большую дозу, чтоб не мучилась.

— Уходите. — Повторил хирургеон.

Геллер достал конверт.

— Сегодня пришла телеграмма от генерала Дугласа. Президент распустил Колониальный Корпус, но тебя готовы принять на работу в какую-то частную военную компанию.

— Отрадно слышать.

— Упёртый козёл, ты можешь сказать что-то новое? — взорвался старик. — Хватит колдовать над трупом. Феодалы тебе спасибо не скажут.

— Она пала по моей вине! — горячо крикнул хирургеон. — Если бы я смог добраться до раджи, пока он заходил в город…

— Никто не знал, что копьё Шпиц-Эстерлен встретит весь дом Мехенди разом. У неё не было шансов.

— Айзек хотел сидеть в глухой обороне, но мы полезли в контратаку.

— И правильно сделали, — надавил аристократ. — Он ровнял вас по себе, но вы — простые люди. Напомню тебе, что кнехты не могут защищаться так, как это делали роботы.

— Мне всё равно.

Йозеф разочарованно прошёлся по палате. Весьма недолгое время он смотрел, как во флаконе с физиологическим раствором гуляли пузырьки воздуха.

— Идём, — мягко попросил он. — Не растрачивай свой талант. У нас много перспективных раненых, которым не помешают твои навыки.

— Нет. Извините.

«Этот не отступится», — понял трорхеймец. На Востоке шла война, и велась она автоганом, пером и скальпелем. А на любой войне рано или поздно зарождается фанатизм. В Лоренце чувствовалась какая-то мрачная тайна. Прежде чем запустить его на «Отто Кросига», инквизитор фон Крац придирчиво осмотрел конфедерата на предмет скверны.

«У него есть минорные психические способности, — писал в рапорте охотник на ведьм, — но крайне слабые. Они так переплетены с личностью Флеминга и его судьбой, что едва поддаются обнаружению».

Факт в том, что серобокие контактировали с Варпом. Спору нет — они стойко превозмогли атаку Эмпиреев, но Варп запустил корни даже в самых чистых солдат. Ещё не порча, но уже моральное расстройство — такую цену заплатил доктор за возможность покинуть Чухут-Кале.

Церковники верили: Море Душ — это источник зла, но из человека нельзя вылепить то, чем он не является. Хаоситы попросту становились собой, оставляя такие скучные вещи, как мораль и необходимость жить в законном обществе.

Битва за цитадель стала кульминацией всего крестового похода. Кое-кто из высших демонов обратил мимолётное внимание на ту резню, и даже выбрал фаворитов. Тезен помогал вадистанцам. Баффар поддержал рыцарей. Но за кого был Нургл?

В голове курфюрста назрела интересная теория. Спустя мгновение он придумал, как её испытать на деле.

— Сэриетте нужно кое-что особенное. То, чего я не способен дать, — закинул приманку жерманиец. — Вопрос в том, оправдывает ли цель средства? Готов ли ты рискнуть всем ради неё?

Бывший агент посмотрел на него двумя разбитыми окнами в ад.

— Не давайте мне надежду.

— И в мыслях не было. Ты сам должен дойти до точки невозврата. Пусть надежда умрёт. Разреши отчаянию полностью убить волю. И тогда взойдёт твоя личная, тёмная и путеводная звезда! Прислушайся к себе. Может быть, что-то зовёт тебя, а ты зажимаешь уши?

Флеминг задумался.

— Я не могу спать, — прошелестел он. — Но порой забываюсь и вижу, как плыву через циклон. Потом ветер стихает, и вокруг остаётся пустота.

«И те, кто в ней рыщут!»

Князь удовлетворённо потёр руки.

— Геомагнитный вихрь. Не все из них, но самые крупные питаются от источников неизвестной энергии. Я подозреваю, что ими являются локальные варп-прорывы.

— Любой корабль разломится раньше, чем подойдёт к эпицентру.

— Обобщаешь, — поцокал курфюрст. — Послушай старого моряка: главная опасность океана — не волны. Я почему-то спокойно хожу через него, а ваши корыта идут ко дну. Загадка, да?

— Защитные поля? — догадался реаниматор.

— Поля Геллера, — выделил аристократ. — «Отто Кросигом» я рисковать не буду, а вот разведывательный катер мы запустим. Поставим на него сгустители реальности. Я успею обработать данные, прежде чем… ну, ты понял.

— Где корабль?

— Сначала условия, — остудил жерманиец. — Это миссия в один конец. Собери отряд самоубийц или просто запудри головы матросам. Держи со мной вокс-связь так долго, как сможешь, и наука тебя не забудет. Ты согласен?

Повисло долгое молчание.

— Согласен, — решился Флеминг. — Я готов стать вашими глазами в шторме. Взамен освободите двух людей.

Геллер блеснул моноклем.

— Имена.

— Я рекрутирую Лумумбу и Маджира Альхазреда.

***

В душном трюме было мрачно и сыро. В парах от раскалённых топок и текущих маслопроводов угадывалась вонь давно немытого тела. Рой мух лениво порхал в колонне света, напоминая хоровод снежинок. Где-то капала вода. Огромный броненосец построили человеческие руки, но здесь, в его недрах, процветали совершенно другие проявления жизни. Они плели коконы, боролись и отмирали, не догадываясь о Вселенной за пределами корабля.

Чёрный человек вынырнул из теней, как до того просочился из камеры для узников. Он ловко перебирался по ржавым балкам, словно хозяин техногенных джунглей. В его непропорционально длинных руках болтался мешок. Два ряда зубов и белки глаз превращали негра в подобие летающей головы.

— Время работать, Нгумба! — с издёвкой прошептал он и бросил гри-гри.

Костяшки, расписанные первобытными глифами, рассыпались на ржавом полу. Целый удар сердца они лежали неподвижно, а потом затрепетали. Их влекла более древняя сила, чем гравитация. Пальцы мёртвого шамана с его порабощённым духом развеивали покров тайны над будущим. При жизни Говорящий-с-Тотемами планировал съесть Лумумбу, но, в конечном итоге, сам оказался добычей. Кремниевый дротик прервал его земной путь и сделал куда более сговорчивым.

Павший соперник обернулся пророческим узором. Его значение развёртывалось по всем временным направлениям и закольцовывало историю. Эта форма взывала к чему-то, погребённому глубоко в генетической памяти. Она отзывалась рокочущим пением континента, породившего человеческую расу. Таким был гимн Каменного Века: медленный ритм стоп и ладоней, бивших по стенам пещеры.

Лумумба отпустил разум, позволив ему свободно плыть на волнах психического моря. Океаны Карронада не могли сравниться с ним по глубине и населённости. Голоса предков набирали силу. Она вливалась в разум, создавая гобелен туманного видения. Глубокий транс помогал вспомнить вещи, которым лишь предстояло случиться.

Колдун видел, как белая женщина верхом на медведе неслась через ряды безликих фигур. Животное размахивало чёрными когтями. Каждый удар поднимал вихри ядовитой эктоплазмы. Пасть, усеянная клыками-саблями, выдыхала трескучий мороз. Подле воительницы бился косматый вепрь. Рядом выла свора дьявольских волков. Лишь один образ ускользал от обострённого восприятия. Сущность напоминала крупную овчарку, скрытую пеленой совершенной пустоты. В этом звере читалась жестокость, вымуштрованная холодной волей и тяжким долгом. Лишь один смертный оставлял в Эмпиреях столь характерный отпечаток.

«Инквизитор фон Крац, — понял варвар. — Видят Боги: я попробую, какого вкуса его мясо»

Все дороги вели к неизбежной смерти, но каждая изобиловала перекрёстками. Тот, кто присягнул их покровителю, мог нарушить главный закон природы. В конце концов, если ты не хочешь умирать, то можно этого не делать! Шрам на лбу негра выглядел как три переплетённых круга. Благословенная оспа изуродовала его лицо, но переполнила тело неестественным здоровьем и силой.

С начала эпох человечество сопровождали неискупимые грехи. В подлунном мире нельзя одолеть порчу. Очищение — это путь воли, и начиналось оно в тонком мире. Где-то наверху маняще переливался обетованный край. Шаман всегда видел его. Огромное, налитое Варпом око взирало на физический мир. Железные переборки не могли затмить правду.

Великий Чорв, растекавшийся по небу туманной полосой, ожидал просвещения. В пугающих галлюцинациях Лумумба видел силуэты воинов цвета камня. Они шли от планеты к планете, сокрушая целые расы коваными сапогами. Копья света, бившие с небес, жгли ксенохрамы и языческие святыни. Вселенский пожар — это хорошо. Работа на плантациях научила дикаря, что сильные всходы колосятся на пепелище.