Нетерпение сердца

Беллатриса раздраженно щелкает пальцами, и в гостиную, высоко неся серебряный поднос, вбегает домовик с большими печальными ушами, которые подпрыгивают в такт его шагам.

— Слушаю, — повторяет Лорд, усаживаясь в низкое кресло с бокалом вина в руке. — Наверное, ты хочешь сказать, что больше меня не предашь?

Регулус наблюдает, как тот отпивает вино и довольно жмурится. Потом еще несколько секунд молчит и наконец замечает, срезая всю ту часть истории, которая могла бы быть гораздо длиннее:

— Нет, я больше никогда не предам вас, господин, просто потому, что не успею.

— Интересно, — Лорд делает еще глоток и ставит бокал на столик. — Почему же?

Регулус улыбается. Это безумная, мстительная улыбка, вымученная сердцем. И Лорд сразу напрягается и проводит рукой по лбу.

— В вашем бокале яд василиска, мой господин. Вы умрете минуты через три, а поэтому скажу, прямо глядя вам в лицо: Лили Поттер вместе с сыном все это время была в моем доме. А вы так и не догадались. Ловили ее черт знает где, а она здесь, под самым вашим носом. Вы жалкий, ослепленный бессмысленной идеей человек. И вы ничего не добьетесь.

Лорд хватается рукой за горло, и по его лицу, красному как кровь, пробегает судорога. Он натужно кашляет и вдруг падает на колени. Беллатриса, в ужасе вскрикнув, бросается к шкафчику около окна.

— Справа! В глубине, около рябиновой настойки, — произносит Северус тихо, и Регулус переводит на него полные непонимания глаза. Да, об этой части плана он решил ему не рассказывать — на всякий случай. Он специально вчера ночью подложил крошечную пробирку со слезой Феникса в этот самый шкаф. — Я сохранил там противоядие еще в прошлом году, и вот оно, к сожалению, пригодилось.

Беллатриса дрожащими руками передает пробирку, слегка припорошенную искусственной пылью, Лорду. Тот резко опрокидывает ее в рот и почти без сознания опускается в кресло, тяжело дыша.

Гостиную окутывает тишина.

Северус с облегчением думает о том, что план пока что работает как нужно. Гарри перепрятан, и с ним находится Вальбурга. На Гриммо не осталось никого, кроме Кричера; Сириуса же директор снова отправил к Аберфорту и попросил Ремуса не сводить с него глаз, потому что тот уперся своим собачим рогом и заявил, что не собирается бросать мать.

— Найти этого домовика и привести сюда, — хрипло произносит Лорд, дрожащими пальцами проводя по редеющим волосам. — Пусть его пытают сколько потребуется, но я хочу знать, кто передал яд.

Эйвери, шаркнув ногой, тут же исчезает за дверьми, остальные настороженной группой стоят около Лорда, готовые к любым приказам.

— Господин… — испуганно произносит Беллатриса, опускаясь рядом с его креслом на колени, но он грубо отпихивает ее рукой.

— Молчать! Значит, Лили Поттер находится на площади Гриммо, — он поднимается, и ужас, пронесшийся в его взгляде, отступает. — Я отправлюсь туда прямо сейчас. Треверс, свяжи мальчишку и оставь живым до моего возвращения. Мальсибер, ты заслужил свою награду: можешь забрать девчонку себе; мы провозились с ней достаточно, и она мне больше не нужна. Жаль… Северус, мне понадобится твоя помощь.

По спине ползут мурашки: пока Лорд займет его время, Мальсибер может натворить черт знает что, он ведь прямо сейчас спустится к Мэри, драккл подери! Лучше бы Лорд умер. Но в этом и оставалась самая главная опасность: сколько крестражей еще существует? И если Лорд возродится с их помощью, ему снова будет нужен верный шпион. Всегда стоит страховаться на будущее, каким бы туманным оно ни казалось в настоящем.

— Как ты думаешь, на этом доме могут быть какие-то специальные чары? Может Дамблдор быть причастным к защите этого дома? — глаза Лорда впиваются в его сосредоточенное лицо. — Отвечай быстро.

Северус для вида размышляет всего лишь несколько мгновений, но потом отрицательно качает головой, и Лорд сразу же исчезает.

— Приказ Лорда, Белла! — окрикивает Северус Беллатрису, которая длинным ногтем оставляет на белом лице Регулуса глубокие кровавые царапины.

— Он сказал «оставьте живым», он ничего не говорил про целостность, — огрызается она и снова поворачивается к Регулусу, а Северус решает воспользоваться этим мгновением. Он вытащит Мэри, а потом придумает еще один план. Может быть, им обоим повезет уйти, пока не вернулся разъяренный Лорд, поняв, что никакой Лили и никакого ребенка на Гриммо нет.

Северус спускается вниз, перепрыгивая через ступени. Мальсибер стоит около Омута памяти, опустив в нее свою массивную бычью голову. Остается надеяться, что он не успел сделать ничего омерзительного… Северус резко ударяет его кулаком в челюсть, и Мальсибер падает на пол, но тут же вытаскивает палочку.

— Инкарцеро! — произносит Северус торопливо, опережая его, и бросается к Мэри. Она едва слышно дышит.

— Ты что творишь? — орет Мальсибер и отчаянно пытается выпутаться из веревок. — Беллатриса, Родольфус! Снейп пытается освободить пленника!

Его голос громким эхом разносится под сводами подвала. В гостиной, которая находится прямо над подвалом, снова становится тихо.

— Сюда! — орет Мальсибер так громко, что кажется, стены в подвале трясутся. — Скорее!

Северус, чертыхаясь, поспешно накладывает на него «Силенцио» и, упав на колени, пытается снять с Мэри кандалы. Они закреплены как-то хитро, наверное, зачарованы специальным заклятием, и ему приходится мысленно перебрать несколько вариантов, которые смогли бы сработать.

Но ни один из них не подходит.

На лестнице наверху слышатся голоса и шаги.

Мальсибер зло и нагло мотает головой, и Северус понимает, что не успеет. Тогда он выкрикивает:

— Бомбарда! — и кандалы просто вырывает из стены, но они так и остаются на засыпанных камешками руках Мэри.

Северус лихорадочно оглядывается по сторонам, чтобы найти что-то подходящее для создания портала, но находит лишь кусок старого железа. Шаги становятся ближе, и в проеме двери уже показывается копна смоляных волос Беллатрисы. Оценив ситуацию, она бросается вперед, но Северус, сосредоточенно постучав палочкой по железке и моля всех мыслимых и немыслимых богов, произносит:

— Портус! — и бросает портал на колени Мэри.

Раздается яростный крик Беллатрисы, что-то вопит Треверс, и Северус чувствует, как голова становится тяжелой, а тело перестает его слушаться. Боль расплывается внутри него: сильная и безжалостная.

А потом он проваливается в темноту.