Ненаписанное будущее

— Что, правда?

Аврора вновь хихикнула.

— Я знаю, это трудно представить, но все так и было. Помню, Вектор говорила, что Снейп — единственный из мужчин, которого она хотела бы видеть постоянно поддатым. Мы каждый раз пытались его подпоить на вечеринках по случаю окончания семестра, чтобы только увидеть ту, другую его сторону. У него и правда была чудесная улыбка… — она тряхнула головой и выкинула в кусты розу, которую держала в руках. — Но потом все прекратилось. Я только после его смерти поняла, что уже много лет не видела, как он улыбается.

Дорожка привела их обратно к скамейке у двери.

— Но хватит о нем. Скажи, Гермиона, чем ты собираешься заняться теперь? Ты больше не можешь прятаться в замке, ремонт закончен. Пойдешь-таки в Отдел магического правопорядка, к друзьям?

Гермиона скривилась.

— Нет уж. Не хочется мне становиться аврором, да и друзья вовсе не желают, чтобы я работала там же, где они. Похоже, я нагоняю на них тоску. А когда я порвала с Роном, все стало еще сложнее. Честно говоря, я вообще не знаю, что мне теперь делать. Но в чем я уверена, так это в том, что в Британии оставаться не стоит. Так что я решила уехать… куда-нибудь, где меня никто не знает. Мне теперь положена военная пенсия; шиковать я не собираюсь, так что денег хватит надолго. Здесь меня больше ничто не держит.

Аврора положила руку ей на плечо, сжала пальцы.

— Нам будет тебя не хватать, но я понимаю: ты ищешь свое место в жизни.

— Спасибо, — Гермиона улыбнулась.

— Когда ты уезжаешь?

— Сегодня вечером. Собственно говоря, вот прямо сейчас. Осталось только переодеться и захватить вещи. У меня портключ до Амстердама. Я решила начать оттуда; забронировала номер в хостеле для ведьм — и понятия не имею, что буду делать, когда та неделя закончится.

— Думаю, тебя ждет интересное приключение. Мне прямо-таки захотелось отправиться с тобой. Кстати, ты разобралась с Выручай-комнатой? Или она по-прежнему гоняется за тобой по всему замку?

— Гоняется. Но вы же помните, это очень древняя комната. Мне кажется, когда-то она сломалась и перестала появляться, где ей вздумается, а теперь мы ее починили, и она опять принялась за свое.

— Ты так говоришь, будто она разумное существо.

Гермиона засмеялась.

— Еще какое! — заметила взгляд Синистры и покачала головой. — Да знаю я, что это не так — сама же исследовала все чары, которые на нее наложены, и понимаю, что ничего подобного просто не может быть. Но все равно временами я готова поклясться, что эта комната что-то задумала. Либо она одержима духом большого, игривого щенка. Честное слово, порой она словно прыгает вокруг и ждет, чтобы я кинула ей мячик. — Обе женщины рассмеялись, и Гермиона махнула рукой. — Единственное, что я так и не смогла понять, это как ей иногда удается появляться в двух местах одновременно, но тут уж пусть разбирается Филиус. А я ухожу. Да, точно, мне пора.

Синистра понимающе улыбнулась.

— Тогда иди, прощайся, не буду мешать.

Гермиона покачала головой.

— Думаю, не стоит портить людям праздник. Я уже отправила всем сов. Вот проснутся завтра и все прочитают.

Синистра притянула ее к себе.

— Ну давай хоть я с тобой попрощаюсь. Ты спасла нас всех — я благодарна тебе и горжусь, что учила тебя и что мы целый год проработали вместе. Удачи тебе, Гермиона. И, пожалуйста, пиши, не пропадай.

— Я буду писать, — Гермиона обняла ее в ответ. — Обещаю. И спасибо вам за все.

Она разомкнула объятья, в последний раз махнула рукой и вернулась в Большой зал. Остановившись перед бюстом Северуса Снейпа, провела пальцем по глубокой морщинке между бровей и прошептала:

— Прощайте, профессор. Спасибо вам.

Гермиона в последний раз оглянулась на жизнь, которую оставляла позади, и тихо выскользнула из зала.

Поднявшись к себе в комнату, она быстро сняла парадную мантию и запихнула ее вместе с туфлями и гребнями для волос в свою бисерную сумочку. Надела заранее приготовленные джинсы, футболку и кроссовки и окинула прощальным взглядом место, которое было ее домом все эти месяцы, пока она работала над восстановлением Хогвартса. С грустной улыбкой взяла в руки щербатый цветочный горшок — дешевую маггловскую вещицу из красного пластика. Это был ее портключ. Еще раз взглянула на комнату, вздохнула и вышла.

Прямо перед ее глазами в стене появилась другая дверь. Гермиона хихикнула.

— Ну что ты, я бы не стала уходить, не попрощавшись, — сказала она двери.

Она шагнула вперед и толкнула ее рукой, гадая, что же окажется внутри. Улыбнулась, увидев перед собой зал «Кабаньей головы». Было пусто, но в воздухе слышался смех, и звенели стаканы и кружки.

— Что, у нас будет своя вечеринка? — шутливо спросила она.

Вместо ответа на стойке бара появилось сливочное пиво. Гермиона улыбнулась и подошла, бросила сумочку и цветочный горшок на соседний табурет.

— Ну, спасибо.

Она сделала маленький глоток, слизала пену с губ и принялась осматривать бар в зеркало, висящее на задней стене. Выручай-комната стала ее любимым детищем; она всю душу вложила в ее ремонт и испытывала одновременно удовлетворение от хорошо проделанной работы и грусть оттого, что все закончилось. Пока она трудилась, горевать было некогда, а теперь ей предстояло решать, как же склеить обратно свою разломанную жизнь.

Гермиона допила сливочное пиво и поставила стакан на стойку.

— Спасибо тебе еще раз. И знаешь что? Думаю, именно по тебе я буду скучать больше всего, — она встала, подняла свою бисерную сумочку. — Пожелай мне удачи. А я попробую привести себя в порядок — с тобой же у меня получилось. — Взяла зеленый пластиковый горшок и добавила: — И не издевайся над Филиусом, ладно?

Она похлопала ладонью стойку и пошла прочь — из комнаты, из замка.

Неторопливо шагая в сторону Хогсмида, Гермиона вспоминала, как ходила туда студенткой. Еще одна часть ее жизни, с которой она расставалась. Она не планировала возвращаться, хотя… кто знает? Она вообще ничего конкретного не планировала. Проходя по тихим улочкам, она мысленно прощалась с магазинчиками, с которыми было связано столько воспоминаний.

Она остановилась у «Кабаньей головы», достала портключ и коснулась его палочкой. Шепнула: «Портус».

И, прежде чем реальность раскололась пополам, еще успела подумать: «Он ведь раньше был красным…»

* * *

Гермиона чувствовала себя так, будто ее засунули в стиральную машину — такую, как та, что стояла у родителей. Ее крутило в разные стороны, швыряло — то назад, то вперед. Еще немного, и ее бы стошнило шампанским и сливочным пивом, но внезапно все закончилось, и она рухнула вниз.

Ей почти удалось сохранить равновесие. Гермиона сделала несколько неверных шагов, но тут почва окончательно ушла из-под ног, и она упала лицом в грязную лужу.

— Безобразие! — раздался чей-то резкий голос. — Вы испачкали мою лучшую мантию!

Гермиона подняла голову, попыталась убрать упавшую на глаза грязную прядь. Получалось плохо. На нее сверху вниз неприязненно смотрела женщина. Трелони? Что она делает в Амстердаме? Ведь совсем недавно она весело смеялась вместе с Лавандой Браун. А ее мантия… Праздник ведь не мог так рано закончиться, почему же она надела этот ужас с узорчатым подолом?

— Простите, пожалуйста. Давайте я помогу, — предложила Гермиона. Пока Трелони безуспешно выпутывала волшебную палочку из рукава, она махнула своей, накладывая чистящее заклятье. Магия дернулась, словно запнувшись обо что-то, но потом хлынула рекой — по руке, в палочку и дальше вперед, очищая грязь на мантии Трелони. Узорчатый кошмар остался на месте.

— Ну вот и все, — сказала она, пристально глядя на свою палочку. Интересно, что это с ней было такое? — Еще раз простите. Я ужасно сожалею.

— Правильно сожалеете, — заявила Трелони. Гермиона никогда прежде не слышала, чтобы она так высокомерно разговаривала. — Вам должно быть стыдно. Вы препятствуете вестнице судьбы — в тот знаменательный час, когда грядут перемены, а звезды благоприятствуют смертным. Я видела это! И я не должна опоздать.

Гермиона часто заморгала, глядя, как Трелони распахивает дверь «Кабаньей головы» и скрывается внутри. Потрясла головой — да, так и есть, она по-прежнему в Хогсмиде.

— Что за чертовщина? Что я здесь делаю?

— Я бы сказал, что вы лежите на дороге и мешаете людям пройти, — ответил ехидный голос.

Гермиона обернулась через плечо и увидела, что все ее пожитки валяются в грязи на земле.

— Моя сумочка! Мои вещи! Мои книги! — она села и поискала глазами человека, который с ней заговорил. Увидела, кто стоит рядом, и ахнула: — Мой бог!

Северус Снейп смотрел, как она таращится на него, открыв рот, и на его лице все отчетливей проступала тревога.