Метаморф Том 2. Красный мир

Итак, что мы имеем?

Ощупав туловище, обнаружил что оно оказалось настолько идеальной формы, насколько это возможно. Шарообразной, то есть. Сложно судить о размерах, но вряд ли я сильно крупный. Иначе меня бы не пыталась сожрать рыбешка, способная откиснуть от миллиграмма токсина.

Также у меня есть раз… два… четыре щупальца! Что за…?

Не помню, чтобы я такие штуки отращивал. Чем-то нехорошим от этих щупалец попахивает, скажу я вам, как психолог. Что-то по этому поводу, сам Фрейд сказал. Что-то о компенсации недостаточной длины того-этого. Кстати, надо бы кое-что провери… а-а-а!

Блин. Витька-младшего нету. Ладно, выдохнем. Метаморф я, или где?

Короче, поведем итоги. Точнее, вопросы.

Для начала, я даже не понял, как подобная мне зверушка должна питаться? Ни рта, ни пищеварительной, ни выделительной системы нет. Создаётся впечатление, что я просто капсула с запасами минералов и аминокислот, причём довольно значительными. Ну, будем считать это заделом. Тем более, мана тут есть. Похоже, проблем с тем, чтобы отрастить себе что-нибудь полезное, у меня не будет.

Однако для начала, я попробовал оглядеться. Как-никак, глаза у меня уже были. Не хватало только освещения. Вспомнив один момент, я изобразил нечто вроде длинного стебля, который и подвесил себе перед глазами. Теперь синтезировать светящийся фермент, и запалить химический фонарь. Как бы ещё сделать так, чтобы он не оказался ещё и рекламной вывеской морского кафе? Ну знаете, где подают ещё живую рыбу?

Не хотелось бы пояснять случайным клиентам, что я не в меню.

— Ух, ё, — охнул я, внезапно обнаружив на белом песчаном дне обильную мелкую живность. Выглядели эти членистоногие, как продолговатые тараканы на коротких лапках. Помогая себе перемещаться боковыми плавниками, черные панцири порскнули в разные стороны, едва оказались в круге тусклого голубого света.

Я выдохнул от облегчения, внезапно обнаружив себя плавающим чуть выше дна. Сам не заметил, в какой момент подскочил с помощью щупалец, вверх. Я и сейчас опирался одним щупальцем о дно.

Картина запрыгнувшей от мышонка на табуретку блондинки, мелкими штришками вырисовывалась таким образом, что в роли блондинки сейчас оказался я сам.

— Тьфу! — скривился я.

Конечно испугался я не мышонка, а неведомых подводных мокриц. Да и потом, мысль о блондинках сейчас вызывала у меня внутренний тремор. Я испытал ни с чем не сравнимое «удовольствие», когда одна такая блондинка закинула меня в Эпицентр. Кстати, что там мне говорила Нора насчет того, что это может быть переходом в параллельный мир?

Мне вдруг пришло в голову, что ни один из местных обитателей глубин на Земле не известен. Я тот ещё океанолог и биолог, конечно, но что-то смыслю. Пришедшая в голову мысль, что я провалился в долбаный параллельный мир, не хотела выходить из головы.

— Как я доберусь до блондинки, если я в параллельном мире, мать его за ногу?! — вдруг я подумал, и ужаснулся.

Я не был ещё в той кондиции, когда люди бегают как оглашенные, и просят маму вернуть их обратно, но был к тому уже близко. Не говоря уже о том, что отсутствие под боком Норы сильно выбило меня из колеи. Будь у меня голосовые связки, я бы точно сейчас издал долгий, пронзительный вопль.

Истерику прекратило появление нового действующего лица.

— Я становлюсь популярен, — мысленно выругался я, — Дурацкая была эта затея с фонариком.

В круг тусклого голубого света, вступило неведомое морское создание, больше похожее на помесь черного осьминога с давно вымершим на Земле аммонитом. Головоногий моллюск с обсидиановой раковиной, похожей на закрученный бараний рог, подплыл почти вплотную ко мне. Из раковины медленно и осторожно, высунулась черная голова с множеством щупалец. Именно ей, он вызывал у меня сходство с осьминогом. Наличие раковины выбивалось из общей картины, и придавало существу чужеродный, пугающий облик. Множество мелких глазок на его голове едва светилось тусклым белым светом. Они явно меня внимательно изучали, но пока было неясно, с каким выражением.

Будь со мной Нора, она бы сейчас просто отхлестала меня по дурной башке.

— Пытаться разобраться в выражении буркал головоногого моллюска? Виктор, ты в своём уме сейчас, или нет!? — я почти наяву слышал этот её, насмешливый издевательский голос. Жаль только, он существовал лишь в воображении.

Между тем, черный осьминог осторожно потрогал меня щупальцем. Я ойкнул от такой наглости, а потом вспомнил, что, собственно, ойкать-то мне, и нечем. Оставалось только терпеть это издевательство. Тем более, пока было неясно, собирается эта тварь на меня нападать, или нет? И если нет, может быть, не стоило накалять?

Осьминог, между тем, обнаглел вконец. Взявшись за меня сразу несколькими хватательными отростками, он раскрутил меня вокруг своей оси, осматривая со всех сторон. Ублюдок. Я попытался ткнуть его щупальцем в глаз, но он только лениво отмахнулся, продолжая меня вертеть, словно какую-то диковину.

Наконец, он оторвал меня от морского дна и куда-то потащил, вовсю отталкиваясь щупальцами от воды.

— Ты охренел?! — едва не возопил я, принявшись яростно заплывать в противоположную сторону.

Такое поведение осьминогу сильно не понравилось. Он резко остановился, и повернул меня глазами к себе.

— Ну? — хотел я мысленно сказать, когда осьминог отчебучил нечто и вовсе, заставившее меня замереть от изумления.

Вытянув одно из щупалец в сторону, моллюск широко размахнулся, и залепил им по мне, словно пощечиной. Выражение многочисленных, светящихся белым глаз показалось мне осуждающим. Видимо, его полностью устроило, что я на некоторое время застыл в удивлении, так что он потащил меня дальше.

— Блин, вот урод! — подумал я.

И что мне теперь с ним делать? Впрочем, сначала мне следовало решить вопрос более фундаментальный. Что делать, в целом? То есть, на этой планете? Если тут есть только бесконечное море-океан, то хоть режьте меня живьем — тут я жить не собираюсь!

Заплыв в логово осьминога не продлился долго. Уже вскоре меня буквально, впихнули в некую трещину между скал, и придали ускорение толчком щупалец под зад. Как воздушный шарик, я начал медленно опускаться на дно ущелья. Кромешную тьму внутри, разгонял лишь тусклый голубой огонек у меня перед глазами. Осьминога я больше не видел, но каким-то чутьем подозревал, что он скрывается где-то у меня за спиной.

И в тот момент, когда я коснулся дна, моё окружение оказалось в круге тусклого голубого света…

Множество фосфоресцирующих белых икринок заполняло стены и дно ущелья, сколько хватало глаз. По их поверхности сновали слепые, белые личинки мокриц без панциря. Их усики напряженно шевелились до тех самых пор, пока вся орда внезапно не повернулась в мою сторону.

Без какого-либо звука или сигнала, полчище мокриц ринулось в мою сторону, как почуявшая свежее мясо свора голодных крыс.

— А-а-а! — едва не завопил я, отталкиваясь щупальцем от дна.

Почти сразу же, мне в бок вцепились мелкими жвалами сразу несколько мокриц, принявшись лихорадочно пережевывать меня живьем. Если ещё минуту назад, я ещё раздумывал, хочу ли я ещё жить — на такой-то мерзкой планете, то теперь был окончательно уверен в ответе.

— Да, мать вашу! Пустите, твари! — мысленно заорал я, мгновенно отбрасывая мысли о суициде. Покончить с собой, можно и куда менее мерзким образом.

Мои щупальца яростно замелькали, стремительно жаля любого подвернувшегося противника — все четыре! Со дна ущелья уже поднималась живая лестница: мокрицы смело забирались друг на друга, карабкаясь наверх. Первые атаковавшие меня мокрицы уже подохли от яда, но из-за застрявших в моём теле челюстей, так и остались на мне висеть. Проклятье!

Пользуясь этой недоработкой, личинки стремительно забирались по телам своих товарок наверх, уже вскоре облепив меня сплошным ковром. Я впервые в жизни, ощутил страх смерти в настолько густой смеси с брезгливостью и отвращением. Это сочетание в былые времена, вывернуло бы меня наизнанку, в лучшем случае. Сейчас, оно напрочь отрубило у меня сторонние мысли, превратив в машину для убийства.

Это ведь то, что находится в природе любого настоящего метаморфа, если подумать. Я целиком положился на инстинкты, и обернулся живым комком гнева.

Моё шарообразное тело резко ощетинилось множеством острых игл, буквально выстреливших из-под кожи. Они нанизали на себя брюшки наиболее неосторожных мокриц, впрыскивая в них летальную дозу яда. Однако едва ли это серьезно приблизило меня к победе. Дело в том, что я уже был покрыт сплошным ковром из личинок, бегавших по спинам своих сородичей, принявших основной удар. Под их весом, я стремительно опускался на дно, и вскоре был совсем погребен под шевелящейся массой. Они сбегались со всего ущелья, спрыгивали со стен и тут же, вылуплялись из ближайших икринок.

В какой-то момент я обнаружил, что расстался последовательно, с всеми своими щупальцами. Мерзкие мокрицы, буквально, перегрызли их пополам! Если и был наиболее подходящий момент для паники, то именно тогда он и наступил.

— Чертовы твари! — мысленно заорал я, вновь ощетинившись иглами со всех сторон, как морской ёж.

Новоизобретенное оружие показало себя более эффективным, если использовать именно так — резко вжимать иголки в тело, и вновь ими выстреливать во все стороны, как бешеная швейная машинка. Мне даже удавалось отцепить от себя тельца некоторых мокриц, буквально отрывая их челюсти от собственного тела.

Озлившись на непрекращающийся ливень противников, я инстинктивно сотворил новый тип ядовитой атаки, и окутался золотистым облаком. О, какая это была эйфория — увидеть сплошной ковер личинок, подыхающих ещё до того, как они успевали до меня добраться. Даже приятнее, чем обдать наглого таракана струей из дихлофоса.

Застрявшие в моем теле челюсти мокриц всё ещё саднили, и в совокупности это продолжало выводить меня из себя. Уж не знаю, в какой момент я до этого додумался, но я покрылся целым шевелящимся ковром из мельчайших щупалец, покрытых со всех сторон присосками. Коснувшись чужой плоти, они растворяли её и в считанные секунды превращали в питательную кашицу.

Ими то, я и принялся уничтожать ещё остающиеся на мне следы противника, в виде застрявших в теле челюстей. Теперь мы с врагом поменялись местами.

Слышите, мокрицы? Ваше место в пищевой цепочке — значительно ниже!

— Вот вам, мерзкие твари! — уже не скрывая собственного торжества, я заставил собственное тело взмыть на самый верх ущелья, яростно загребая вновь отращенными щупальцами. Если на дне ещё и остались живые мокрицы, добраться до меня они теперь уже, не могли. Победа!

Естественно, именно этот момент выбрал черный осьминог, чтобы атаковать меня со спины. Проклятье, ну что мне стоило отрастить ещё пару глаз, с тылу!?

В яростной, практически самоубийственной атаке, осьминог обхватил меня всеми своими отростками со спины, и со всей силы насадил на показавшийся в его рту острый шип.

— Мразь! — только и успел я мысленно выругаться, когда шип вошел в меня, практически на всю длину. Что ещё хуже, я чувствовал, что укол был непрост: по моему телу стремительно распространялись враждебные клетки, вызывая резкое онемение по всему телу.