Две Европы [Очерки Верхнезаморского клуба]

* * *

К.Ш.: Платон и Аристотель продолжили дело Сократа и с успехом развили его революционную парадигму. От малого космоса – человека – они обратились к большому. При всём различии их взглядов, сложилась некая единая картина мира. И она глубоко патриархальна.

Сам Платон представил знаменитое учение о сверхчувственных идеях, которые из материи организовывают вещи. Аристотель говорит о четырёх причинах, которые двигают всё материальное развитие, и об энтелехии, к осуществлению которой стремятся все феномены.

Любой материальный объект, включая сам Космос, есть не просто материя, это вещь, т. е. организация. И у этой вещи непременно есть два родителя – условные «мама» и «папа». Материя – это только «мама», тот материал, из которого вещь состоит. Но организует этот материал, делая его вещью, некое «отцовское» начало – сущность (эйдос, идея, форма). Так, глина – только материал, который не может самоорганизоваться и стать посудой. Ему нужна идея. И она может прийти только извне, потому что в самой глине идеи не живут. Если в неё входит идея кувшина – она становится кувшином, если идея горшка – тогда горшком.

Материя – это чистая потенция, это только возможность чем – то стать. Актуализирует, организовывает её идея, которая сама материей не является, она принципиально иная. В итоге любая вещь есть «брак» и неразрывное соединение идеи вещи (сущности) и материи, из которой она состоит. Эмпирически, чувственно мы всегда наблюдаем вещь в её материальности. Сущность же вещи, её идею, предназначение, смысл мы никогда не видим, мы это можем только мыслить. Т. е. опять та же знакомая ситуация: очевидна, чувственно воспринимаема только «мать» – материя, рождающая вещь. «Отец», который эту вещь зачал, неочевиден и есть предмет мышления.

Патриархальный принцип в платонизме представлен и в такой антиномии как часть – целое. Главная её тема – несводимость целого к своим частям. Хронологически части предшествуют целому, но логически именно целое является смысловым, а значит первичным началом любого явления[36]. При этом целое, как некое «отцовское», умопостигаемое начало, действует совсем «недемократически». Оно навязывает частям свой сценарий, указывая им их место и роль, и организовывает их по своему плану. Таким образом, целое есть эмпирически не фиксируемый принцип организации частей – элементов – чисто «отцовское» начало.

Автократический, патриархальный принцип проявляется и в самом устройстве космоса – физике. До платонизма мир представлялся большой «демократической» игрой «подлунных», элементов. Все эти «титанические» элементы своими естественными движениями рождают те или иные материальные феномены. Первый шаг к Небу был сделан Пифагором. Его числовые комбинации представляют собой некие высшие правила, по которым совершается игра «подлунных» элементов. Т. е. это некая умопостигаемая программа, которая управляет материальными вещами. Наряду с этим некоторые натурфилософы, высказывали предположение о существовании особой тонкой среды – эфира, не участвующем, впрочем, активно в построении космоса. Однако уже у Платона пассивный эфир трансформируется в некую активную субстанцию, с помощью которой демиург конструирует мир[37]. Аристотель же окончательно вводит понятие «пятого элемента» (по определению самого Аристотеля – «первого») – квинтэссенции. Этот «надлунный» элемент не порождён «подлунным» миром, он нематериален, не имеет начала, не поддаётся изменению и неуничтожим[38]. Познаётся он лишь мышлением.

Здесь важно понять, что пятый элемент не является «ещё одним», как бы недостающим материальным элементом, встроенным для полноты картины. Это принципиально иная сущность, живущая в «надлунном мире», и выступающая в качестве организующего принципа четырёх «подлунных» элементов.

Это – подлинный «герой», «отец», не порождённый «женским», «титаническим» началом, он изначально «оттуда». Его миссия – организация.