Прийти, чтобы остаться

— Простите, пожалуйста… Скажите… имя Франкенштейн вам знакомо?

Гость вздрогнул и растерянно уставился на неё. Конечно знакомо, странно, что она об этом тоже знает. Поняв ответ по его лицу, девушка побледнела, трагически прошептала:

— Значит, это правда? Всё, что она написала — это правда?..

Не понимая, о чем идет речь, гость виновато пожал плечами. Лери внимательно смотрела в смущенное лицо найденыша и, будучи хорошим физиогномистом, без труда читала его эмоции и невысказанные мысли, видя перед собой именно того, кого видела — несчастное создание, брошенное на произвол судьбы сразу после рождения и набравшееся печального опыта за свою долгую жизнь. Кстати, о продолжительности…

— Сколько вам лет?

— Я не знаю, наверное, около двухсот, — неуверенно ответил найденыш. Лери кивнула, верно, даты сходятся. Осталось выяснить последнее и самое главное.

— Как вы относитесь к детям?

— Я их не трогаю, — торопливо ответил он. И вздрогнул. О да, после Вильяма, которого нечаянно задушил, он ни к одному ребёнку больше так и не притронулся, навсегда запомнив, насколько дети хрупки. Хотя и Вильям-то скорее от страха скончался, чем от удушения, не настолько крепко он его тогда сдавил. Жаль, не знал, как делать искусственное дыхание, иначе попытался бы помочь тому ребёнку. Опять что-то поняв по его лицу, Лери снова кивнула. И тихо попросила:

— Доешьте, пожалуйста, кашу, она гречневая, с мясом…

И сама заработала ложкой, доедая свою. Гость покорно последовал её примеру, начав ей доверять. Доев кашу, Лери задумчиво посмотрела на сотрапезника. Раздумчиво проговорила, глядя в никуда:

— Тополь был посажен сто сорок лет назад тогдашним конюхом Догом Доэрти Госсом. Если покопаться в местном архиве, то можно найти старые бумаги, подтверждающие его личность, а по тем документам я попробую сделать вам паспорт на имя Догана Доэрти Госса… Вы не будете против, если я назову вас Догом?

— Я не против, — сдавленно ответил гость, смущенно глядя на неё. — А почему именно Догом? — не удержался он от вопроса.

— Уж больно своевременно его тополь упал на вашу голову, — криво улыбнулась Лери. — Грех не обратить внимания на его последний подарок…

Ну что ж, с этим найденыш был согласен.

Восстанавливать его личность Лери начала с понедельника, составив серийный номер паспорта и сочинив легенду об ограбленном на вокзале наемном рабочем, приехавшем устраиваться на работу в конюшню. Забавной была репетиция той легенды…

После полуторачасовых споров Лери, красная и разозлившаяся, злобно рявкнула:

— Да прекращай мямлить! Просто говори то, что я сказала! Ну! Повторяй: пришел сюда по объявлению в газете, мол, требуется конюх, сильный, образованный, без вредных привычек. Ну я и примерил объяву на себя. Сильный? Сильный. Читать, писать умею? Умею. Не пью, не курю. Подхожу? Ну вроде. Сперва по телефону договорились, потом сюда приехал, смотрю, а хозяйка… пигалица мелкая, метр с кепкой да с подпрыгом. А уж зануууда… Я раз пять передумывал, пока контракт составляли, чуть не уехал сразу после первого пункта договора…

— А может, без зануды? — жалобно спросил Дог. — И без этой… пигалицы?

Лери в бешенстве затопала ногами. Потом, правда, успокоилась, рукой махнула.

— Ладно, можешь и без этих… зануд и пигалиц. Кому надо — сам расскажешь, если спросят. Пойми, Дог, это просто для правдоподобия! Дьявол-то в мелочах прячется, в деталях.

На последнюю фразу Дог суеверно перекрестился, Лери, увидев это, виновато прикусила язык. В общем… за эти несколько дней до возвращения Михаэля Лери и Дог очень тесно сдружились, сведенные странной тайной, сошедшей со страниц старой книжки «Франкенштейн, или Новый Прометей», написанной когда-то Мэри Шелли. Той самой сукой и дрянью, по мнению Лери, всеми фибрами души возненавидевшей давно усопшую чертову тётку за страшную сказку, которая оказалась правдой.

Корпел над бумагами паспортист, выписывая и составляя законные буковки, создавая из ничего новый документ взамен утраченного, утерянного навеки вместе со всеми бумагами, украденными какими-то воришками на вокзале, оставившими безымянным честного работягу, приехавшего из Ингольштадта в Зальцбург устраиваться на работу конюхом в семью Гренкович.

Ну вот… вписано имя: Доган Доэрти Госс, вклеена фотокарточка симпатичного молодого человека и поставлены подпись и печать. Всё, теперь передать в паспортный стол и ждать полного оформления, а на это, как всегда, уходят недели три-четыре, в крайнем случае — месяц.

Дог в ожидании паспорта и официального признания себя, как полноценной личности и законного гражданина федеральных земель Австрии и Германии, решил заняться ремонтом конюшни, для чего вооружился топорами, молотками, пилами и гвоздями, благо что стройматериалы нашлись тут же, в углу двора. Древесина погибшего тополя идеально подошла для этой цели.

Именно под звуки молотка и въехал во двор вечером вторника черный БМВ, остановился перед гаражом, из его недр выбрался сутулый мужчина со встрепанной шевелюрой и с интересом посмотрел на крышу конюшни, на коньке которой сидел великан, полностью погруженный в работу. А от дома с радостной улыбкой к нему спешила Лери, милая и любимая жена.

Михаэлю пришлось сильно запрокинуть голову, чтобы взглянуть в лицо подошедшего великана — тот возвышался над ним на добрых полметра. Рукопожатие Дога было осторожным, как будто он не до конца знал свои силы.

Сам Михаэль Найденышу неожиданно понравился — высокий, чуть сутуловатый мужчина с широким красным лицом, кожа задубевшая от ветра, волосы растрепаны и выгорели на солнце, из-за чего он казался шатеном. Редкие, словно ощипанные брови озабоченно хмурились, пряча в тени глубоко посаженные глаза. Такова была внешность Михаэля Гренковича, спасателя-медика, третьего члена бригады санитарного вертолета Альпийского патруля.

С обычной кротостью приняв факт его появления и безмерно тем удивив пришельца, Михаэль пошел к телефону — выцарапывать сына из цепких рук бабушки. Выцарапал. Убедил маму отдать ребёнка матери. А на претензии Мэри Энн насчет незнакомого верзилы в доме сказал:

— Мама, ну ты же знаешь Лери, на всем белом свете не найдется человека, который мог бы ей навредить. Она сама вредная…

— Вот именно! — проворчала Мэри Энн и повесила трубку.

Михаэль вздохнул, плюхнул трубку на рычаг и повернулся к жене. Однако Лери его опередила.

— А откуда твоя мама узнала о Доге? — спросила и скрестила руки на груди.

— Петер настучал, — пожал плечами Михаэль.

Что ж, в тот же вечер старший садовник Петер был уволен, а на его место был поставлен Тобиас Грин-Гертнер, до этого исполнявший обязанности приходящего младшего помощника. Михаэль только головой покачал — ну не любит его жена неверных людишек, которые действуют за её спиной исподтишка да около…

Для Дога настали странные дни. Те дни, что были недосягаемыми для него ранее — простое пребывание в семье. У него появилось собственное место за столом, для него по заказу сделали кресло и кровать, соразмерные ему. Удивительная женщина Лери для него даже одежду шила сама! А то, что не могла: сапоги, верхние вещи — она заказывала в пошивочных мастерских. Впервые в жизни Дог по-настоящему почувствовал себя членом семьи.

Правда, с одним существом у Дога разразилась война. Молодая кошка со странной кличкой Сорока твердо вознамерилась испортить ему жизнь. Очень любила пугать великана. Примостится Дог после трудов праведных вечерком под желтеньким торшером с книгой, расслабится и только-только унирванится с приключениями героев, как с потолка на его голову пикирует воющее чудище с когтями наголо… Ка-а-ак обрушится с грохотом диванно-кресельных пружин, и откуда только в её тощих трех килограммах столько мощи? Пугала до еканья в груди, до ужаса от неожиданного нападения, до комка в горле, напугает и тут же дает веселого стрекача, усвистывает прочь — только её и видели.

Дог иногда думал, что он в жизни не видел настолько чокнутых кошек. Сорока обожала всё блестящее: бусинки, елочные игрушки, мишура, смятая фольга от конфет и шоколадок — всё это становилось её любимыми игрушками. Ещё Сорока любила бегать. В доме были огромные пространства — холл на первом этаже, коридор на втором… И проходя по ним, надо было быть начеку, ибо кошка летала по ним очертя голову, не глядя и без тормозов, могла врезаться в пешехода и сшибить с ног. Да-да, своими легкими тремя килограммами могла сбить взрослого мужчину. Чудо какое-то, а не кошка!

Ну, Лери её знала и всегда вовремя сходила с пути, завидев издалека несущуюся кошку. Михаэль кошку не замечал, та отвечала взаимностью, тоже делала вид, что никакого Михаэля тут нет.

Но так бывало не всегда, иногда Дог видел по вечерам, как эта невозможная кошка лежит на животе хозяина и мурчит ему в грудь, рука Михаэля при этом расслабленно поглаживает её по спинке.

Дог однажды спросил Лери.

— Ваша кошка когда-нибудь привыкнет ко мне? Перестанет меня бесить?

И получил изумительный ответ.

— Никогда. Сорока к тебе УЖЕ привыкла, а доставать она тебя будет всегда, такова её натура. Она верна своим привычкам, очень изобретательная, юморная, и кто знает, что она придумает через год или два?.. Тебе остается только смириться с этим, Дог, кошку уже нельзя переделать, она такая, какая есть.

Как в дальнейшем убедился Дог, Лери была права — Сорока своим привычкам изменять не собиралась, с упертостью камикадзе она неделями и месяцами преследовала свой гигантский «трофей», устраивала на него засады, подкарауливала, доводила до истерики своими нежданчиками и растворялась в пространстве бесследно до новых атак. И будет делать это годы и годы спустя с риском для своей кошачьей жизни, нервы-то у Дога не стальные…

Год прошел как в тумане — счастливо и незаметно, где-то на краю сознания промелькнули новогодние праздники и чьи-то дни рождения. Для Дога это было время адаптации, очень сложный период — он учился жить в семье, потихоньку привыкал к тому, что не надо больше прятаться от полиции и других представителей социальных служб. Учился ходить по магазинам, сопровождая повсюду Лери и Люпина, сел за руль грузовика под неспешный инструктаж Михаэля и Тоби и с их помощью научился водить машину. Работал на конюшне, чинил всё поломанное, реставрировал старое и изношенное, открыл в себе дар плотника и ударился в искусство краснодеревщиков: начал увлеченно строгать мебель, каминные полки, карнизы и двери, не забывая и про мелочи вроде поделок-игрушек, статуэтки разные.

Посетив террариум с Лери и Люпином, влюбился в питона. Прямо заболел им, его длиной, величиной, его изгибами-кольцами, пятнами-чешуйками… Его интересу Лери обрадовалась и постаралась добыть одного такого. Достать питона ей помог сосед, Энгус Франкель: позвонил своим сыновьям в Африку и попросил змейку.

Так появился Красавчик, щуплый червяк в полтора метра длиной, в будущем обещающий стать эталоном своей породы — африканский сетчатый питон с положенными ему размерами и достоинствами.

С улучшением речи Люпина кошка Сорока была переименована в Сороконожку. На четвертый день рождения мальчика в семье появился Барм, щенок сенбернара. И Дог был прямым свидетелем всех этих событий, плывя по течению жизни вместе со всеми. Вместе пережили они и радости, и горести… Пал Орландо, смирный верный пони, с помощью которого Лери ввезла в дом пострадавшего бродягу.