Убийство под солнцем Тосканы

* * *

На следующий день Александре показалось, что вечер никогда не наступит.

Она перемыла полы в доме Фионы, сбегала в далекий супермаркет за продуктами, а время даже до полудня не дошло. Саша решила перекопать огород, но вовремя остановилась, иначе бедная хозяйка не досчиталась бы многих овощей и полезных растений, огородник из девушки был еще тот!

Обвязанная фартуком Фионы, который был ей слишком короток в длину, но в ширину обвязывался как раз вдвое, с подвязанными косынкой лохмами и раскрасневшимися щеками, Саша открыла дверь на стук и увидела Роберто.

— Тоже день тянется? Интересно, что расскажет нам падре?

— Тоже! — Вздохнул хозяин замка. — Хотел позвать тебя на обед, все время быстрее пройдет.

Обидевшись в душе на окончание фразы — типа других причин пообедать с тобой нет, только время потянуть, Саша решила согласиться. — Мне надо полчаса на душ и собраться, и я готова. Куда пойдем?

— Увидишь, — граф улыбнулся. — буду через полчаса.

На сей раз Саша отказалась от привычных джинсов и футболки. Надела летнее яркое платье без рукавов, чуть выше колена, узкое, но мягкое, прекрасно подходящее к ее фигуре. Задумалась, разглядывая босоножки на каблуке, но в последний момент обула спортивные летние туфли, по булыжникам на каблуках не побегаешь.

Роберто по-швейцарски пунктуально постучал в дверь ровно через полчаса, пошутил: — Не узнаю Алессандру! — и кивнул на припаркованную на обычном месте машину. Хозяин замка был единственным, кто оставлял автомобиль прямо на узкой улице верхнего города, кто ж возразит, если дома по обе стороны принадлежат ему.

Когда-то Роберто рассказал девушке романтичную историю о трех сестрах, дочерях тосканского графа.

Больше сорока лет назад в замке остановился путешествующий по Тоскане судья из Швейцарии, влюбился в среднюю дочь и забрал ее с собой. У пары родился сын, старшая сестра тоже вышла замуж, уехала в Рим. После смерти отца замок и половина города на холме достались по завещанию младшей дочери, которая так замуж и не вышла и всю свою жизнь посвятила замку, его саду, устроила ресторан во дворе и стала принимать постояльцев.

Прошли годы, сын судьи вырос и пошел по стопам отца, закончив юридический факультет университета, но работать по специальности так и не начал. Он с детства занимался музыкой и стал неплохим музыкантом, играя на саксофоне в известной джазовой группе, гастролировал по всему миру, говорил на четырех языках.

А потом случилась автокатастрофа, унесшая жизнь родителей, и молодой человек уже не возвращался в Швейцарию, путешествуя с группой по Америке и Канаде.

Но в один прекрасный день пришло письмо.

Тетка, которую он никогда в жизни не видел, писала ему о Тоскане, о старом замке, которому более семисот лет, о городе на горе с прекрасным видом на окружающие холмы, туманы и городки. О том, что кроме племянника ей некому оставить замок, а он не заслуживает быть заброшенным: с буйным садом, утопающим в цветах, ленивыми черепахами и серьезными котами, фонтаном посреди старинного двора.

Это письмо изменило жизнь молодого человека, тронуло незнакомые доныне тосканские струны его швейцарской души.

Конечно, он мог нанять управляющего и продолжать гастроли и заниматься любимой музыкой. Но он вернулся, вошел в двери замка, увидел холмы и туманы и остался навсегда.

— Жалеешь? — спросила тогда Саша.

— Не знаю… иногда жалею, иногда думаю, что это судьба, которая была мне уготована всегда, и я просто вернулся на положенное мне место. Так что, я не граф, я внук графа, и зовут меня вообще-то Роберт, — грустно улыбнулся он.

— Приятно познакомиться, Роберт, — серьезно взглянула на него Саша. — А группа как же без тебя?

— Группа приезжает сюда в Кастельмонте, и мы устраиваем джазовые вечера, и собирается много народу, а летом, во время музыкального фестиваля, мы даем мастер-классы. А еще мы записываем музыку, это она с дисков играет фоном в столовой. И саксофон — это я.

Роберт превратился в Роберто, а после смерти тетки унаследовал не только замок, но и все дома на улице, правда не полностью, часть принадлежала другой тетке в Риме, но у той не было детей и однажды и вторая половина старого борго перейдет в его полную собственность. А на Сашины подколки: — Да ты магнат! — совсем по-итальянски махал руками и жаловался, сколько денег съедают налоги, ремонты и прочие совсем не удовольствия повседневной жизни.

Вот только своим для жителей Кастельмонте граф так и не стал. К нему прекрасно относились, но держались в стороне, и даже в компанию Джованны и Симоны он когда-то попал благодаря Саше. Спустя семь лет после смерти старой хозяйки замка, она превратилась в идеал, все вспоминали, как прекрасно и привычно здесь было при графине, а понаехали чужаки, и все изменилось, конечно, в худшую сторону. Роберто никогда не жаловался, а с появлением веселой и общительной Марианны даже местные кастельмонтцы слегка смягчились. Правда, с Сашей Марианна была совсем не веселой и не общительной, но кто б ее в том винил!

Они быстро доехали до небольшой фермы, затерянной среди холмов. Повернули направо и вскоре оказались возле крохотной траттории, не больше шести столиков, три из которых стояли на улице под навесом, увитым плющом.

За одним из столиков сидели двое мужчин в рабочей одежде, неподалеку у обочины был припаркован трактор. К столику в углу, в гуще зелени, Роберто привел Сашу.

Немолодая хозяйка обрадованно всплеснула руками, подошла и расцеловала его в обе щеки, называя “conte” — граф. Вежливо поздоровалась с Сашей, пожав ей руку, и снова затараторила, повернувшись к Роберто. Она рассказывала, какие прекрасные баклажаны купила на рынке, не смогла пройти мимо, и запланировала приготовить кучу блюд, но прежде всего пасту «alla norma». Пожаловавшись на жару, она предложила принести густой тосканский томатно-хлебный суп paрpa al pomodoro, и только что приготовленный свежайший салат панцанелла, и конечно, пасту.

Роберто и Саша остановились только на пасте, попросив легкого белого вина. Вино «di casa» оказалось прохладным, нежным, с легкой горчинкой и бутылка ушла моментально по аккомпанемент горячего свежего хлеба, который так приятно макать в «прошлогоднее» оливковое масло.

— А почему прошлогоднее? — хотела возмутиться Саша, но вовремя сообразила, что новый отжим только будущей осенью.

Паста, конечно, требовала красного вина, но и с белым сочеталась прекрасно. Спелые помидоры, темные обжаренные баклажаны и короткие, толстые, ребристые пенне создавали идеальное летнее блюдо.

— Хозяйка с Сицилии, — сказал Роберто, а Саша тут же скуксилась, решив, что их познакомила Марианна, сицилиец сицилийца видит издалека. — И паста тоже.

— Сu sucu di mulinciani, — закивала хозяйка, услышав его слова.

— Что? — Не поняла Саша.

— Это на диалекте, так называется эта паста на siciliano. Алла Норма — это название в Италии, паста была придумана в Катании и получила свое имя в честь одноименной оперы Беллини.

Вспомнив, что Роберто ярый поклонник оперы (если слово ярый подходит к невозмутимому графу), Саша тоже закивала. Эта паста точно для него.

Они ели, таяли в жарком дне, наслаждались второй бутылкой вина и вспоминали Сашин приезд в дождливом ноябре, знакомство с испанским профессором, маленькую тратторию, где не ловят сигнал телефоны.

— А траттория жива?

— Что с ней будет, сто лет работает и еще сто проживет.

— А профессор? Ты давно видел Гильермо?

— Давно, вскоре после тебя и он уехал, так и не купил дом в Тоскане, вернулся в Америку. Сначала перезванивались, потом потеряли друг друга из виду.

Они не убили время, они получили огромное удовольствие от места, еды, общения, а время в такие моменты почему-то ускоряется и просто летит, не успеешь оглянуться, а прошло уже три часа!

— Значит, ты решил назвать блюдо в ресторане замка в честь Фионы? Это здорово, она прямо на глазах ожила и расцвела.

— Она заслужила. И тем, сколько души она отдала замку, и своими блюдами. Ты же знаешь, она потрясающе готовит!

— Так может, пусть она почаще приходит в замок?

— Нет уж! — засмеялся Роберто. — Только я устроил все так, как мне надо, а пусти Фиону, все по-своему переделает. Ей будет неуютно, да и возраст берет свое, она постарела, устает. Но я всегда ей рад.

— Ты очень хорошо придумал, — Саша подумала, что и ей теперь неуютно в замке, уже две недели живет в Кастельмонте, а ни разу не зашла, пять минут во дворе не считаются.

Вернувшись, она подремала — сказалась бутылка вина на нос, выслушала восторженный рассказ вернувшейся Фионы — и повар вроде не совсем неумеха, и повторить смог, хоть и africano, и что они там в Африке смыслят в настоящей тосканской кухне! Но прогресс есть, несомненно, есть! Под щебетание синьоры чуть снова не уснула, но вовремя встрепенулась, и отправилась наряжаться для ужина.

Вспомнив, в каком пыльном виде она предстала перед доном Кристианом при знакомстве, Саша тщательно выбрала наряд — легкое вечернее платье без рукавов, черное, в мелкие золотые и белые цветочки. Священник, конечно, тоже был увешан паутиной, но хотелось показаться во всей красе.

Заехав за доном Доменико, вскоре они уже были в приходском доме Поджибонси, где ждала бутылка кьянти и легкий ужин — тарелка цветков цукини в кляре, оранжевые ломтики дыни, нарезка двух видов тосканских колбас- салами и нескольких сыров. В центре стола стояло большое блюдо с картофелем, щедро посыпанным розмарином и запеченным al forno, в духовке.

Дон Кристиан рассказывал, а глаза присутствующих открывались все шире от удивления.

— Спокойный молодой человек, стеснительный. И очень одинокий. Но какие там демоны в душе! — священник покачал головой. — Пока он рассказывал, мне самому становилось страшно.

Еще в школе он был замкнутым, ни с кем не дружил. Мать это не беспокоило, ей нравилось, что сын все свободное время проводит в ее кафе. Он не представляет, что такое дружба, и это в современном мире, можете себе представить? Не говоря о романтических отношениях. Но в душе у него есть много хорошего, поняв, к чему он пришел и никому не доверяя, Леонардо все же написал записку с просьбой о помощи.

— Леонардо! Ну точно, вспомнила! Леонардо Джованетти! А тогда в церкви я никак не могла вспомнить, как его зовут. И крикнула имя убийцы из 1903 года.

— Если бы ты крикнула настоящее имя, парень бы испугался и убежал. Все вышло как надо. Он остановился, услышав, что кто-то еще знает эту историю. У IL Signore — священник перекрестился — все промыслительно, все не случайно.

— Зачем же он убивал?

— Если бы мать вовремя поняла, что такое одиночество ненормально, и отвела еще в детстве к нормальному врачу, все могло быть по-другому. Но ее это не беспокоило.

В отсутствие друзей дети часто придумывают себе вымышленных товарищей. Леонардо не с кем было поговорить, а хотелось, его мучали кошмарные сны, он переживал из-за того, что никогда не видел отца, у ребенка появились мысли — а может, отец покончил жизнь самоубийством, потому что знал, что я такой плохой, и не хотел такого сына?

В городке удивлялись, как учитель мог упасть со стены, где был много раз.