Нетерпение сердца

17

Северус

— Девочка уже отчислена, Северус, — Дамблдор спокойно смотрит за его метаниями по кабинету. — В конце концов, не можете же вы физически наказывать ребенка, который не понимает, во что ввязался.

Северус резко поворачивается к нему:

— Я и не собирался.

— Ваше лицо говорило об обратном, поверьте. Вам нужно успокоиться, Северус.

— Я не хочу успокаиваться! — он разъяренно смотрит на человека, который выглядит невозмутимым в любой ситуации. — Вы представляете себе, что произошло?

Дамблдор тяжело вздыхает.

— Мы перепрячем мальчика, но, думаю, пока что…

— Плевать на ребенка! — Северус размашистым шагом подходит к окну. Внизу отчисленная Олридж о чем-то спорит с удивленными родителями. Жаль, что у нее не оторвалась голова, пока он в ярости тряс ее за плечи и пытался выяснить, зачем она это сделала. — Нужно вернуть Мэри, и как можно скорее. Лорд упрям, а она не захочет выдавать информацию просто так. В конце концов, они просто убьют ее.

Последние слова едва слышны, потому что у него нет сил их произносить. Убьют — это не так страшно, как то, что случится с ней, попади она в руки Мальсибера… Думай, думай, как же вытащить ее оттуда и избежать подозрений? Как убедительно сыграть для обеих сторон?

— Вам сейчас опасно там появляться, — замечает Дамблдор, глядя на него с некоторым беспокойством. — И уверен, что вас там как раз-таки не ждут. Так что выбросьте из головы все свои отчаянные планы по спасению мисс Макдональд, вы еще нужны мне. И пожалуйста, пока что не говорите Ремусу.

Северус подходит к его столу и зло смотрит сверху вниз. В это мгновение, в любое мгновение с Мэри может происходить все что угодно.

— Нужен вам как шпион? Несомненно. Еще один потерянный член Ордена, еще одна жизнь, на которую вам наплевать, Дамблдор. Разумеется, ведь Мэри для вас — никто.

— Если бы к Тому попал Блэк, вы бы так не переживали, Северус.

— Как и вы, директор, — он чеканит это со всей неприязнью, на которую способен. — Наша разница в том, что мне наплевать на тех, кто для меня несущественен, а для вас несущественны все подряд, просто пешки в игре…

Дамблдор кашляет — чуть громче, чем обычно, и как-то сердито перекрещивает пальцы. Глаза за его очками блестят.

— Успокойтесь. Если бы я был уверен, что Мэри погибнет, я бы сам отправился в поместье за ней. Но Том слишком долго выслеживал Хранителя и понимает, что это его единственный шанс. Поверьте мне, в ближайшее время он попытается не сломать Мэри, а уговорить ее перейти на свою сторону. У нас есть в запасе как минимум пара дней, чтобы придумать решение…

Северус ударяет кулаком по его столу.

— Нет никакой пары дней, директор! Вы не можете быть ни в чем уверены, и уже давно, иначе Джеймс Поттер остался бы жив.

— Возьмите себя в руки, — Дамблдор встает с кресла и подходит к огню, на котором закипает старенький чайник. — И будьте чуть осторожнее со словами. Я, право, рад видеть, что вы испытываете к мисс Макдональд чувства, на которые, как мне казалось еще пару лет назад, вы не способны. Не буду скрывать, Северус, тогда, на холме, вы были мне отвратительны, о чем я вам и сказал открыто. Но вы сами предложили рисковать собой ради Лили и играли роль великолепно. А теперь вы разглядели в мисс Макдональд что-то, что, видимо, смогло вас заинтересовать. И чтобы она осталась жива, вам нужно разыграть все правильно.

Северус кривит губы так, словно во рту у него горечь.

— Вы же понимаете, что у меня нет выбора, да и нет никакого «правильно». Или предавать Мэри ради общего блага, или предавать Лили ради своих собственных чувств, вот и все. Разумеется, с вашей точки зрения общее благо важнее.

Дамблдор невозмутимо разливает кипяток по высоким чашкам с изящным ободком.

— Зависит от многих факторов. Сядьте, Северус.

— Я не собираюсь распивать с вами чаи.

Дамблдор удивленно приподнимает брови, рассматривая его лицо, потом едва слышно вздыхает:

— Я каждый раз забываю, что вам двадцать два. Все меряю по своим годам, а вы нетерпеливы, влюблены и готовы прямо сейчас броситься спасать мисс Макдональд, и то, что вы все еще слушаете меня — уже подвиг. Немногие стали бы слушать. Во всяком случае, Сириус Блэк бы не стал. Но ведь вы рассудительнее Сириуса, не так ли? Вы не полезете в петлю.

Северус с сомнением берет чашку с горячим чаем, который пахнет мятой и чабрецом, но он на всякий случай принюхивается. Дамблдор — опасный человек, и стоит всегда об этом помнить. Но ничем подозрительным чай не пахнет, и Северус для виду делает глоток.

— А теперь я хочу, чтобы вы кое-что сделали, — директор садится напротив и тоже подносит чашку к губам. — Пахнет летом, не находите? Так быстро пронесся год, скоро уже придет май.

— Я слушаю.

— Отправьтесь к Лестрейнджам прямо сейчас и попробуйте попасть в дом, — Дамблдор хитро улыбается. — Я не люблю, когда моим словам не доверяют. Давайте, давайте, а потом вернетесь и расскажете, как обстоят дела.

Северус смотрит на него с изумлением. Драккл раздери этого безумного старика! Что у него в голове?

— Используйте портал, — Дамблдор радушно протягивает ему горящую едва заметным синим цветом кружку. — Можете ее там оставить, цветочный узор на ручке давно стерся, а умельцев, чтобы ее восстановить, я не найду. И будьте осторожны.

…Дом в центральном Лондоне, который занимают Лестрейнджи последние двести лет, ничем не выделяется на фоне других таких же домов с лепниной и завитушками и массивной дубовой дверью с огромным замком. Подойдя к ней, Северус ощущает непривычную странную вибрацию, и когда он касается ручки, дверь словно отталкивает его со всей силой. Отлетев назад, он едва удерживается на ногах.

— Что за дьявол? — бормочет он, снова потянувшись к ручке. Мысль о том, что Мэри где-то там, внутри, сжимает его сердце. Он обещал не предавать ее, и он не предаст.

— А, Снейп, — из приоткрывшейся двери выглядывает лицо Макнейра. — Тебя не ждут. Погуляй, отдохни пару-тройку дней, наставь «троллей» детишкам. Когда понадобишься, пошлем тебе сову.

Северус холодно интересуется:

— Что-то случилось?

Макнейр улыбается:

— Ты же наверняка знаешь, что у нас эта девка из Ордена. Иначе и не пришел бы посреди рабочей недели, не так ли? Лорд тобой очень доволен: так обыграть этого безмозглого старика, чтобы все выглядело, словно это не ты, а та девчонка из школы отправила Хранителя прямо в дом Беллатрисы.

Северус выдавливает из себя ухмылку.

— Значит, господин доволен?

— Весьма, — Макнейр завистливо вздыхает. — Но он не хочет, чтобы ты передавал информацию о Хранителе сейчас. Потом, попозже, когда мы ее сломаем. Выглядит крепким орешком. Мальсибер злится, что у него пока что нет к ней доступа. Впрочем, после парочки Круцио стало ясно, что ничем подобным из нее информацию не вытянешь, так что, может быть, и Мальсибер пригодится…

Северус сглатывает, продолжая ухмыляться. Со стороны это наверняка выглядит странно, но Макнейр подобных мелочей не замечает. Вот если сейчас, прямо сейчас использовать палочку, пробраться внутрь, найти Мэри… Но одному одновременно с десятком Пожирателей ему не справиться, особенно если среди них окажется Беллатриса. А если он умрет, то шансов спастись у Мэри будет еще меньше. Только бы она не поверила в предательство…

— Есть еще идеи?

— О, разумеется, — Макнейр начинает прикрывать дверь за собой. — Но именно ты об этом знать не должен. Треверс пришлет тебе сову на днях.

И дверь с силой захлопывается, оставляя Северуса по другую сторону от Мэри, по ту сторону — в бессилии, в холодном апреле, в пустоте. И он с яростью топает ногой по брусчатке. Дьявол!

Самое страшное в том, что Мэри может поверить в его предательство. О, Лорд умеет убеждать людей! Постепенно, день за днем, пытка за пыткой, и он может заронить сомнение в ее сердце, и тогда все кончено навсегда.

Трансгрессировав в Хогсмид, Северус бредет по узким улочкам. Апрель пахнет распускающейся листвой и предстоящим летом. Густой запах мокрой земли заполняет легкие. Сам не зная зачем, он стучится в дом, где еще не так давно жила Мэри.

— Заходи, я как раз сварила кофе.

— Я не хочу, — он останавливается на пороге, обводя кухоньку взглядом. Вот здесь они сидели, когда он впервые принес ей шоколад к чаю. Тогда они еще не знали, кем станут друг для друга. Тогда они просто сошлись на том, что Блэк — не подарок.

Потом Северус заглядывает в гостиную: как-то они сидели здесь у огня на низенькой скамеечке, а Годрик, только что найденный, намытый и накормленный, лежал у каминной решетки пузом вверх.

— Что случилось? — мать дергает его за рукав, вытаскивая из воспоминаний. — Ты какой-то смурной.

Он медленно переводит на нее взгляд. Такое даже произносить трудно, но придется.

— Мэри случайно оказалась у Лорда.

Эйлин хмурится, пристально разглядывая его лицо:

— Не уследил, значит.

— Да.

— Упустил единственно стоящее.

— Да.

— Черт бы тебя побрал, — Эйлин в сердцах поворачивается к нему спиной. — Иди, возвращайся в замок, к этому чертовому старику с безумными идеями.

Северус опустошенно опирается плечом о стену.

— Что мне делать? Я не могу прямо сейчас ее спасти, мама. Лорд рядом с ней, а значит, он просто убьет нас обоих. Нужен какой-то план, хороший, выстроенный план, где я буду убедителен.

Эйлин долго молчит, глядя на него и качая головой, словно размышляя о чем-то. Потом он машет рукой и смахивает слезу со щеки. От выражения ее лица, желтоватого и чуть одутловатого, Северусу становится еще хуже, и сердце изнутри словно режут ножом.

— Уходи, — мать распахивает дверь. — У меня нет сил на разговоры. Я бы сказала «без Мэри не возвращайся», но я прекрасно знаю, что такое реальность.

Вернувшись в замок, Северус не поднимается в башню к директору. Завтра, потом, а сегодня нужно придумать и обмозговать все мыслимые и немыслимые решения. Но когда он открывает дверь в свой кабинет, в кресле обнаруживается Регулус, который апатично перелистывает журнал пятого курса.

— Есть дело, — произносит он отчетливо, подняв глаза на Северуса. — И я рассчитываю на твою помощь.

Мэри

Она просыпается с ощущением странной боли во всем теле: такая боль бывает после Круциатуса, но она не помнит, чтобы кто-то применял его к ней. В комнате ее небольшого домика в Хогсмиде тихо, сквозь тонкие тюлевые занавески видно пасмурное апрельское небо.

Мэри подходит к зеркалу в своей лиловой ночной рубашке и с удивлением замечает синяки на предплечьях, разбитую губу с кровоподтеком и бледное лицо.

— Как странно, — произносит она медленно и оглядывается по сторонам.

Нет, это ее комната, ее домик: чтобы убедиться в этом, она выходит в гостиную. Вот книга, которую она читала вчера, вот плед, который было лень сворачивать, а в углу — голубая подстилка Годрика.

— Годрик! — зовет она громко, но никто не отзывается, и тогда Мэри выглядывает в кухню.

У стола, презрительно крутя в руках старое блюдце, стоит Том Реддл. Мэри никогда не видела его в этом облике, и от вида его злых, прищуренных, пронзительных глаз ей на мгновение становится страшно. Она пытается нащупать в кармане палочку, но нащупывает только пустоту.