Осуждённые грешники
- Автор: Сомма Скетчер
- Жанр: Самиздат, сетевая литература
Читать книгу "Осуждённые грешники"
Я прислоняюсь к барной стойке и провожу своим кулоном вверх-вниз по цепочке. Игра. Точно. Я выбираю наименее убогую тактику и надеюсь на лучшее.
— Это не столько игра, сколько... викторина.
Дэн ставит на стол два напитка. Один — виски, другой — ярко-желтый и в бокале для коктейля. Я бросаю взгляд на глазированную вишню и розовую вьющуюся соломинку.
— Поменял напиток?
— Поменял твой. Мартини с лимонными каплями сложнее захлебнуться.
— Восхитительно, — сухо парирую я.
Мне было наплевать на выпивку. Кроме того, у меня есть подозрение, что если я сделаю хотя бы глоток, есть большая вероятность, что я проснусь прикованной к батарее где-нибудь в темноте и сырости.
— Викторина. Расскажи мне больше.
— Пять вопросов. Если ты ответишь на любой из них неправильно, я заберу твои часы.
Он приподнимает бровь и ухмыляется таким образом, который я уже успела возненавидеть.
— А если я отвечу правильно?
— Не ответишь.
Грубоватый смешок срывается с его губ, и когда он потирает свои большие руки, его бриллиантовые запонки дразнят меня. Как я раньше не поняла, кто он?
— Ты самоуверенная штучка.
Штучка. Дрожь недовольства пробегает по моему позвоночнику. Малышка попадает в ту же категорию, что и милая и дорогая. Покровительственные выражения, используемые мужчинами, чтобы сбить женщин с толку.
Это заставляет меня хотеть обобрать его карманы так сильно, как я только могу.
— Давай начнем.
Он, конечно, уверен в себе.
— Ты не хочешь услышать подвох?
— Есть подвох?
— Всегда есть подвох, — говорю я спокойно, игнорируя то, как его голос становится мрачнее. — Ни один из моих пяти вопросов не является вопросом с подвохом. На самом деле, ответ на каждый из них очень прост. Однако подвох в том, что ты должен отвечать на каждый вопрос неправильно. Если ты ответишь правильно, ты проиграешь, и я получу эти прекрасные часы с твоего запястья, — я протягиваю руку в промежуток между нами. — Они бы хорошо смотрелись на мне, ты так не думаешь?
Он рассматривает мою руку с легким безразличием, затем поднимает взгляд на меня. Нетерпение мерцает, как пламя, в его радужках.
— Ладно.
— Ты играл в эту игру раньше?
Его напиток на полпути к губам, когда он останавливается.
— С твоей стороны было бы неумно держать меня за дурака, дорогая.
Дрожь пробегает по мне.
— Мы ещё не начали. Ты можешь ответить правдиво.
Он на мгновение задумывается, затем глотает и ставит стакан на стойку.
— Тогда нет, не играл.
По моей коже пробегает пьянящий порыв, смесь возбуждения и опасности.
— Вопрос первый. Где мы сейчас находимся?
Он колеблется.
— На луне.
— Вопрос второй. Какого цвета мои волосы?
Его взгляд скользит вверх, к моему неряшливому пучку на макушке. У него перехватывает горло, и он бормочет что-то, что едва слетает с его губ. Что? Но прежде чем я успеваю придать этому значение, он выпаливает ответ.
— Синего.
— А какого цвета твои волосы?
— Блондинистые.
— Блять, а ты хорош, — бормочу я, заправляя выбившуюся прядь за ухо.
— Я хорош во многих вещах.
Хрипловатый намек в его тоне заставляет мой пульс на секунду остановиться. Что-то теплое касается моего колена, и когда я смотрю вниз, я понимаю, что это его собственное. Он сидел так близко минуту назад?
Не обращая внимания на жар, бросающийся в лицо, я продолжаю.
— Хорошо, сколько вопросов я тебе задала?
Он барабанит толстым пальцем по барной стойке в три раза медленнее, чем бьется мое сердце. Он проводит костяшкой пальца по всей длине своей скулы, прежде чем сказать окончательно: — Двенадцать.
Я выдыхаю так сильно, что выбившиеся волосы, обрамляющие мое лицо, трепещут.
— Дерьмо, — бормочу я себе под нос, осматривая комнату.
Рафаэль смотрит на меня с тихим ликованием. Он берет стакан, медленно вращая жидкость запястьем.
— Жарко?
— Да, потому что ты жульничаешь, — огрызаюсь я в ответ.
Водоворот прекращается.
— Прости?
По холодку, сквозящему в его словах, я понимаю, что ответить, что извинения приняты, было бы не самым умным решением.
— Ты слышал. Ты жульничаешь.
Он ставит стакан на стол.
— А ну повтори, — мягко говорит он, но его взгляд совсем не мягкий.
Я борюсь с желанием извиниться, даже если это просто для того, чтобы снять напряжение, нарастающее у меня под грудной клеткой, но это сработает, только если я удвою усилия.
— Я сказала, что ты жульничаешь. К тому же лжец.
Его челюстные мышцы сводит спазмом.
— Лжец.
— Ага. Ты говорил мне, что раньше не играл в эту игру, но ты играл, не так ли?
— Я уже говорил тебе, что нет.
Проходит секунда. Она превращается в две. Мы смотрим друг на друга, пока густое и липкое осознание просачивается в маленькую щель между нами.
Это был мой пятый вопрос.
Интересно, слышит ли он биение пульса у меня на висках или неровное дыхание. Если он и слышит, то по суровым чертам его лица этого не видно.
Я люблю побеждать. Ощущение того, что ты попала в цель, вызывает привыкание, как любой наркотик. Но сегодня вечером мой кайф улетучивается от ощущения смыкающихся стен. Когда я поднимаю глаза, с нарастающим ужасом понимаю, что это не стены, а команда безопасности Рафаэля, образующая вокруг нас медленно движущийся круг.
О, черт.
Но затем Рафаэль поднимает руку. Это такой тонкий ход, что я бы его не заметила, если бы не блеск его кольца с цитрином, но это немедленно останавливает всю его команду.
— Ты обманула меня, — просто говорит он.
— Неправда. Я спросила тебя, прежде чем мы начали, играл ли ты в эту игру раньше, и ты сказал…
— Нет, — заканчивает он задумчиво.
Его молчание кричит. Мой триумф шепчет.
Я с осторожностью рассматриваю его непроницаемое выражение лица, когда он допивает свой напиток и проводит большим пальцем по нижней губе. Он кладет предплечье на стойку бара.
На долю секунды я думаю, что может быть, только может быть, мне это сошло бы с рук. Но тогда…
— Дэн, передай мне молоток.
Он говорит это так бесстрастно. Как будто его просто попросили уделить время, не потому что ему нужно где-то быть, а просто ради поддержания разговора.
Моя кровь мгновенно застывает.
— Что? Зачем?
Он игнорирует меня. Дэн смотрит на меня взглядом, средним между извинением и я же тебе говорил, затем наклоняется за стойку и возвращается с маленьким молотком, таким, которым разбивают лед.
Или коленные чашечки.
Я не жду, чтобы узнать.
Движимая инстинктом самосохранения и адреналином, я совмещаю две задачи: надеваю шубу и иду спиной к лестнице. Комната погружена в янтарную дымку, жару и страх, все расплывается, кроме молотка и большой руки, обхватившей рукоятку.
Мои каблуки ударяются о нижнюю ступеньку, но на этот раз никакая сильная рука не выскакивает из темноты, чтобы остановить меня от падения. Когда я приземляюсь на спину, удар отдается эхом по позвоночнику, а за ним следует настоящий ужас.
Рано или поздно твои грехи настигнут тебя, Малышка Пенн. Так всегда происходит.
Прощальные слова кузена Рафаэля, обращенные ко мне, звенят в моих ушах, когда черное тепло окутывает мою грудь. Это тень, в которой поблескивают стальной коготь, глянцевый циферблат часов и кольцо с цитрином.
— Пожалуйста, — шепчу я в темноту. Последний раз, когда я сказала пожалуйста с таким отчаянием, был, когда мне было десять, в переулке позади казино Visconti Grand. Это не остановило руки, опускающиеся на меня тогда, и не останавливает сейчас.
Грубая ладонь с мягким прикосновением опускается на моё бедро. Шелковая ткань моего платья спадает в глубоком разрезе, и мгновенно моё сердце падает в пятки.
Кто-нибудь когда-нибудь трогал то, что у тебя под этим милым платьицем?
Страх переходит в ярость, пылающую жаром и опасностью.
Нет.
Но всё происходит так быстро. Я стискиваю зубы, зажмуриваю глаза и сжимаю четырехлистный клевер на шее, когда молоток опускается слева от меня.
Хруст.
Никакой боли. Кости не сломаны. Я открываю глаза и смотрю вниз на свой разрез сбоку, и раскаленное добела смущение немедленно заливает мою кровь.
Черный датчик безопасности. Он лежит разбитый в пластиковых осколках рядом с моим дрожащим бедром. Я не знала, что у этого платья был такой, но, конечно же, он был. Вот почему сработала чертова сигнализация, когда я выходила из магазина.
Мне требуется три долгих секунды, чтобы вспомнить, что нужно дышать. Я набираю полные легкие воздуха, и когда поднимаю глаза, чтобы встретиться со взглядом Рафаэля, а после сердито выдыхаю.
В его взгляде искрится юмор, как будто он только что услышал шутку и смотрит прямо на кульминационный момент.
— Тебе повезло.
— Да? — я огрызаюсь в ответ.
— Мм. Иногда они кладут чернила в эти штуки.
Я пристально смотрю на него. Он прохладный глоток воды для моего пылающего ада. Спокойное зеленое море для моего сотрясающего шторма.
Я, блять, ненавижу его.
Прежде чем у меня появляется видимость того, что я могу бросить ему в ответ, он протягивает руку и поднимает меня на ноги. Мои ноги дрожат от остатка адреналина. Не прерывая зрительного контакта, он передает молоток ближайшему охраннику и одним быстрым движением отстегивает часы.
Он наклоняется вперед, достаточно близко, чтобы залезть в карман моей шубы, и засовывает туда их. Они падают мертвым грузом на дно.
— Присматривай за ними.
Что-то восхитительно меланхоличное мелькает в его взгляде, и, несмотря на мое желание выхватить молоток у его охранника и треснуть им его по голове, выражение его лица отзывается эхом в пустых местах моей груди.
Все исчезло в мгновение ока, сменившись этим вездесущим весельем.
Дерзкое замечание срывается с моих губ прежде, чем я могу его остановить. Несмотря на то, что я заработала одну из самых высоких зарплат в своей жизни, я ненавижу чувствовать, что кто-то взял надо мной верх. Должно быть это рефлекторная реакция, чтобы выровнять игровое поле.
— Хочешь поиграть ещё раз? — я спрашиваю со всей беспечностью, на которую только способна. — Мне вроде как нравится, как выглядит это кольцо на твоем пальце.
Он натянуто улыбается.
— Я лучше насру в ладони и похлопаю.
Я бы посмеялась над его отсылкой на мое предыдущее грубое замечание, если бы я не была на полпути к сердечному приступу. Да, думаю, сегодня я довела свою удачу до предела. Проходит тяжелая секунда, затем он дергает подбородком в сторону лестницы позади меня.
— Иди.
Мягкая, простая команда, которой я более чем счастлива подчиниться. Я хватаю свои вещи и бегу вверх по лестнице, пытаясь игнорировать взгляд, обжигающий мой затылок.
Кажется, что прошла целая жизнь с тех пор, как я стояла в этом входе, прячась от взбешенного продавца. Безумно представить, что я думала, что это будет самая большая драма, с которой я столкнусь сегодня.