В плену ветров

— У меня никого нет, — глухо обронила Гестия. — Ты мне не безразличен, Дадли. Но у нас никогда ничего не вышло бы… Ты слишком юн, а я…

Он поцеловал ее, прижав своим телом к стене, не давая отодвинуться или успеть выкрутиться. И целовался он уже не так, как в прошлый раз — осторожно и даже робко, почти неумело. Этот поцелуй был чувственным, дерзким, заставлял ее подчиняться и уступать. Размыкать губы, прижиматься к нему ближе, чувствуя, как собственное тело начинает снова ее предавать.

Что такого было в нем, в этом лопоухом, медлительном, спокойном мальчишке, что заставляло ее раз за разом отступать от собственных правил и поддаваться ему все больше и больше? С радостью.

Дадли оторвался от ее губ, тяжело дыша, прикрыл глаза на мгновение и отступил, убирая руки.

— Прощай, Гестия.

— Прощай, Дадли, — шепнула она, отворачиваясь, чтобы он не увидел ее слез. И с негромким, почти беззвучным, хлопком аппарировала.

* * *

Дадли не видел кузена очень давно, да и не горел желанием его видеть, хоть и был рад, что тот жив и здоров. Однако они все же встретились. Дадли сам вызвался. Вряд ли Гарри хотел бы встречаться с дядей или тетей. Даже для разрешения деловых вопросов.

Они смотрели друг на друга с неловкостью абсолютно чужих людей, которым уже нечего делить.

— Рад, что ты выжил, — наконец, произнес Дадли, чтобы как-то начать разговор.

Гарри усмехнулся.

— Да уж, это было непросто. Вам все восстановили? Министерство выплатило вам компенсацию?

— Да… галеонами, — Дадли усмехнулся тоже. — Как их теперь обменивать, другой вопрос.

— Я поговорю, — Гарри поправил очки. — Только запишу, чтоб не забыть. Дел выше головы. Столько пожирателей разбежалось, знаешь. Ловим-ловим, а все бестолку.

Странно было видеть его таким, спокойным, раздавшимся в плечах, уверенным в себе, великодушным. Или он всегда был таким за исключением плечей? Просто они не замечали.

Дадли задумчиво пропустил между пальцев кулон, висящий на шее, и перевел взгляд на других посетителей кафе, рассеянно скользнул по ним взглядом. Девчонка за стойкой ему подмигнула, словно намекала, что не против, если он пригласит ее на свидание. Парень в углу жался, словно ему мышь за шиворот запихнули, еще какая-то парочка упоенно целовалась на диванчике у окна. Дадли вздохнул: местечко было не ахти, но другого он в спешке не придумал.

— Я хотел спросить… — он помедлил. — О Гестии Джонс. Как она? Мама спрашивала.

— Надо же, — Гарри рассмеялся. — Вас заинтересовал кто-то из волшебников? Надеюсь, не для триумфального сожжения?

— Она защищала нас, мы ей благодарны, — нейтрально отозвался Дадли, краем глаза наблюдая за странным парнем, который завозился, словно вытягивая что-то из рукава. Гарри сидел к тому спиной, поэтому такими вещами не заморачивался. — Так что? Знаешь про нее что-нибудь?

— Знаю, что она здорова и работает в министерстве под началом Кингсли, — пожал плечами Гарри. — Большего не знаю, извини. Мы с ней почти не пересекались.

Парень наконец справился с рукавом и незаметно извлек из него что-то продолговатое, подозрительно напоминающее… палочку, похожую на ту, какую Дадли видел у Гестии. Дальше он не думал.

Все произошло в один миг. Парень вскочил, выкрикнув что-то непонятное, нацелив палочку в затылок Гарри, а Дадли, сам не понимая, как успеет, сбил кузена со стула и прикрыл собой, чувствуя спиной жар и видя, как кафе озаряется яркой вспышкой. Но в глазах уже темнело и наваливалась на плечи неподъемная тяжесть.

* * *

Дадли очнулся в больнице святого Манго или Мунго, как там ее назвал взъерошенный испуганный Гарри, с которого мигом слетело все спокойствие.

— Родителям ни слова! — первое, что прохрипел Дадли, увидев кузена. — Понял? У мамы сердце.

— Я могила, — заверил Гарри и осторожно сел рядом на краешек стула. — Ну что, Большой Ди, на этот раз ты меня спас! Ты чудом выжил...

— Ага, — просипел Дадли, переворачиваясь на спину. — Квиты.

— Я нашел ее, — помявшись, сообщил Гарри. — Гестию. Она здесь, хочет тебя увидеть. Я рассказал ей, что с тобой стряслось. Она сразу прибыла сюда и...

Дальше Дадли не слушал, он смотрел на вход в палату, где озаренная закатным солнцем стояла она. Печальная, с неизменно строгим выражением лица и скрещенными руками, и невероятно красивая, как всегда.

Пожалуй, теперь Дадли был счастлив.