Братишка Дадли

— Понятно… — Гарри скрипнул зубами. — Да и знаю я, как он меня любит, добрый дедушка. Я это на втором курсе заметил, когда меня василиск цапнул, а директор вместо того, чтобы отправить к мадам Помфри, учинил допрос с пристрастием.

Альберт со странным выражением в глазах оглядел парня с ног до головы, и Гарри счел нужным пояснить:

— Меня феникс исцелил — поплакал на мою руку, рана и зажила, — подумав, Гарри задумчиво добавил: — Наверное, поэтому я не сказал Дамблдору, что у меня шрам кровоточил, я уже тогда перестал верить ему…

— Шрам кровоточил? — переспросил Альберт, протянул руку и откинул волосы со лба Гарри. — Хм… А где он?

— Зажил! — фыркнул Гарри. — Уже год, как его нет. Видите, как я зарос?

— Вижу, — Альберт с усмешкой взъерошил темные лохмы. — Хорошо, продолжайте прятать волосами то, чего нет. Значит, в безопасном Хогвартсе вас укусил василиск, вашу рану залечил феникс, а директор учебного заведения молчит, как мумия, и широкая общественность при этом ничего не знает?

Гарри неловко дернул плечом — да ну его… ещё огласке свои приключения предавать.

— Кстати, — задумался вдруг Альберт. — А почему ваш дом передан в дар городу в качестве памятного мемориала? Вам ещё мало лет, чтобы распоряжаться собственностью. Вы не продавали дом, не подписывали никаких бумаг о передаче недвижимости кому-либо?

— Нет… — Гарри растерянно хлопал глазами, впервые услышав о том, что у него где-то стоит дом, ему уже не принадлежащий.

— Н-да, сынок… — Альберт озабоченно смотрел на него. — Странно всё это, и оно мне не нравится. Вы же единственный живой наследник той недвижимости, почему же кто-то лишил вас даже шанса на него? Вы же вырастете, вступите в права наследования… А теперь получается, что этот кто-то постарался оставить вас ни с чем. Вашим опекуном, как нам известно, является Альбус Дамблдор, вот только странно он вас опекает… Племянница Амелии Боунс писала тёте, что её однокурсник Гарри Поттер с первого курса ходит в обносках, выглядит, как пленник концлагеря, и это несмотря на славу, гремящую вокруг имени знаменитого мальчика. Не знаю как, но с этим надо разобраться.

Сказав это, Альберт засобирался: поправил чехол внутри плаща, сам плащ застегнул, пояс затянул, кивнул помощникам и направился к выходу, бросив на прощание:

— Качалку навестите, он будет рад. Надумаете — напишите мне, я вас встречу и проведу.

Проводив парней из отдела быстрого реагирования, Гарри прошел на террасу. Дурсли настороженно глянули на него.

— Они ушли, — робко пояснил Гарри. — Гостиная в порядке… — добавил он. И замолчал — уж больно странно молчали Дурсли. Но эта странность тут же разъяснилась.

— Мальчишка, ты нас защищал? — глухо рыкнул дядя Вернон. Петунья всхлипнула и прожгла Гарри благодарным взглядом. Толстый Дадли молча таращился на него синими и очень круглыми глазами.

— Ну… — Гарри смущенно съежился, начиная жалеть о своем опрометчивом поступке. Благодарных Дурслей в его жизни ещё не было, и парень не очень хорошо понимал, как к этому относиться. Зато Дурсли, очевидно, понимали — как. Вернон, во всяком случае, смотрел не так враждебно, как прежде, а с какими-то новыми, необъяснимыми пока нотками во взгляде. Гарри просто не поверил ещё, он не знал, что дядя может так смотреть — без злобы и ненависти, а вот так, спокойно, добро, по-человечески.

С этого дня отношения Гарри и Дурслей кардинально переменились. Дядя больше не орал на племянника дурниной, Петунья при каждой встрече заискивающе и виновато улыбалась, ловя его взгляд, а Дадли перестал зажимать свой зад и сбегать при каждом появлении кузена.

Тек по календарю август, и день ото дня Дадли становился всё более ручным, если так можно выразиться о человеке, озлобленном целебной диетой, но тут Гарри просто-напросто схитрил. Видя, что его начали кормить чуточку более сытно, чем Дадли, Гарри щедро поделился с кузеном тортиками, которые он прятал в тайнике под кроватью. Дадли же, изголодавшийся по сладостям, просто вознес Гарри в ранг богов, получая от него кусочки нежного бисквита со сливочным кремом.

А в десятых числах августа случился переломный момент, который доказал извечную истину, а именно, добро всегда вознаграждается.

Шел Гарри домой от супермаркета «Бейли», груженный продуктами, заказанными Петуньей, и наткнулся на шайку старых дружков Дадли.

— Эй, смотрите, кто тут шляется! — возликовал Пирс Полкисс.

— Тормози, Тортила! — велел Гордон, закатывая рукава. — Давно мы тебя не чистили?

Гарри растерянно замер. Руки заняты пакетами, палочка — дома, а бить будут больно, это он знал точно.

— Ша! Рули назад, — из переулка шагнул Дадли. — Матери не понравится, если продукты пострадают.

— А они на земле постоят, пока мы Поттера помутузим, — Гордон деловито захрустел пальцами.

— А домой их кто отнесет? — сварливо огрызнулся Дадли. — Я, что ли?!

— Верно, — Гордон примиряюще вскинул руки. — Живи пока, очкарик. Пошли, ребята.

К дому номер четыре на улице Тисовой подошли уже братья. Не враждующие с детства кузены, а настоящие двоюродные родичи: братец Гарри и братишка Дадли.