Насильственная демократизация. Поддержка оппозиционных движений правительством США

Подведение итогов

Ниже в сводной таблице приводятся результаты анализа, сгруппированные по стратегической цели операций.

Среди выводов из данных, представленных в таблице 1, наибольшее значение имеют следующие:

В целом за период с 1940 г. по настоящее время большинство операций по оказанию поддержки сопротивлению (почти 70 %) проводились с подрывными целями. Примеры, когда цели были иные, делятся поровну на две группы: случаи принуждения и случаи свержения. Из 47 случаев 23 с точки зрения достижения задокументированных целей были признаны успешными. Еще два были квалифицированы как частично успешные. 20 из 47 были расценены как провальные. Наконец, в отношении двух примеров – оба из времени Второй мировой войны – невозможно сделать однозначных выводов: война окончилась прежде, чем операции развернулись настолько, чтобы можно было говорить об их эффективности или неэффективности. После окончания холодной войны три из семи операций по поддержке сопротивления проводились с подрывными целями (43 %), а успешными из этих трех были две.

Большинство операций по поддержке сопротивления были осуществлены в военное время, и вероятность их успеха была вдвое выше, чем у тех, что были проведены в мирное время. Операции военного времени оказывались успешными на протяжении 60 % этого времени. Из операций по поддержке сопротивления, проведенных в мирное время, успешными оказались чуть более трети.

Таблица 1. Результаты анализа

Помощь сопротивлению оказывается наиболее эффективной не в том случае, когда осуществляется в рамках независимой операции или операции главного удара, а когда оказывается непосредственно в поддержку военной кампании. Это имело место более чем в трети случаев, и примерно два из трех были успешными. Оставшиеся две трети случаев – это независимые операции или операции главного удара; среди них успешных лишь примерно половина.

В целом с 1940 г. по настоящее время поддержка сопротивлению оказывалась наименее эффективна, если осуществлялась в целях свержения режима, и ее эффективность была максимальной, если целью было принуждение. Операции по поддержке сил сопротивления с целью свержения режима имели успех лишь в 29 % случаев, а если брать мирное время, то в 17 %. Большинство таких миссий проведено в мирное время: единственная попытка свержения в военное время (в 2001 г. в Афганистане) окончилась успешно. Операции, проводимые с подрывными целями, имеют 53-процентные шансы на успех. 75 % операций поддержки сопротивления, выполнимые с целью принуждения, окончились успехом (в том числе две – частично), а также были успешны 80 % операций, проведенных в мирное время. Это говорит о том, что наиболее эффективным способом применения поддержки сопротивления является ее применение с целью принуждения. В эпоху после холодной войны из семи операций три преследовали целью свержение режима (43 %), и успешными оказались две из трех. Точно такие показатели справедливы для примеров, предполагающих операции с целью подрыва.

Почти половина всех провалов операций связана с тем, что они были скомпрометированы утечкой данных. Из 20 операций минимум в восьми случаях руководство страны, против которой операция должна была проводиться, было в курсе всего еще до ее начала.

Поддержка вооруженного сопротивления, вероятно, не столь эффективна, как поддержка сопротивления ненасильственного и гражданского. Наше исследование, видимо, подтверждает то утверждение, что «внешняя поддержка ненасильственных действий с большей вероятностью принесет желаемый результат, чем внешняя поддержка действий насильственных».[780]

Поддержка сопротивления часто позволяет решить не долгосрочные, а сиюминутные вопросы и задачи. Если при планировании операции мы рассчитываем на долгосрочный эффект, на последствия второго и третьего порядка, в реальной жизни это не всегда достижимо. Если принимается политическое решение об оказании поддержки сопротивлению, то это происходит, как правило, в ответ на назревшие проблемы, требующие немедленного рассмотрения.