Обороты

Ждать и надеяться, что Рамина успеет вернуться до того, как что-то пойдет не так.

Служба стражника в небольшом городке – работа простая и несложная. Единственная беда, которая может свалиться на головы простых служащих – буйный заезжий и ночное патрулирование. В другой раз можно было бы и вовсе махнуть на это рукой, ведь не появлялись вблизи от Ромиби разбойники, какой толк к тракту-то постоянно ездить! А только не в этот раз.

Приказ об усилении патрулей из Шшааса привез молодой капитан, которого поставили над служащими. Сперва многие гадали – за какие же грехи молодого и рьяного солдата заслали в такую глушь. Но уже после первой встречи с новым капитаном его подчиненные могли с уверенностью сказать – за излишнюю рьяность.

Вот и теперь, вместо того, чтобы ехать по тракту, капитан принудил стражников Ромиби ехать по бездорожью, за что получил уже не один десяток мрачных взглядов. Рвение юнца стояло поперек горла у простых мужиков, ратующих за покой и кружку пива перед сном. Еще не настолько, чтобы его утопили капитана в этой же кружке, но уже близко к тому.

Впрочем, молодой мужчина, что ехал первым, растущего напряжения точно и не замечал. Еще достаточно юный, в седле он держался уверенно и гордо, точно ехал не по заросшей равнине, а путешествовал улицами столицы.

Пристально осматриваясь, он вдруг приподнялся в стременах и даже подался чуть вперед, заметив отсвет пламени среди старых руин.

– А вот и гости… – почти с радостью воскликнул он, с улыбкой обернувшись к своему отряду.

Ответом ему послужили откровенно мрачные взгляды, что остудили пыл юнца полынной горечью. Попав сюда, он думал, что сможет пригодиться, помочь, принести искру чего-то нового в эту глухомань. И серьезно ошибся.

Досадливо поморщившись, Патрик резко хлестнул коня, мечтая, чтобы на руинах и правда очутились разбойники, чтобы можно было вступить в схватку, разогнать хандру… Но все пошло не так с самого начала. Вместо того, чтоб сорваться с места, конь вдруг всхрапнул и поднялся да дыбы так, что Патрик едва удержался в седле.

– Проклятье! – выругавшись, он резко натянул поводья, успокаивая коня.

– Простите, я не хотел испугать вашу лошадь…

Голос, донесшийся точно из-ниоткуда вынудил встрепенуться не только Патрика, но и задремавшую было четверку. Кто-то даже суеверно схватился за амулеты, но «дух» не долго оставался тайным.

Трава чуть поодаль лошади Патрика всколыхнулась и то, что можно было принять за груду камней, зашевелилось, поднялось и отбросило капюшон. Один из мужиков тотчас сплюнул, оставляя в покое амулет, Патрик нахмурился.

– Вы кто? – сурово и резко бросил он, смерив пристальным взглядом незнакомца, чуть дольше задержавшись на мече у его пояса.

Опасения мужчина не вызвал – вполне себе обычный селянин среднего роста в дорожном плаще. Ну лицо выпачкано слишком, ну так ведь селяне вовсе чистотой не озадачиваются.

– Мельник я, господин. С семьей мы из Римбо в Шаис путь держим. Мои там вот стали, – охотно ответил мужчина, махнув в сторону развалин.

– Из Римбо, говоришь? – подозрительно уточнил Патрик, снова смерив говорившего взглядом. – И что вас заставило через пол страны тащиться?

Римбо не был большим городом, но на рынках Шшааса его название звучало часто, особенно в оружейных лавках.

– Так пожар большой был, почитай все сгорело у нас, – развел руками мельник. – Вот в Шаисе решили попробовать счастья. У нас туда знакомый уехал, так приезжал недавно – разбогател… Вот и мы решили, что строиться сызнова все, так на новом месте. А что, господин, разве нельзя теперь так далеко путь держать? Мы люди простые, последних новостей и не знаем, случилось может что?

Чем больше мужчина говорил, тем глупее себя ощущал Патрик. Бесхитростный селянин меньше всего походил на разбойника. Впрочем, разворачивать лошадей сейчас было глупо, подчиненные мужики молчать явно не будут – всем растреплют, что капитан-то и проверять ничего не стал, на слово мужику какому-то поверил.

И не важно, что сами бы уже давно, позевывая, к корчме завернули, на мельничью семью махнув. Ему обязательно припишут, что упустил-де разбойников сущих.

– Давай веди к своим, – резко бросил Патрик.

Пожав плечами, мужчина спокойно развернулся и направился к руинам.

– Так что же, все в порядке выходит? Спокойно нам идти можно будет? – через какое-то время, снова поинтересовался мельник.

Ничего не ответив, Патрик только поморщился. Зато один из стражников за его спиной коротко хохотнул.

– Ты, мужик, вылез откуда? Какие спокойно! Да все уж гудят – принцесса змеиная вот-вот же совершеннолетней станет, из-под власти отца, значится, выйдет, к власти стать до замужества обязана. Так тот и допустить того не собирается. Слышишь, мужик, в жены ее решил взять, чтоб с властью то остаться!

– Кого? – едва не споткнувшись, удивленно уточнил мельник.

– Да дочь же свою, бестолочь! – фыркнул уже другой стражник.

– Это правда? – подняв взгляд к Патрику, что отчего-то напрягся, уточнил мужчина.

Поморщившись, молодой капитан все же опустил взгляд к мельнику.

– Правда, – почти процедил он.

Эту новость трепали и смаковали с особым удовольствием. Новость отвратительную для людей и нагов, круг которой поднимался ропот. Вот только беда в том, что слишком тихим был этот ропот.

Между тем из-за груды, обвала руин, уже показался проход и рыжеватое зарево стало более заметным. И в этом зареве Патрик первым делом заметил высокого и широкоплечего мужчину.

– Это Грег, братец мой, – жизнерадостно представил его мельник.

– А к нам гости? Нужно тогда сказать бабам, пусть побольше готовят! – хлопнув в ладони, воскликнул чернявый, которого назвали Грегом, но Патрик остановил его решительным жестом.

– Мы не гости, а стража Ромиби, патруль!

И если слова незнакомца мужики из Ромиби встретили почти с восторгом, слова капитана подвели их к той черте, за которой только кружка пива и гробовая доска. Четыре мрачных взгляда впились в его спину, а мельник, что все еще стоял у лошади капитана, хлопнул в ладони.

– Да что же вы – боитесь разве, или в чем подозреваете? Да разве мы кому зло сделаем? Не выдумывайте – мы люди честные! Чем богаты – всем поделимся! – воскликнул мельник.

И в этот раз молодой капитан не успел даже рта открыть. Его авторитета уже на хватило на то, чтобы остановить голодных и злых мужиков, что спешились и повели лошадей за Грегом.

Нахмурившись, Патрик вынужден был тоже спешиться.

– Дисциплина ни к черту! – в сердцах выругался он.

– Ну ежели такое в мире творится – не удивительно… А разве же высокие господа из нагов да людей не воспротивились такому? – поинтересовался мельник, знаком указав Патрику, где можно привязать лошадь.

– Противились, не противились, кто слушать их будет, когда говорят они так тихо! После того как нагайше умерла у людей и короля не стало. Все под себя Ссашиха, все под себя, именем наагайе Шайяре прикрываясь. И короля извел и сторонников его переманил. Столько всего обещал, а в итоге сделал слугами своими и с аристократией нагов так и не уравнял в правах! Так что слова людей ничего и не значат. А если бы и значили, не хотят они сплотиться, все на себя тянут! – раздраженно бросил Патрик, уже не в силах сдерживать досаду.

– А что же наги, разве законно наагайе неволить? – осторожно поинтересовался мельник, не сводя с Патрика взгляда.

– Незаконно и ропщут многие, да никто не пойдет против Ссашиха! Наагайе же не лидер, она не такая как мать. За наагаи бы пошли, появись он, да только его может и нет уже. Как унесли эти бродяги первенца нагайше, так и слуха о нем нет.

Разгоряченный досадой, Патрик так и не заметил, что селянин, которому стоило бы называть Шайяре принцессой, что проще для человека, вдруг легко и правильно назвал ее титул. Не заметил он и взгляда из темного угла. Напряженного взгляда желтых глаз, которым стоило бы быть скрытыми повязкой.

Зато заметил «мельник», что чуть прищурился, и поспешил перевести тему.

– Давайте поспешим, все наши бабы уже приготовили, вон какой запах! – простонародно коверкая слова, снова воскликнул он, делая незаметный знак скрытому наблюдателю удалиться.

Не время, не время было рисковать. Они все еще знали слишком мало и одновременно слишком многое удерживало их от любых решительных шагов.

С дневным светом ужасы падения Обители постепенно сглаживались в воспоминаниях людей. Рабочие уже почти закончили с разбором завалов и новые впечатления уже вытесняли пережитое. Владыка был жив, а это главное.

Разумеется, многие были недовольны тем, что Верховный жнец теперь пленник замка, но пока что открыто роптать никто не рисковал. Разве что несколько раз самые ярые фанатики пытались прорваться на прием к Владыке, но удары железных палиц стражи отбивали жажду услужить Зажигающему даже у самых ярых поклонников культа.

Куда хуже приходилось с аристократами. Пусть не прямо, но достаточно часто на приемах в тронном зале раздавалось имя Матаана, что вовсе не радовало Аскара. Всякий раз, когда звучало имя жнеца, он ощущал пронзительную головную боль от взрывов хохота плененного бога.

Отрезанный от мира, тот делал все, чтобы превратить жизнь короля в пытку и ему неплохо это удавалось. Всегда спокойный и сдержанный, Аскар ощущал, что ему все тяжелее сдерживаться в мелочах, все чаще он готов сорваться по пустякам. К постоянному гомону в сознании примешивалась усталость от бессонницы.

Сонные зелья помогали провалиться в беспамятство, но не дарили отдыха. С каждым звоном первого колокола на пятый отсчет от первого в тронном зале собирались аристократы с прошениями. Только в это время они имели право обратиться к Владыке лично. И с каждым разом Аскар улавливал все больше встревоженных шепотков.

Да, он знал, что осунулся, знал, что многие тревожатся, говорят о болезни. О том же осторожно замечал и доктор, но Аскар мог только отмахиваться. С его болезнью не справиться ни одной живой душе.

«И не живой тоже!» – снова громыхнул голос Зажигающего, вынудивший Аскара устало потереть переносицу.

Этот прием казался особенно долгим. В серых залах все просящие казались бесцветными. Такими же, как их прошения – милости, помощи, поддержки. Все то же от тех же.

Порой кивая, Аскар с трудом заставлял себя сосредотачиваться на словах, стараясь держаться ровно и не слишком заваливаться на спинку трона.

До безумия хотелось отдохнуть.

Держало только то, что страдания его не бессмысленны. Пока Матаан в плену, Зажигающий остается только докучливым голосом в его сознании. Он не может влиять ни на что, не может вырваться, пока к нему никто не взывает. А взывать к нему мог только Верховный жнец.

В который раз потерев переносицу, собираясь с силами, Аскар медленно кивнул и выпрямился. Знаком велев просить следующего, Владыка переплел пальцы рук, усилием воли подавляя раздражение от грохота голоса своего пленника. Впрочем, и этот проситель не получил должного внимания.

Едва сухощавый лорд начал путанно излагать прошение, взгляд Аскара скользнул чуть выше его плеча, к двери. Вернее, к проскользнувшему в зал слуге, который что-то быстро сообщил Лаварику.