Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера

— Логичен встречный вопрос: как это сделать? Если за всю предыдущую жизнь я не набрал и трёх. А времени, как вы говорите, осталось меньше пары месяцев.

— Мы, принимая тебя на грант, сделали тебе очень большой аванс. Там, где ты жил до нас, твои успехи на ниве киберспорта впечатляли. Почему здесь ты не то что не растёшь, а за считанные месяцы вообще скатился?

— Б*я… — а ведь тело с самого начала и начали прессовать именно поэтому.

Но я это только сейчас сообразил, сопоставив. А сам Виктор Седьков даже не думал в эту сторону.

— НЕ ДЕРЗИ!

— Пардон. Оговорился. Сенсей, пожалуйста, продолжайте. — А дальше из меня вырывается на автомате. — Я вам искренне благодарен за эту беседу. Но мне кажется, вы сейчас сдерживаетесь и чего-то не договариваете. Могу попросить вас не подбирать слов и не задумываться над формулировками?

— Лови, — равнодушно пожимает плечами гора мяса в дорогом нейро-кресле. — Комок противоречий и взаимоисключающих директив. Ты — нищета и отброс, которому здесь никто не рад, включая меня. Но ты мог быть полезным, если бы продолжал расти, как спортсмен.

— Что вы думаете о Викторе Седькове как о киберспортсмене лично? Давайте представим, что обсуждаем третьего человека, которого сейчас с нами нет?

— Он очень неплохо развивался, — Трофимов выдаёт грустный взгляд исполнителя смертного приговора. — Но его прогресс резко прекратился после попадания сюда. Там он входил в десятку в абсолютном рейтинге, а здесь не проходит даже квалификации учебных заведений континента.

— Это как мастер спорта, из раза в раз проигрывающий перворазрядникам?

— Не владею этими категориями, но звучит похоже. Да.

— Б*я…

Ладонь кабана оглушительно хлопает по крышке стола.

А мне уже, кажется, всё равно.

— Я отдаю себе отчёт, что удвоить свой рейтинг в оставшееся время ты можешь только чудом, — продолжает завуч. — Но ещё какие-то полгода назад подобные чудеса ты демонстрировал по два раза в неделю.

— Каким образом?! — вырывается у меня, хотя я уже сообразил.

— Вынося всех противников на всех площадках, которые были у вас там. Скажу больше: до тебя я думал, что у нас эти условия более тепличные.

— Получается, если я покажу пристойный результат на Кубке старших школ через неделю, у меня появляется шанс?

— ДА. С условием. Послезавтра — наши внутренние старты, отборочные. Будет формироваться команда школы. Ты должен опередить номер два в школьной команде минимум на двадцать процентов результата.

— Хренасе.

БАХ! Ещё один удар кувалдой в стол, вернее, ладонью.

— Пардон! — подпрыгиваю вместе со стулом.

— Ну и напоследок. Виктор, как ты думаешь, я в курсе твоих регулярных конфликтов со сверстниками? Или администрации школы об этом ничего неизвестно?

— Если вы от ювенальной юстиции даже моё меню на завтрак знаете, то думаю, что в курсе, — отчего бы не пожать плечами ещё раз. — Хотя это и рождает уже мой вопрос: насколько это всё нормально?

— До прихода тебя к нам в школе не было никого с твоего социального уровня. Все учащиеся — элита в прямом смысле слова. И по происхождению, и по перспективам, и по текущим результатам.

— А я кто?

— Сын дворняги. Сам дворняга. Администрация надеялась, дворняга перспективна в будущем.

— Для чего вы мне это говорите?

— Ты очень неплохо попытался отстоять себя в утреннем разговоре с Рашидом. Неплохо с точки зрения твоих интересов. Но мне не нужны проблемы, — он бьёт ладонью в стол ещё раз.

Мания, что ли?

— Вы бы не могли максимально расшифровать последнюю мысль? Чтобы я был уверен, что понимаю вас полностью.

— Твой шанс — это обратно стать тем, кем ты был, в спорте. Но если при этом будут страдать другие ученики, неважно от чего — то рейтинга тебе не видать. Я лично снижу его за асоциальное поведение.

— Э-э-э… Стоит ли мне говорить, что вы сейчас закладываете противоречие?

— Попробуй, — он равнодушно откидывается на спинку кресла.

— Я потому и снизил результат, что меня об этом очень просили, — демонстративно тру нижнюю челюсть. — Вручную просили, много раз подряд и были при этом чертовски убедительными. Я с удивлением обнаружил в вашей школе, что мои победы не нужны в первую очередь моим сверстникам. Сегодня утром попытался первый раз в жизни от…

— Это твои проблемы, — Трофимов спокойно качается вперёд-назад, забрасывая туфли на стол.

Вместе с ногами.

— Я вас не понимаю сейчас.

— Коротко. Если не хочешь улететь на депортацию, ты должен выигрывать за школу. Я бы сказал, что и в этом случае шансы не стопроцентные, но они есть и они не малы. Это раз.

— Два что?

— У других учеников не должно быть от тебя проблем. Точка.

— Каких проблем?! Вы сейчас о чём?!

— Твой удар пальцем в глаз Рашиду. Я закрыл глаза на то, что ты сделал это явно под какой-то химией. Ювеналы звонили, — напоминает он многозначительно. — Сам мальчик жаловаться на тебя не стал, ты этого даже не оценил, кстати. СЕДЬКОВ! Если утренний инцидент не будет последним в школе, второй эпизод будет последним в своей биографии тут.

Ну и поворот. А ведь он отлично понимает всё — судя по его глазам.

Видимо, моё лицо красноречиво вытягивается, потому что в следующее мгновение он пренебрежительно улыбается и добавляет:

— Хочешь сказать что-нибудь о справедливости? Типа, тебя бьют? И ты должен иметь возможность защищаться?