Возможны варианты...

II

В самый разгар второй мировой войны в Соединенных Штатах вышла книга «Безумие пахаря», никому дотоле не известного фермера и агронома Эдварда Х. Фолкнера. Но далеко не всякий роман во всем мире читали с таким интересом и воспринимали так неоднозначно, как эту сугубо специальную агрономическую работу.

В период войны одной из самых жгучих проблем была проблема питания. Ее остроту ощущали, конечно, в разной степени, но все страны мира, в том числе и Америка, и ее соседка Канада. Для северо-американского континента это был еще и период залечивания ран земли, нанесенных ей небывалой в здешних местах ветровой эрозией. Пыльные бури тридцатых годов едва не сделали Канаду нищей, но ее спасло то, что украинские переселенцы вовремя вспомнили уроки своего соотечественника Ивана Евгеньевича Овсинского. Но об этом чуть позже.

В США пыльные бури были даже сильнее, чем в Канаде. Капитаны кораблей со своих мостиков наблюдали черные тучи пыли еще за сотни километров до материка. Похоже, тогда до Штатов идеи Овсинского не дошли даже из соседней Канады, и систему земледелия, очень похожую на систему Овсинского, в Штатах открыли самостоятельно. Сделал это именно Фолкнер.

Он писал:

«Естественно, вы считаете, что такое старое и такое фундаментальное искусство, как сельское хозяйство, развилось до степени высокого совершенства. По крайней мере, можно было бы ожидать, что оно ушло гораздо дальше такого нового искусства, как пользование электричеством. Однако история сельского хозяйства — это непрерывный ряд разочарований. Ни один народ никогда не доживал до решения проблемы земли, которую он истощил. Вместо этого люди бежали от этих проблем и начинали создавать такие же самые проблемы на новом месте».

Фолкнер получал от читателей тысячи писем со всего света. Это побудило его написать еще две книги: «Взгляд на предыдущее» (1947 год) и «Улучшение почвы» (1952 год). Эти книги уже не имели того бурного успеха, как «Безумие пахаря». Причина была очевидной: автор, по сути дела, повторял в них свою первую книгу.

Иногда в статьях о Фолкнере можно прочесть, что он был простым, не очень грамотным фермером, до всего дошел собственным умом и опытом, не имея специального образования. Это совсем не так. Эдвард Фолкнер был высокообразованным человеком, хорошо теоретически подготовленным специалистом сельского хозяйства с богатым практическим опытом. Он закончил сельскохозяйственный колледж и работал агрономом-консультантом, или, как говорят в Америке, окружным сельскохозяйственным агентом. Его задача — давать рекомендации фермерам округа. Если советы оправдывались, фермер оплачивал труд консультанта по обговоренной таксе, в зависимости от конечного результата полевой кампании. Если не оправдывались — не взыщи, оплаты не будет. Неплохая практика, не правда ли?!

Фолкнер жил и работал сначала в штате Кентукки, затем в штате Огайо. Здесь, в шестнадцати километрах от знаменитого озера Эри, он купил себе дом с небольшим участком бросовой земли. Она была замусорена строительным хламом, битыми кирпичами. Любой другой человек начал бы с того, что очистил, перепахал, удобрил эту землю. Фолкнер поступил совсем не так. Он лишь расчистил свой «удел». А дальше начались тут такие чудеса, что соседи сбегались посмотреть и посмеяться. В совершенно неподготовленную, даже не распаханную землю, обработав ее лишь дисковой бороной, новосел стал сажать рассаду томатов. «Напрасный труд, плодов не будет, все обречено на гибель», — говорили ему соседи.

Но новоявленный фермер имел на сей счет свои соображения. Незадолго перед тем в журнале «Сельский джентльмен» Фолкнер писал о том, что под овощные и огородные культуры почву лучше не пахать, достаточно обработать ее дисковыми боронами, заделывая растительные остатки культур в верхний слой почвы. Статья успеха не имела, на нее просто-напросто никто не обратил внимания. Министерство земледелия, к которому со своими предложениями обратился Фолкнер, вежливо их отклонило. Тогда он решил доказать свою правоту на практике, собственным трудом, собственным риском. И на первых порах получил одни насмешки соседей.

Но эти насмешки сменились удивлением, когда осенью овощная плантация Фолкнера дала плоды: крупные, необычайно яркие и очень сладкие. Фолкнер стал излагать соседям суть новой для них системы обработки почвы — без плуга. Главный ее тезис: «Беда останавливается там, где останавливается плуг».

Но ведь именно об этом, почти такими же словами говорил за полвека до Фолкнера русский агроном Овсинский!

В конце прошлого века неурожаи были довольно регулярным явлением для России. Тяжелые засухи три года подряд, с 1895-го по 1897-й, посещали даже хлебородную Украину. А в Гетмановке, что в Одесской губернии, никакой беды не было, будто всякая напасть обходила ее стороной. Да если бы только в Гетмановке! Тогда такое можно было бы принять за некое чудо. Но и в некоторых других имениях Бессарабии, Подолии, Черниговщины тоже не знали неурожаев. А причина была вот какая: в этих местах за землями доглядывал и обрабатывал их по своей особой системе один и тот же человек — Иван Евгеньевич Овсинский.

Выдающийся агроном своего времени Овсинский управлял имениями знатного украинского вельможи. До того жил и работал на Дальнем Востоке, бывал в Китае, где мог видеть и особые приемы обработки земли. На Украине он более десяти лет отрабатывал и внедрял свои приемы землепользования. Добивался отменных по тем временам успехов — с десятины получал по сто пятьдесят пудов зерна.

В 1898 году Овсинский выступил на съезде врачей и естествоиспытателей в Киеве с докладом о сущности своей системы. К тому времени Иван Евгеньевич написал книгу «Новая система земледелия», в которой подвел итог своим поискам и находкам. Книга несколько лет блуждала по издательствам, но никто не хотел ее печатать: столь необычные, даже странные мысли были в ней.

Овсинский напрочь отвергал пахоту, укоренившуюся в сознании многих поколений земледельцев в качестве абсолютно обязательного процесса любой страды. Он писал:

«Если бы мы захотели на погибель земледелия создать систему, затрудняющую извлечение питательных веществ из почвы, то нам не нужно было бы особенно трудиться над этой задачей: довольно было бы привести советы приверженцев глубокой вспашки, которые вопрос о бездействии питательных веществ в почве разрешили самым тщательным образом».

И далее следовала парадоксальная фраза Овсинского о том, что пушки Круппа принесли человечеству меньше вреда, чем фабрика плугов для глубокой вспашки.

Сейчас эту фразу повторяют на все лады. Но это сейчас, когда нужда заставила вспомнить хорошо забытое старое и принять его за абсолютно новое. А тогда речам и писаниям агронома-патриота никто не придавал должного значения.

Книга его — многострадальное произведение. И не только потому, что выстрадана многолетним трудом ученого и практика-новатора. Но и потому, что ее так трудно удалось издать. Но и даже изданная, она принесла своему автору немало горя. А вот Фолкнеру его книга принесла всемирную славу. Между тем, как я уже заметил, содержание, стиль, и тон этих двух книг почти идентичны. Судите сами, сравнив вышеприведенную цитату из Овсинского с небольшим извлечением из Фолкнера.

«Можно сказать с большой долей правды, что применение плуга практически уничтожило продуктивность наших почв. Свои ошибки мы часто оправдываем необходимостью. Однако пахота не может найти и такого оправдания. Прежде всего, нет никакой необходимости пахать. И большинство мероприятий, которые обычно следуют за пахотой, совершенно не нужны, если землю не пахали. Почву можно обрабатывать без бороны, без кольчатого катка, без обычного катка — без всех орудий, которые обычно используются после пахоты для подготовки почвы к севу. Единственным исключением является дисковая борона, которая применяется, чтобы возможно полнее заделать растительные остатки в поверхностный слой».

Таких совпадений мыслей и взглядов мы найдем у Фолкнера и Овсинского немало. Подчеркиваю и повторяю: дело не в приоритете — американец вряд ли был знаком с работами русского. Дело в том, что ищущая мысль многих передовых земледельцев шла по одному и тому же пути и натыкалась на одну и ту же стену — традицию. Ее надо было перепахать, чтобы не пахать землю. Но не всякому это удавалось. Даже счастливчику Фолкнеру не многое удалось — он сейчас довольно прочно забыт на своей родине. Вероятно, американцам еще предстоит его «открывать», а может быть, и не один раз, как мы открыли заново своего Овсинского, судьба книги которого сложилась вовсе не так, как судьба «Безумия пахаря».

Книга «Новая система земледелия», написанная И. Е. Овсинским приблизительно в 1893 году, как я уже говорил, лет пять не находила издателя: агрономические авторитеты, которым давали рукопись на рецензию, приговорили ее к смерти. Тогда Иван Евгеньевич издал ее на собственные средства, скромным тиражом и на… польском языке. Объясняется это последнее обстоятельство весьма просто: в друкарне некоего польского доброжелателя не было русских литер.

После этого работой Овсинского заинтересовался издатель С. В. Кульженко. Он-то и выпустил ее в 1899 году на русском языке. Через десять лет после кульженковского было еще одно издание, в Москве.

Доклад Овсинского в Киеве и последовавшее за ним издание книги «Новая система земледелия» привлекли к идеям агронома-новатора широкое внимание передовой сельскохозяйственной общественности. Отделение земледелия Киевского общества сельского хозяйства в целях проверки системы Овсинского постановило организовать коллективные опыты по ее испытанию, в первую очередь, на опытных полях и станциях. Была создана специальная комиссия для разработки программы этих испытаний. Но вскоре после их первого проведения последовала резкая критика системы в печати. И «помогли» этому нечистые на руку дельцы. Некий торговец сельскохозяйственными машинами Д. Калениченко массовым тиражом издал и бесплатно распространил во всех концах страны брошюру с обещаниями больших урожаев, если почва будет обрабатываться по системе Овсинского, но с помощью орудий, изготовленных на заводе Калениченко. Брошюра называлась крикливо: «Верный урожай ежегодно в триста и более пудов с десятины даже без дождя по новой системе Ив. Овсинского». Так зазывно вещал ловкий мошенник, расхваливая не саму даже «систему Ив. Овсинского», в которой совершенно не разобрался, а свою наспех сработанную продукцию, которую продавал по очень высокой цене. Мошенника в конце концов разоблачили, но его действия уже успели набить ему мошну и… опорочить Овсинского. Выбрасывая вон примитивную технику, земледельцы вместе с ней отказывались напрочь от системы Овсинского.

Но коль скоро была установлена вина ловкого торговца, решили еще раз проверить систему Овсинского. Уж больно заманчива она была! В 1909 году на Полотнянской и Полтавской сельскохозяйственных опытных станциях провели повторные опыты и вновь пришли к выводу, что… никакой системы нет! Есть лишь «удивительная путаница мыслей». Так писал, подводя итоги опытов, некий профессор С. Богданов. И если бы он один! Статей, которые утверждали, что идеи Овсинского на практике дискредитировали себя, было много. Ответить на них Иван Евгеньевич уже не мог ни словом, ни делом: он заболел и вскоре умер.