Средземельный маяк

Он неопределенно помотал головой и задумался, словно размышляя, отвечать или нет.

— Мне нет там места. Я слишком часто видел, как пренебрежительно относится штаб к солдатам, и не чувствую в себе сил что-то изменить в этом положении. Мне думается, я правильно выбрал эту работу, и дай Бог, вы в этом убедитесь сами.

Ханна растянула губы в улыбке, как ей казалось — признательной, желая поблагодарить за откровенность. Но не была уверена, что верно донесла свои чувства. И сделала глубокий глоток слабого чая.

— Уверена, так и будет, — сказала она. — Вы вернетесь ко мне на маяк и сделаете обещанное водяное отопление. А потом будете чистить свои трубы — соленая вода не слишком полезная вещь для металла.

— Я ведь перевез сюда все свои вещи, — улыбнулся он. — И не уйду, пока не появится второй смотритель маяка. На гряде слишком мало места, и мне позволили занять часть первого уровня для оборудования.

— Так значит, я первая на очереди?

— Думаю, да.

Она поднялась под его прямым взглядом, отставила кружку и заправила волосы за ухо.

— Тогда я могу пойти спокойно уснуть, ведь так? Мне кажется, вы пообещали мне, что все будет хорошо, я попытаюсь вам поверить.

— Пообещал? — странно улыбнулся он. — Не уверен, что все было так, но я приложу все усилия.

* * *

Утром Ханна проснулась от гомона женских голосов, вскочила и, не заботясь о приличиях, вылетела в коридор прямо в пижаме. На первом уровне толпились люди, и, прищурившись, она поняла, что это были те женщины, что не носили военной формы — различный обслуживающий персонал, жена командора и две его дочери. Они что-то говорили стоящему перед ними Грэхэму.

Немного успокоившись, Ханна переоделась и спустилась вниз.

— Что случилось? — спросила она, чувствуя себя неуютно под взглядами стольких женщин.

— Дамы переждут бурю здесь, — ответил ей Грэхэм, оборачиваясь. — Не могли бы вы приготовить им комнаты?

Согласно кивнув, Ханна ушла в кладовую, не понимая, что значит «переждут бурю» — за пределами маяка больше не слышалось воя ветра и ударов волн. Стоило подняться наверх и посмотреть, что там происходит. Но все же она была уверена, что погода успокоилась. Буря — это что-то другое. Что бы ни случилось, никому в голову не придет разрушать один из трех маяков, и именно поэтому сюда согнали тех, кто не был способен драться. Возможно, именно это он и имел в виду.

Она убила все утро, чтобы приготовить кровати для женщин, высушить комнаты, и только потом умылась и поднялась на смотровую площадку. И почувствовала, как деревенеет ее тело.

На горизонте поднимались мачты боевых кораблей Озгудских островов, их было всего пять, но Ханна прекрасно знала, как много людей умещается на таких суднах. За другой стороной к гряде приближались корабли Смоуг-росского флота. И было много больше, но они отставали. Значит, Грэхэм Градд был прав, успокаивая ее ночью — военным на гряде нужно было только продержаться до прихода помощи. Но Средземельная гряда была нейтральной территорией, здесь в равной степени были представлены военные обоих государств, и оставалось только надеяться, что ночная операция принесла свои плоды.

— Вот вы где, Ханна, — окликнул ее поднимающийся Грэхэм.

— Да.

Он встал от нее справа и тревожно взглянул на спокойный, мутный после шторма океан.

— Все будет в порядке.

— Ну да, — ответила она. — Ведь вы обещали. Надолго… это все?

— Они придут к вечеру, и сегодня вам необходимо вовремя зажечь огни на маяке.

— Ну, это я умею. Вы спали, мистер Градд?

— Прошу вас, — вздохнул он. — Просто Грэхэм. Да, как только получил сигнал о завершении операции. Там теперь только наши, и это позволит отбить атаку без помощи флота.

Океан далеко внизу мягко и гулко шумел бесконечной массой воды, от шторма не осталось ни следа — только поднявшаяся со дна муть, что осядет совсем скоро, и океан окрасится глубоким синим цветом.

— Я позабочусь об остальных, у нас ведь хватит на всех продуктов и воды. А вы поспите еще, вряд ли в эту ночь кто-нибудь из нас сможет уснуть. — Ей хотелось взять Грэхэма за руку, но рядом блестел металлический крюк.

— Спасибо, — он кивнул и бросил на нее мягкий взгляд. — Могу я попросить вас разбудить меня, когда придет время?

Он мог, конечно, мог. Глядя вслед Грэхэму, Ханна задумчиво потирала темные от масла и работ пальцы.

Внизу миссис Эндерпрайз — жена командора — уже успела распределить между женщинами какие-то работы, и все они собрались на первом, техническом ярусе. Ханну она приветствовала легким кивком.

— Мисс Кортик, можете не беспокоиться, мы ненадолго займем ваше царство тишины, — с легкой иронией сказала она.

— Я вовсе не против, миссис Эндерпрайз, война никого не спрашивает, куда приходить.

— О, ну какая война? Все это забудется через пару недель. Мальчики побряцают оружием, постреляют из пушек и разъедутся по домам. Я, разумеется, привезла для нас всех оружие, но уверена, оно не понадобится.

Ханна улыбнулась, никогда еще при ней не отзывались так об армии — «мальчики» и «побряцают оружием». Это имело какой-то смысл, но все же однобокий.

— Разрешите взять двоих на кухню, одна я буду слишком долго возиться с готовкой на стольких человек.

— Конечно. Миссис Мей и миссис Невилл, поможете с едой мисс Кортик.

Оставив командоршу командовать, Ханна скрылась в теплой кухне и достала редко используемую большую кастрюлю.

Миссис Мей и миссис Невилл оказались двумя плотными, розовощекими женщинами, занимающими на гряде должности помощниц повара. Сам повар — военный — остался там, как того требовали инструкции.

Они обе поздоровались с Ханной, и спустя полчаса каким-то образом завладели ее кухней — все кипело, булькало и издавало призывный запах готовящейся еды. Нельзя было сказать, что Ханне это не понравилось — работа на каждого откладывала свой отпечаток. Ее больше коробили разговоры. Отвыкнув за два месяца от реалий существования закрытой человеческой общины, слушать нескончаемые речи — кто с кем, кто что сделал, оказалось невыносимо. Но особенно сильно ее задели короткие замечания о Грэхэме Градде.

— Калека, а тоже приехал работать, ишь, — незлобно фыркнула миссис Мей. — Человек-то, может, он хороший, но теперь кому-то придется взять на себя часть его работы. Что он сделает своей железякой-то? Сидел бы в городе, получал пенсию, чушь все, что на нее невозможно прожить. Сейчас столько фондов для помощи увечным солдатам, прокормился бы, а нет, лезет, отнимает работу у молодых.

— Хорошо, сообразил перебраться на маяк, прежде чем наши придавили этих гнид, — согласилась миссис Невилл. — Ребята терпеть не могут, когда им под ногами мешаются. Сидит теперь среди женщин — стыд один. Ой, Энни, куда столько моркови, когда еще следующий корабль с овощами придет?

— Мистер Джефферсон обещал через неделю, — отмахнулась миссис Мей. — Ты же знаешь, он никогда не врет.

Ханне захотелось затолкать в их болтливые рты по пучку моркови, чтобы они замолчали. Все их слова хоть и показались бы кому-то справедливыми, но были пропитаны желчью, осуждением и непониманием. Ни капли уважения к прошлому человека, его силе воли и характеру. Впрочем, отец, слыша что-то подобное, всегда выражался озгудской поговоркой: собаки лают, а караван идет. Это было так, но у Ханны внутри ворочалось неприятное чувство обиды.

Часы отмеряли время, и шумный маяк постепенно приближался к вечеру, и корабли давно уже зашли за эту сторону горизонта — наступали темной армадой.

Средземельная гряда ощетинилась пушками.

— Грэхэм? — Ханна остановилась у его кровати. — Вам пора вставать.

Он пробормотал что-то неразборчивое, пару секунд лежал, а потом распахнул глаза, встретившись взглядом с Ханной.

— Сколько времени?

— Четверть шестого. Корабли приближаются с обеих сторон, но наши все равно слишком далеко. Гряда расчехлила пушки, а мне в восемь пятнадцать нужно зажигать маяк.

Она попятилась, давая место, чтобы он поднялся, опираясь на настоящую руку.

— А что женщины? — Ханна заблаговременно приготовила для него таз с водой, мыло и полотенце. — Спасибо за вашу заботу.

— Они чистят какое-то оружие, что привезла миссис Эндерпрайз, а через пятнадцать минут будет ужин. Если хотите, я принесу вам его сюда, на кухне будет слишком шумно и многолюдно.

— Спасибо, Ханна, — они наблюдала, как тщательно он умывался и отфыркивался от холодной воды. — Но я предпочитаю есть там, где полагается.

Она понимающе кивнула.

— Вы же понимаете, что они будут вас… рассматривать.

— О, да, — хрипло рассмеялся он. — Еще как будут. Но я привык, пусть их.

— Хорошо. Я просто хотела убедиться, что вы сознаете, что такое закрытое женское общество, и не…

— Да, — улыбнулся он слишком уж понимающей улыбкой. — Калек в таком месте, как это, они не прощают, ничего. Подождите, Ханна.

Она уже открывала дверь, когда прозвучали эти слова. Грэхэм отложил полотенце и неуверенно подошел к ней. Серые глаза смотрели ясно.

— Хотел сказать вам, — он осторожно прикоснулся рукой к ее лицу и неуверенно притянул к себе. — Вот это.

Поцелуй вышел медленный и спокойный, Ханна подалась навстречу и ощутила, как мягко он ее обнял. Рукой зарылся в светлые волосы.

Она знала, что это произойдет, как только им удалось разговориться на кухне — слишком уверенно и хорошо она чувствовала себя в его присутствии. Ханна сомкнула руки за его спиной и углубила поцелуй, едва он попытался остановиться.

— Для того, чтобы вы сразу могли определиться, выгонять меня или нет. На маяке нет места конфликтам, — сказал Грэхэм в конце концов.

— Да, — заторможенно ответила она, размышляя, выпускать ли его из собственных объятий. — Я подумаю.

* * *

Пушки запели ночью, когда все пятнадцать ламп и направляющих зеркал светили в сторону Смоуг-росса, но Ханне не спрятать было света от противников, хоть она и старалась. Работа привычно заполнила ее мозг — следить за маслом, раз в час чистить колпаки для фонарей, поправлять фитили, не давая им потухнуть.

Внизу все женщины забились в свои каморки, обнимая начищенные ружья и боевые ножи, а Грэхэм, не отрываясь, следил за океаном на смотровой площадке. В его руках мелькала старая подзорная труба, и ни он, ни Ханна старались не смотреть на ослепительно ярко горящие лампы.

Ханна очень испугалась, когда первое ядро, оставив своих товарок тонуть в океане, попало по вражескому кораблю.

— Почему они не стреляют в ответ? — закричала она, пытаясь перекричать шум в ушах.

— Не хотят повредить гряду! Иначе этот бой будет бессмысленным! Здесь всего три прохода для кораблей, и около каждого в скале выдолблены колоссальные помещения. Если они их разрушат, то не смогут контролировать гряду!

— Но как они собрались нас захватывать?

— На лодках! Они уже спустили их на воду. Ханна, вы можете направить свет на них, когда я скажу?

— Не совсем, просто в их сторону.

Новый залп заставил уши биться в конвульсиях — она не переносила громких резких звуков и зажала уши руками, следуя желанию тела опуститься на пол.