Ненаписанное будущее

— Вы так считаете? — она вскочила, начала рыться в вещах и вскоре вытащила щербатый цветочный горшок. Зеленый. Она прищурилась. — Там, в Министерстве, эта штука была красной.

— Правда? Дайте-ка мне.

Он долго колдовал над горшком, накладывая незнакомые Гермионе заклинания. Наконец покачал головой и протянул его обратно.

— Это не портключ.

— А что?

— Испорченный цветочный горшок. — Она возвела глаза к небу, но он остановил ее взмахом руки: — Я хочу сказать, наложенные на него чары рассеялись, как только он оказался в прошлом, до того, как их наложили.

— О. Логично. Так вот что случилось с моей сумочкой — я же наколдовала на нее заклятье Невидимого расширения.

— Хана вашему заклятью, — сказал он.

Гермиона тяжело опустилась на стопку книг.

— И мне тоже… хана.

Рядом открылась дверь, и оттуда шагнула Трелони, нетвердой походкой побрела по улице. Похоже, она их даже не заметила.

— И мне, — тяжело вздохнул он. — Простите, но мне надо идти. Меня ждут.

Гермиона с беспокойством увидела, как он вдруг изменился: живой огонек в глазах исчез, будто и не было, и на лице проступило усталое отчаяние.

— Что случилось? — спросила она.

Он открыл рот, закрыл его и покачал головой.

— Ничего. Просто у меня собеседование. И я немного опаздываю. — Он встал. — Рад был с вами познакомиться, мисс…

— Гермиона, — ответила она. — Меня зовут Гермиона.

— Хорошо, Гермиона. Надеюсь, тебе удастся решить свою проблему. Удачи тебе.

— И тебе… Северус.

На мгновение его глаза радостно вспыхнули, и он улыбнулся. Синистра была права: улыбка преобразила его лицо. Однако она быстро потухла, оставив у Гермионы чувство сожаления. Северус нахмурился.

— Ладно. Быков, чтоб им пусто было, надо брать за рога. — Он повернулся и вошел в «Кабанью голову»; дверь глухо стукнула за его спиной.

Гермиона поймала себя на том, что улыбается ему вслед. Какая удивительная встреча! Она и вообразить не могла, что когда-то существовал такой Северус Снейп — парень, совершенно не похожий на знакомого ей профессора. Обаятельный и какой-то несуразный, он то ершился и ждал подвоха, то изо всех сил рисовался перед ней — словно балансировал между детским любопытством и усталым цинизмом, который позже отточил до совершенства.

Она подумала, что Лили Эванс наверняка еще жива. Ведь именно ее смерть стала поворотным моментом в его судьбе, ожесточила его и заставила забыть о себе, превратила в желчного шпиона. Вести себя так дружелюбно и открыто, с таким искренним любопытством — после того как ее не стало? Это было просто немыслимо.

Гермиона задумалась. А что, если, пообщавшись с ним, она уже изменила его будущее? Один дружеский разговор… возможно ли, чтобы из-за этого его жизнь стала хоть немного светлее?

Она покачала головой. Нет, слишком мала вероятность. И вообще, такие мысли отдавали откровенным нарциссизмом.

По дороге, пошатываясь, шла Трелони — и выглядела преподавательница прорицаний как-то совсем уж не от мира сего. Гермиона нахмурилась. Кошмарная мантия. Почему она такое надела, что на нее нашло? Хотя, зная Трелони… не исключено, что наряды ей выбирало внутреннее око.

Гермиона опустила глаза на испорченную бисерную сумочку — и от внезапного осознания у нее перехватило дыхание. Она резко развернулась — к двери, за которой скрылся Снейп, к дороге, где Трелони уже почти растворилась в подступающих сумерках. Вы препятствуете вестнице судьбы — в тот знаменательный час, когда грядут перемены, а звезды благоприятствуют смертным. Я видела это! И я не должна опоздать…

— О Господи! Боже милосердный!

Гермиона вскочила и принялась в панике размахивать руками, а потом ее захлестнула такая радость, что она запрыгала по улице.

— Кажется, у меня получилось! Я изменила историю!

Она закружилась на месте; в голове лихорадочно мелькали мысли. Каким будет мир, где Снейп не услышит пророчество Трелони?

Он будет жить! И родители Гарри, и Сириус! И Ремус, Тонкс и Фред! И приставучий Колин Криви! Дамблдор! Ее папа и мама…

Она замерла, медленно опустилась на стопку книг. С ее родителями все было в полном порядке, и даже больше: одна аппарация — и она окажется в Лондоне, сможет их увидеть. И их маленькую дочку… Сколько ей сейчас лет? Где-то года полтора, да? Снейп начал преподавать в школе в восемьдесят первом. Но подожди-ка, разве он услышал пророчество не до рождения Гарри? Тогда получается, что… Нет. Это точно было собеседование Трелони, и Снейп его не подслушал.

Она изменила будущее. Изменила собственную жизнь.

На нее словно небо рухнуло.

В этом мире не было никого, с кем она могла бы поделиться своей радостью. Она потерялась в прошлом — и не к кому обратиться, и некуда идти.

Гермиона подняла голову и посмотрела на дверь трактира. Кажется, одного друга она здесь все-таки нашла.

Она взяла в руки бисерную сумочку и принялась аккуратно ее чинить.

Все остальное подождет.

* * *

Гермиона сидела в трактире и дрыгала ногами под столом; перед ней стояли два стакана пива. Она наклонила голову и завесила лицо волосами, пытаясь хоть как-то укрыться от нескромных взглядов посетителей. Аберфорт расхаживал за стойкой, угрожающе порыкивая на мужчин, которые отпускали в ее адрес сальные шуточки. Похоже, в то время было не принято, чтобы женщины ходили по таким местам в одиночку. Во всяком случае, приличные женщины.

Еще немного, и она бы плюнула на все и рванула к выходу, но в этот момент наверху, на галерее, открылась дверь. Гермиона подняла взгляд и увидела, как по лестнице уныло спускается его высочество Принц-полукровка. Она подпрыгнула, стукнулась об стол и расплескала пиво — и замахала ему руками. Он остановился, огляделся вокруг, а потом с озадаченным видом направился к ней.

— Ты что, до сих пор не ушла? — спросил он.

Она ткнула пальцем в стол.

— Помнишь, я обещала угостить тебя пивом?

Он несколько раз моргнул и вновь огляделся по сторонам.

— И все это время ты сидела здесь?

Она прикусила губу и кивнула. Он прищурился.

— Готов поспорить, что ты гриффиндорка.

Она засмеялась и села.

— Разумеется. Ну же, садись. Пожалуйста.

Он фыркнул и выдвинул себе стул.

— Причем гриффиндорка, которая обожает командовать.

— Ты даже не представляешь, насколько.

— Примерно представляю. Я вообще наблюдательный, — он поднял свой стакан. — Твое здоровье.

Она улыбнулась и пригубила пиво, слизнула пену с губы. По правде говоря, сливочное пиво нравилось ей больше, но она побоялась его заказывать — ее бы наверняка обсмеял весь трактир.

— Какой-то ты вышел… как в воду опущенный, — сказала она. — Что, не взяли на работу?

Он откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул.

— Взяли.

— Правда? А по тебе и не скажешь. Разве ты не хотел ее получить?

Его лицо помрачнело.

— Нет.

Гермиона поморщилась. После его смерти она не успокоилась, пока не покопалась хорошенько в его прошлом, и теперь догадывалась, что он чувствует.

— Тогда откажись. Ты же не обязан соглашаться.

Он коротко, резко хохотнул.

— Да уж, много ты понимаешь.

Она вздрогнула. Он выглядел совершенно раздавленным. Не раздумывая, она положила ладонь ему на запястье.

— Я понимаю куда больше, чем тебе бы хотелось, Северус. И знаю, что будущее не предопределено. Ты можешь сам его выбирать.

Несколько мгновений он смотрел вниз, на их руки — а потом впился в нее глазами. И такая отчаянная мольба в них читалась, что Гермиону пробрало до глубины души.

— Неужели дело в этом? — спросил он. — И ты отправилась назад во времени, чтобы изменить мою судьбу?

Она покачала головой, отняла руку.

— Я не собиралась сюда попадать. Не уверена, как это вообще получилось, но то будущее, из которого я пришла, уже изменилось, так что ничто не мешает и тебе измениться тоже. Просто поступай так, как хочешь сам, а не так, как от тебя ожидают другие. — Она отхлебнула пива и аккуратно опустила стакан на подставку. Что, если от ее вмешательства все станет только хуже?

Он склонил голову набок.

— Я тебя не понимаю.

— Ничего, я иногда и сама себя не понимаю, — засмеялась она.

Он робко, неуверенно улыбнулся и поднес стакан ко рту. Кивнул на дверь и спросил:

— А где твои вещи?

Она показала ему бисерную сумочку.

— Я ее починила. Это ненадолго, но день-два она продержится, а к тому времени я куплю новую.

Он кивнул.

— И что ты теперь будешь делать? Ты что-нибудь решила?

— Сниму на ночь комнату в «Дырявом котле», а утром пойду в Министерство, попрошу их помочь.

Снейп мотнул головой в сторону лестницы на галерею:

— Там наверху профессор Дамблдор. Возможно, он сумеет что-нибудь сделать.

Она побледнела, сглотнула комок в горле. Дамблдор. Конечно, он должен быть там.

— Спасибо, но… я лучше схожу в Министерство.

Он сузил глаза и тихо спросил:

— Разве ты не любишь Дамблдора?

Гермиона вздохнула, покачала головой.

— Любить его? Нет. Вот уважать — да, уважаю.

Она ерзала под его пристальным, неотрывным взглядом — и едва не пропустила осторожную попытку проникнуть в ее разум. Быстро закрыла глаза руками.

— Не смей! — возмущенно прошипела она. Посидела, вспоминая основы окклюменции, которые выучила, пока скрывалась с Гарри и Роном. Когда ментальные щиты более-менее встали на место, Гермиона убрала руки и свирепо посмотрела на Снейпа.

У него хватило совести покраснеть, что совершенно не добавило ему привлекательности.

— Извини, — он наклонился к ней через стол. — Но нельзя же так: поманить тайной и ничего не сказать. В чем дело? Я думал, все вы, гриффиндорцы, души в нем не чаете.

— Так и было. И есть. Просто я… повзрослела, пожалуй. Давай не будем о нем. Дамблдор — не лучшая тема для разговора.

Он нахмурился и отодвинулся от нее.

— Ты же говорила, что твоего будущего уже нет.

— Это правда, — ответила она. — Но я не знаю, насколько новое будущее от него отличается. Пожалуйста, я понимаю, как это неприятно, но…

— Почему ты здесь — на самом деле? — с презрительной усмешкой перебил он.

Такая резкая смена тона заставила ее распахнуть глаза. Снейп обижался и капризничал — прямо как избалованный ребенок, которому не дали конфету.

— Зачем ты меня дожидалась? Только не надо этого бреда про пиво. Завтра ты вернешься к себе, так что можешь не притворяться, что тебя волнует чья-то там судьба.

Боже, ну и характер! Гермиона покачала головой.

— Я на самом деле хотела выпить с тобой пива, — сказала она. — Там, в моем будущем, нам не довелось вот так посидеть.

Его лицо смягчилось, он подался вперед.

— Значит, мы не дружили? Там, в твоем будущем?

Она покачала головой.

— А почему? — спросил он. — Я думал, мы друзья. Ты была… — вместо того чтобы договорить, он махнул рукой в сторону двери. — Ты сказала, что знаешь меня. — Он опустил глаза вниз, на свой стакан: — Не похоже, чтобы ты меня ненавидела.

У нее защемило сердце. Ее дружелюбное поведение явно не укладывалось у него в голове — прямо начиная с того момента, когда она улыбнулась ему из грязной лужи.

— Я и правда не ненавижу тебя. Как и многие другие — там, откуда я пришла, — уклончиво сказала она. Уверять, что многие его любили, было бы уже чересчур. Он всегда чувствовал, когда люди ему врут.