Дальняя заря Ивана Ефремова

Unknown

<ul>

<li>

</li>

</ul>

<p>

<a name="TOC_id20224115"></a></p>

ДАЛЬНЯЯ ЗАРЯ ИВАНА ЕФРЕМОВА

УДАР МОЛНИИ

– Смотри, Айса! – круглое лицо девочки вдруг вытянулось, а узкие глазки стали круглыми от удивления. – Какая большая гора двигается! Как в сказке!

– Это тебе кажется, Гиляна, – Айса даже не смотрит, она занята сбором кизяка для очага. Матушка строга. Она накажет, если девочки будут лениться и принесут мало сушняка. – Ты, наверное, перегрелась.

– Да, брось ты свой кизяк! – Сердится её сестрёнка. – Когда ты такое диво дивное ещё увидишь? Гора – и движется.

– Ой, правда, бежим поближе, посмотрим, как это получается. – Девчонки побросали сухие вонючие лепёхи и рванули со всех ног в сторону чуда.

В дрожащем мареве разогретой солнцем степи маячила серая каменная громада. С первого взгляда она казалась совершенно неподвижной, но стоило чуть присмотреться, как движение в сторону Итиль-реки становилось заметным. Вот глыба миновала урочище Шарбулак1, вот по пологому спуску скользнула к берегу озера.

Девчонки с замиранием сердца следили за небывалым событием.

***

У калмыков есть легенда.

Однажды два ламы решили перенести с Тибета на Волгу священную гору. Они долго постились, медитировали, пели мантры. Наконец, взвалили на плечи гору Богдо и понесли. Они уже почти дошли до Волги, когда по дороге им встретились красавицы. У младшего брата в голове промелькнула греховная мысль, силы на мгновение покинули его, и гора придавила монахов. Постепенно она пропиталась этой кровью. Теперь стоит Богдо с красными от крови склонами.

6 сентября 1926 года (последний год 15-го круга ЭРМ). Астраханская губерния. Урочище Шарбулак. Палеонтологическая экспедиция на гору Богдо. Иван Ефремов

Резкий треск разорвал молнией влажный воздух урочища Шарбулак. Похоже, что период августовских гроз сместился на сентябрь. Молодому палеонтологу Ване Ефремову, первый раз выпало руководить настоящей экспедицией. Поэтому он был страшно раздосадован такими погодными выкрутасами. Работать надо, а не от дождя по сараям прятаться! Начинающему исследователю не терпелось приступить к работе. Не зря же сам академик Комаров назвал его «надеждой советской науки», или как-то по-другому, но как-то так его понял сам Иван. А тут эта гадкая погода…

Может быть, благодаря этому Иван обратил внимание, что сегодня молнии как-то особенно интенсивно вонзаются в вершину горы Богдо.

«Не связано ли это с залежами каких-либо руд?» – мелькнула мысль в его голове. – «Кости допотопных ящеров – это, конечно, интересно, но если мне удастся обнаружить новое месторождение…», что именно будет в таком случае, он не очень представлял, но слава великого геолога его манила.

– «Вот бы найти медь или селитру…». Внезапно резкий собачий визг отвлёк Ивана от светлых мечтаний.

На крыльце кто-то топал и гремел вёдрами.

– Пшёл прочь сволочь ушастая! – Пьяный мужской голос донёсся с крыльца. – Поразвели тут всяких шавок, человеку не пройти.

Тут же раздались тяжёлые удары в дверь. – Есть кто живой? – недовольно басил незваный гость.

– Входите, не заперто, – крикнул Иван, с раздражением отрываясь от заполнения рабочего дневника. Он не любил, когда обижали ни в чём не повинную животину. А то, что пришедший ударил приблудного кобеля по кличке Волчок, он ни капли не сомневался.

В комнату препараторской ввалился, разя перегаром, худощавый высокий мужик с лицом, изъеденным оспой. В зубах дымилась вонючая самокрутка. Вид вошедшего вызывал у Вани отвращение. Тут же на память пришли его частые драки со шпаной. Хорошо, что он научился боксировать… Полезное умение.

– Комната для анжинера имеется? – пробасил, даже не поздоровавшись, верзила. – На станции сказывали, что в ентом дому анженеров селют. Ты малой тож, поди, анжинер?

– Да. Здесь есть ещё комната. Надеюсь, не вы инженер? – Иван тоже не стал здороваться. – Зачем Волчка ударили?

– А нечего на порядочных товарищей пасть разевать. Ишь, паскуда, хотел мне штаны порвать, контра недорезанная. – Мужик плевком пригасил цигарку и сунул окурок за обшлаг. Потом смачно харкнул на пол и уставился на Ефремова. – Ты сам-то кто такой? Тоже, поди, контра? Не ндравится ему, как пролетарий собачку воспитыват…

– Иван Ефремов, начальник палеонтологической экспедиции Московского Университета. – Иван представился по полной форме. – Если у вас всё, то извольте покинуть помещение. Комната есть, можете вести сюда кого хотите.

– Рожа мне твоя не ндравится, – проворчал мужик, плюхнул на пол чёрный саквояз и повернул на выход. – Точно контра недобитая.

Следом за хамоватым мужиком в хату вошёл невысокий упитанный мужчина в поношенном френче. На носу блестели круглые маленькие очки, а в руках он держал изящную двустволку, ища глазами, куда можно её пристроить.

– Бельгийка? – Иван решил блеснуть эрудицией.

– Вы разбираетесь в охотничьем оружии? – удивился вошедший. – Совершенно верно. Производство Анри Пипера. Шестнадцатый калибр, центральный бой. Отличная штучка... Меня зовут Юрий Александрович, прибыл в ваше распоряжение. – Он протянул руку для приветствия.

– Ефремов Иван Антонович, начальник экспедиции, – ответил Иван. – Дорогая, наверное, игрушка? Можно посмотреть?

– Не сказать чтобы очень, – протягивая ружьё, сказал инженер. – В 1911 году в Нижнем отдал за неё месячный оклад.

Горный инженер Макаров2. Юрий Александрович был матёрый геологический зубр, бродивший по Поволжью ещё с профессором Докучаевым3. Макаров прекрасно знал район соляного озера, ведь именно он изобрёл и построил первый соляной комбайн. Экспедиция Университета должна была работать под его руководством, но Макаров наотрез отказался от поста начальника.

– Мне надо солесос до ума доводить, – рассказывал он позже Ивану. – Знаете, сколько солеломов здоровье своё губят? Так я вам, милостивый государь, скажу. Все, кто соль здешнюю добывает.

Я вижу свою задачу в первую очередь именно в этом. А вамя помогать буду, тут даже не сомневайтесь, но не более.

В тот же день Макаров собрался в окрестности Большого Богдо. Местные киргизы видели там, на днях стадо сайгаков. Рога этих антилоп по поверьям обладают лечебными свойствами4, и Макарову, как человеку любознательному, было интересно проверить эти легенды. Кроме того, свежее мясо – прекрасное дополнение к экспедиционному пайку.

Планы порушила погода. С утра ещё ярко сияло солнце, но уже к полудню тучи заволокли небосвод, и разразилась мощнейшая гроза.

– Юрий Александрович, – голос молодого геолога сорвался на фальцет. Он торопился поделиться с авторитетным товарищем мелькнувшей в голове мыслью. – Смотрите! Садит в одно место! Как будто им там мёдом намазано. Никогда такого не видел, просто даже не верится!

– Милый Ванечка, – Юрий Александрович Макаров, опытный изыскатель, снисходительно улыбнулся и положил руку на плечо молодого начальника. – Есть многое на свете друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… В жизни чего только не случается. Да-с! Хотя я тоже не припомню, чтобы так кучно молнии били. И заметьте, молодой человек, дождь при этом не сильный.

Макаров подошёл к окну и начал выстукивать какой-то марш. По стеклу уныло стекали капли дождя, ни о какой охоте речи уже не шло.

Ритмичное постукивание по стеклу внезапно навело Ефремова на новую мысль.

– Юрий Александрович! – голос его обрёл решительность и твёрдость. – Вы как хотите, а я схожу на Богдо прямо сейчас. Когда гроза закончится, боюсь, не найти будет следов куда молнии втыкались.

– Нет, ну, вы Ваня, как придумаете… – Макаров уставился на студента. – До горы ходу не меньше часа. Вы промокнете как цуцик, потом полчаса будете по скользкому склону наверх карабкаться. Во-первых, ногу вывихнете, или не дай бог, шею свернёте, или молнию поймаете… Плёвое дело, между прочим, в такую-то непогоду. Да-с. А во-вторых, вы пока дойдёте, гроза закончится. Вы только промокнете, потом простынете, и конец на этом нашей с вами экспедиции. Я вот точно никуда не пойду, мне моё здоровье дороже. Хотя должен вам признаться, планировал сегодня на сайгу поохотится. Но видать не судьба… Да-с. Не судьба…

– Ну, как хотите. – Глаза Ефремова уже горели азартом. – Но я вас не понимаю! Как можно пропустить такое интересное небывалое природное явление? До сумерек ещё часов шесть. Час мне на дорогу туда и час обратно. Думаю, что часа, чтобы выяснить, что там творится, мне хватит. Если через три часа меня не будет, берите мужиков из солерубов и отправляйтесь на подмогу. Вдруг, я и в самом деле брякнусь.

Он запахнул плотнее полы шинели, нахлобучил картуз, подхватил сидор с инструментом и, оскальзываясь, на мокрой глине, побежал в сторону темнеющей на горизонте горы. За пеленой дождя красноватый оттенок склонов превратился в угрюмый серо-голубой абрис.

– Альпеншток возьмите! Что же вы, молодой человек… – с укоризной буркнул Макаров, выскочив вдогонку с палкой в руке. – Ну, нельзя же так, в самом деле.

Тучи издали пугали вибрирующим грохотом. Они ползли, как лохматые мамонты, набрасывая на степь серый сумрак. Страшные удары раскалывали воздух, землю и весь мир. Слепящие вспышки переходили в извилистые полосы огня, бороздившие небо по всем направлениям. Гроза была настолько мощной, что у Ефремова от грома мутилось в голове, а уши отказывались слышать.

Дорога до подножия заняла больше запланированного часа, подъём по мокрому и крутому склону был труден. но, к счастью, предсказание Макарова не сбылось. Иван успешно преодолел подъём. Гроза продолжалась, молнии по-прежнему вонзались в плоскую вершину Богдо, а молодой геолог пытался углядеть закономерность в «стрелах Перуна».

Яркие, дёргающиеся, сияющие столбы вставали повсюду. Иван шёл туда, где сверкание и грохот превращались в сплошной огонь и рев. В руке у него был зажат штуфенхаммер, а в кармане шинели – деревянные колышки.

Странное покалывание пронизывало все тело, в ноздри бил резкий, кружащий голову, запах озона. Тело коченело под порывами ветра. Ноги оскальзывались на мокрых камнях, путались в жестких ветках багульника, травах и корневищах.

Огненные столбы били так мощно, что Ефремову пришлось лечь на землю. Самоубийцей он не был. Словно по заговору природы, скопления молний оказывались в таком отдалении, что он не успевал доползти, а близкие разряды гасли слишком быстро. Иван напоминал себе черепаху, гоняющуюся за птицами. Насмешливо и свободно молнии уносились вдаль в тот самый миг, когда он, казалось, уже приблизился к месту их буйного танца. Много раз, совершенно выбившийся из сил, он впадал в беспамятство и лежал, поливаемый холодным грозовым дождем, пока особенно резкий порыв ветра не приводил его в себя. Но воля к борьбе не иссякала, и, может быть, только насыщенная электричеством атмосфера священной горы спасала его от падения с кручи. Три-четыре раза молнии ударяли так близко, что Ефремов на время слеп и глох. Назревала трагедия, сулившая бесплодный конец его усилиям. Близкая молния слепила, а дальняя не позволяла определить точное место удара