Долг и верность. Книга 2

— За день до Заррэта нам по пути попался едва живой мужчина в изорванной одежде с солнечной символикой Службы. Роуок сразу хотел убить, я предложил довезти сюда, на допрос. Если нашелся один враг, рядом должны быть и другие. За ночь нас догнала троица. Та женщина, — Хайн мимолетно показал рукой на Эвели, — Роуока еще и в снегу изваляла. Наших двоих ранили и отбили своего. Конечно, Роуок мне все мозги промыл за свою уязвленную гордость, а я сам едва не напоролся. А уже тут, в Заррэте, как разобрались, что это они в Нордоне начали бунт…

Внезапный гомон голосов со всех сторон оглушил на оба уха, и я оказался словно в самой гуще событий, потеряв из виду Анни. Кто-то крепко сжал мои предплечья, пытаясь повернуть к себе, и восторженно охнул, увидев пустую глазницу — видимо, слухи о случившейся беде в Нордоне сохранили и такие детали.

— А ну, тихо! — громко приказала Аннори, и ее опять услышали с первого раза. Все замолкли, и, повинуясь немой просьбе, я шагнул вперед. К ней.

Она старалась не смотреть на мое увечье, но я все равно заметил, как ее взгляд несколько раз переместился справа-налево и обратно. Она не знала, как продолжить обсуждение, а я не представлял, с чего можно начать.

— До нас дошли слухи о троих незнакомцах и их участии в не свершившейся казни. Наши мольбы не остались без ответа, — перевела Анни взгляд на Эрда и Эвели и произнесла уже официально, склонив голову и положив ладонь на сердце: — Мы принесли дары Природе в память о повстанцах, при жизни попавших в огненную бездну.

В эту короткую паузу на меня с очень большим сомнением смотрел Хайн, словно не понимая, почему Анни до сих пор ничего не сказала о моем происхождении. Кажется, он вот-вот был готов сорваться с места и, повысив голос, выразить сомнение в том, кем мы ему представились.

— Я сожалею, что отсутствие взаимопонимания привело к не самым приятным последствиям. Однако, вы здесь. И мы готовы предложить помощь нашим собратьям по оружию, какой бы ни была цель вашего пути. Если никто не желает оспорить мое предложение о помощи, продолжим собрание через час.

Уже на выходе люди принимались оживленно обсуждать неожиданные события, тесня друг друга. Спустя пару долгих минут комната опустела. Только Хайн продолжал что-то говорить Аннори на ухо, при этом активно жестикулируя, но она лишь отстранено подняла руку, останавливая словами «я его узнала». Уверен, мне не послышалось.

Я оглянулся за спину, Эвели стояла справа от меня, смотря на Анни раненым хищником, застывшим перед последним прыжком. Слева, как оказалось, притаился Эрд. Он опять переминался с ноги на ногу, определенно чувствуя себя не на месте. Видимо, в предложение о помощи они оба не слишком поверили, но как-либо развеять их сомнения в своем состоянии я бы не смог. Все внутри дрожало, горело, дергалось, стенало от желания окунуться в воспоминания, но я опять не поддавался. Слишком иллюзорной и все равно желанной казалась та беспечность и легкость — наверное, в этом и была причина, по которой я старался никогда не выуживать из памяти жизнь до рабства. Это мнение до сих пор осталось неизменным. Смотря на изменившуюся Анни, я четко чувствовал, что рад видеть ее быстро повзрослевшей и потому — все еще живой.

— Вы можете подождать снаружи, — предложил — или попросил их — я, когда Хайн большими шагами направился к двери.

— Уверен? — беспокойно спросила Эвели, и я кивнул ей в ответ.

Эрд вышел последним, и мы с Анни остались вдвоем — в этой слишком большой, слишком тесной комнате. Я опять чувствовал себя юнцом, пожелавшим пригласить на танец самую красивую во всей столице женщину. Но юнцом я больше не был. Мы оба стали совсем другими.

Она нерешительно и в то же время слишком быстро подошла ко мне, аккуратно, нервно и нежно прикоснувшись шершавыми пальцами к моей щетинистой щеке. Как будто я воин, вернувшийся с войны домой. Воин, возвращения которого уже почти перестали ждать.

— Мне стоило догадаться, что это был ты… Темный, остановивший в полете стрелы… — она вымученно улыбнулась и, чуть потянувшись на цыпочках, сжала меня в своих объятиях. Я не мог не ответить. — Больше некому.

Ее тонкие волосы защекотали мой нос, в уголке глаза собралась влага. Никак не ожидая подобных встреч лицом к лицу с прошлым, я теперь никак не мог прийти в себя. Собраться и перестать испытывать стыд, радость, желание.

Анни отстранилась и, не убирая рук с моих плеч, нахмурилась. Ее глаза тоже блестели от слез, но теперь в них застыла обида.

— Но… куда ты пропал на десять лет? — Я едва успел выпрямиться, и тут же, услышав вопрос, покаянно склонил голову: уже знал, что не смогу быстро ей ответить. — Что с тобой случилось? Как ты выжил, как сбежал? Где ты был все это время? — упорно, с горечью в голосе повторила она, продолжая через одежду гладить меня по плечу.

— Поднимался с колен, — почему-то совсем не смущаясь, ответил я и, самозабвенно закрыв глаз, не сразу понял, что одной рукой почти сжимаю через вязаную накидку ее талию.

— Я едва не забыла тебя, Рин, — с грустью и в то же время взбудоражено прошептала Анни, почему-то не отходя и не уворачиваясь. Снизу-вверх она все смотрела на меня — словно в саму душу, — пытаясь для себя что-то понять, и в этом взгляде не было вызова, не было дуэли. Впервые в такой необычной близости все оказалось до боли простым. Есть только я и она. Больше никого. — И это было ошибкой.

Анни вдруг улыбнулась, произнося эти слова, которые прошлись по всему телу почти болезненным возбуждением. Я и сам не заметил, как мои губы накрыли ее. Я исчез и словно нашел себя. Отринул и вернул. Разрушил и вновь создал. В голове бушевал такой сильный шторм, что я даже не слышал стука сердца. Кажется, что-то тяжелое упало на пол, когда мы нашли горизонтальную поверхность, но этого я уже не видел, смотря только на Анни. Смотря в мое прошлое и куда более желанное — невозможное и реальное — настоящее.