Нетерпение сердца

Северус кивает, с силой сжимая палочку. У них все равно нет выхода. Третий крестраж — и, возможно, последний. Кроме того, если они заполучат клыки, то он сможет извлечь из них яд василиска, а от него нет противоядия ни для кого.

Василиск появляется раньше, чем они рассчитывают — блестящий, ужасный и непобедимый.

— Сектумсемпра! — выдавливает Северус, но заклинание отлетает от чешуи, и ему приходится спрятаться за статуи, чтобы не словить рикошет.

— Остолбеней! — выкрикивает Регулус и тут же добавляет: — Импедимента! Инкарцеро!

Сначала запутавшийся в веревках, василиск быстро расправляется с ними и скользит уже совсем близко. Противно пахнет мокрой рыбой и тиной. Чем он вообще питается? Северус на мгновение выглядывает из-за статуи и, вспомнив темномагическое заклинание, окружает василиска облаком черного дыма.

— Не работает! — кричит Регулус из своего укрытия.

— Я вижу! — Северус, пользуясь перерывом, перебегает поближе к нему. — Есть идеи? Палочки бессильны. Я не могу попасть ему в глаз, он слишком быстро двигается. Нужно, чтобы он замер хотя бы на мгновение.

Регулус высовывается из-за камня и снова поворачивается к нему.

— Я могу быть приманкой. Но действовать придется быстро. Помнишь, перед тем, как обрушиться на жертву, змеи сначала замирают? Это наш шанс. Только не промахнись.

— Ты спятил.

— Есть другие идеи? — нервно огрызается Регулус. — Он не устанет и не ляжет спать. Он нас просто сожрет, потому что еды здесь маловато. Никогда не думал, почему иногда исчезают домовики? А куры Хагрида?

Северус качает головой: на домовиков ему всегда было слишком плевать, чтобы замечать подобное.

— Давай, — Регулус берется рукой за камень. — На счет три: раз, два, три!

Кидаясь в василиска бесполезными заклинаниями, он оказывается совсем близко. На какие-то секунды повисает тишина, и Северус слышит только свое громкое сбивчивое дыхание. Удивительно, но настоящий страх так и не приходит, хотя он ждет его в любую секунду — тот парализующий страх, который сковывает все тело. Наверное, после той ночи, когда едва не убили Лили, после вчерашнего дня, когда Мэри оказалась в смертельной опасности, он уже не боится за свою жизнь, потому что его жизнь не имеет смысла.

— Остолбеней! — произносит он громко, и василиск дергает головой, зажмуривая поврежденный глаз, но никак не столбенеет. — Остолбеней!

— В кармане! — орет Регулус, пока василиск над ними мотает головой. — Вытаскивай, быстрее!

И он протягивает ему Шляпу, спрятанную в кармане, на который, очевидно, наложили заклятие расширения. Северус несколько звенящих секунд смотрит на нее оторопело.

— Мы не гриффиндорцы….

— Тащи! — Регулус делает страшные глаза, и в эту секунду василиск, справившись с болью, раскрывает пасть, чтобы схватить его. — Мерлина ради, заткнись и тащи!

Рукоять меча удобно ложится в руку. Не зная, как правильно действовать, Северус просто делает выпад вверх — он видел такой прием в каком-то черно-белом фильме про Гамлета, который обожали родители Лили — и писк раненого василиска эхом проносится по трубам. Северус с силой вытаскивает меч из холодной плоти и, увернувшись от щелчка зловонной пасти, вонзает снова, зажмурившись и не глядя. Потом еще и еще, чувствуя, как ярость и ненависть заливает его сердце горячей волной — и только когда Регулус дергает его за рукав, он останавливается и открывает глаза. По лицу его течет липкая кровь, а рука, бледная и дрожащая, продолжает упрямо сжимать меч. Василиск, все еще страшный и огромный, в агонии бьет хвостом по старинным плитам зала.

— Ты украл Шляпу? — все происходящее кажется Северусу нереальным, и он ждет, что вот-вот проснется.

— Дамблдор встретил меня в галерее, когда я возвращался от тебя вчера ночью. И просто молча протянул мне ее, подмигнув. Я не рискнул отказаться, хотя, честно говоря, только гриффиндорец…

Северус с силой вытирает противную кровь с лица рукавом мантии и морщится от запаха.

— Выходит, мы попали не на тот факультет.

— Выходит, так, — Регулус слабо улыбается и хлопает его по плечу. — В конце концов, кто в одиннадцать на самом деле понимает, чего хочет достичь?

Северус не отвечает, подходя к хрипящему василиску и глядя на него с некоторым сожалением: это существо видело самого Слизерина, а он убил его из-за безумца с идеей о порабощении магического мира. И он с силой вонзает меч прямо между глаз умирающего змея.

— Ты взял дневник? — Регулус смотрит на сомкнутую пасть. — А если явиться к Лестрейнджам с дневником и клыками и предложить обмен: дневник на Мэри? Конечно, это подставит тебя, но…

— Лорду плевать на дневник, иначе он не отдал бы его Люциусу. Пока он жив, он сможет сделать еще с десяток крестражей, так что шантаж здесь не поможет. Нужно уничтожить дневник, а яд и сами клыки сохранить.

Регулус направляет палочку на морду василиска:

— Редукто!

— Не получится, — Северус переводит взгляд на меч, который еще держит в руке. — Придется вырубать. Даже после его смерти магия бессильна, а вот гоблинское мастерство остается навсегда.

Из дневника вытекает крови больше, чем тот весит, и она смешивается с кровью василиска. Северус некоторое время размышляет, а потом трансфигурирует остатки дневника в стеклянную колбу и собирает некоторое количество змеиной крови. Если что, ее можно продать или обменять. Она не просто редкая — она единственная в своем роде, и за нее можно получить что-нибудь ценное.

— Ты собираешься отравить Реддла? — Регулус внимательно наблюдает за выражением его лица.

— От яда василиска нет противоядия, только слезы Феникса, — Северус снимает окровавленную мантию и заворачивает в нее клыки, — причем слезы нужны сразу же, а Фениксы сейчас довольно редки.

В серых глазах Регулуса мелькает сомнение, и Северус его полностью разделяет. Отравить Лорда не так просто, но если сыграть роль так убедительно, что он примет из его рук свое любимое вино, то план может выстрелить. Сражаться с Лордом один на один, тем более — открыто, без обмана, как это пытались сделать Поттеры — бессмысленно. В этом случае на хитрость можно ответить только хитростью, и никак иначе.

Но что если Лорд раньше доберется до Гриммо?