Осуждённые грешники

ИНФОРМАЦИЯ

Внимание! Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без ссылки на группу-переводчика строго запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного чтения, запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Просим Вас, дорогие читатели, НЕ использовать русифицированные обложки книг в таких социальных сетях, как: Тик Ток, Инстаграм, Твиттер, Фейсбук. Спасибо!

Книга: Осужденные Грешники

Автор: Сомма Скетчер

Серия: Анонимные Грешники #2

Перевод: AmorNovels - https://t.me/lorenhalefucksbetter

Пролог

Пламя Зиппо оживает, согревая мой подбородок, в то время как я закуриваю очередную сигарету. Я курю только тогда, когда прокрастинирую.

Это моя третья сигарета за последние пять минут.

Я вдыхаю, мои легкие чернеют от химических веществ, названия которых я не могу произнести. На выдохе я откидываю голову к стене и смотрю, как дым растворяется в ночном небе.

Похуй.

Всё равно мы все умрем.

На другой стороне улицы скрипит фургон, затем дверь распахивается, отбрасывая оранжевое свечение на булыжную мостовую. Мои глаза скользят к нему и встречаются с пристальным взглядом разъяренной цыганки.

— Ты планируешь стоять там всю ночь? — она скрещивает руки на груди и прислоняется к дверному косяку. — Ты отпугиваешь клиентов.

Последнее, что я должен делать сегодня, это улыбаться. Ты не должен улыбаться в день похорон обоих своих родителей, потому что нет ничего смешного в том, чтобы смотреть, как твою маму засыпают землей.

Но я не могу удержаться от улыбки, скривившей мои губы.

— Я бы поставил всё свое инвестиционное портфолио на то, что моя мать была твоим единственным клиентом со времен Великой Депрессии.

Нахмурившись, она открывает рот, чтобы огрызнуться в ответ, но затем останавливается и обводит взглядом пустую улицу.

— Кстати, где твоя мать?

Моё веселье превращается в горький смех, подпитываемый иронией. Я бросаю сигарету и растираю её ботинком о булыжную мостовую.

— Твой хрустальный шар нуждается в полировке? Она под землей на глубине полутора метров, дорогая.

Я отталкиваюсь от стены и сокращаю расстояние между нами, поднимаясь по шатким ступенькам к её фургону по две за раз и останавливаясь всего в нескольких сантиметрах от неё. Она плотнее закутывается в шаль, её настороженный взгляд встречается с моим.

— Ты пил.

— Правда? Возможно, я ошибался насчет того, что ты шарлатанка.

— Не нужно быть экстрасенсом, чтобы это определить, — огрызается она, делая шаг назад в фургон и слегка качая головой. — Я чувствую это в твоем дыхании. Если ты здесь для предсказания, то я не гадаю для пьяных. Из-за алкоголя трудно увидеть судьбу.

Я вытаскиваю зажим для денег, вытаскиваю несколько банкнот и бросаю их к её ногам.

— Но ты же видишь деньги, не так ли?

Её глаза сужаются. Я пользуюсь её молчанием и протискиваюсь мимо неё, по дороге подтягиваю брюки от костюма и опускаюсь на низкий табурет перед столом.

У меня вырывается ещё один смешок, на этот раз ещё более горький, чем предыдущий. Из всех мест, где я должен быть сегодня вечером, цыганский фургон в грязной части Вегаса не входит в их число. Я насмехаюсь над гирляндами и свечами, потому что они не делают ничего, чтобы скрыть убогость этого места. Потрепанные покрывала и подушки с выцветшими принтами, стопки расслоившихся по уголкам карт, собирающих пыль.

Позади себя я слышу, как длинные ногти скребут по половице, пока цыганка забирает мои деньги. Она опускается на скамейку напротив меня, её старые кости хрустят.

— Мне жаль слышать о твоей матери, — она берет колоду карт и делит её на две части. — Но я гадаю на картах, а не являюсь медиумом.

— Я не говорю по-мошеннически.

Её ноздри раздуваются.

— Это значит, что я предсказываю судьбу с помощью игральных карт. Я не вступаю в контакт с мертвыми.

— Хорошо, что я здесь не для того, чтобы вести светскую беседу с призраком моей матери.

Её глаза смотрят на меня, сначала с удивлением, затем они темнеют до более зловещего оттенка.

— Итак, ты всё-таки здесь для предсказания. Когда ты пришел сюда со своей матерью три недели назад, я предложила тебе погадать, а взамен ты пригрозил сжечь мой фургон вместе со мной внутри, — она наклоняет голову, бросая подозрительный взгляд на меня. — Но теперь ты передумал.

Полагаю, что так.

Мама была одержима судьбой. Всю свою жизнь она провела, опираясь на то, что говорил ей расклад Таро или встряхивание шара-восьмёрки. Это поглотило её. Она даже не могла пойти в Starbucks, не попытавшись разобраться в гуще на дне своего бумажного стаканчика.

Я откровенный скептик, что иронично, учитывая, что я владелец казино. Но любой здравомыслящий бизнесмен в любой отрасли знает, что полагаться на удачу для достижения успеха — всё равно, что закрывать глаза, стоять на ветру и надеяться, что он подует в правильном направлении.

Есть мастерство, и есть вероятность. Вот и всё. Удача не для оптимистов, она для ленивых и отчаявшихся.

Моя мама была исключением, она не попадала ни в одну из этих категорий. У неё была надежда в сердце и деньги в кармане, что делало её ходячей, говорящей зарплатой для шарлатанов, подобных этой.

Гадалки, экстрасенсы, медиумы: все они мошенники. И нет ничего, что я ненавижу больше в этом мире, чем лжецов.

И все же…

Я проглатываю ком в горле и потираю челюсть.

И все же, эта старая цыганка, сидящая передо мной, знала, что моя мама умрёт.

— Ты знала.

Она медленно собирает разложенные веером карты и складывает их в аккуратную стопку.

— Твоя мама вытянула дуэт смерти.

Эта гребаная фраза. Когда я впервые услышал её, я недоверчиво рассмеялся. Теперь я не нахожу её такой смешной.

Менее месяца назад мама появилась в моём пентхаусе с дорожной сумкой и искрой в глазах. Она подарила мне часы, в честь открытия моего первого казино «Lucky Cat». Но вскоре стало ясно, что поддержка моего начинающего бизнеса была не единственной причиной её визита в Город Грехов.

— Есть кое-кто, кого я хотела бы увидеть, — застенчиво сказала она, сидя в моем тусклом баре казино и побелевшими костяшками пальцев потягивая мартини. — Гадалку, которая живёт неподалеку от Фримонт-стрит.

Я закатил глаза, но она настояла. Она лучшая. Никто на Тихоокеанском северо-западе не гадает на игральных картах. Давай, Рафи, когда ещё в Вегасе…

Я стоял в дверном проеме фургона во время всего гадания, засунув кулаки в карманы, чтобы убедиться, что её не обманут на больше, чем она согласилась.

Сначала она вытащила Семерку Червей. Предательство любимого человека.

Затем Валет Бубен. Вестник плохих новостей.

Наконец, цыганка перевернула Туза Пик.

Фургон погрузился в тишину. В конце концов, моя мама провела ладонями по юбке и сказала: — Ну, что ж.

Сейчас я хватаюсь за край стола и бросаю на цыганку обжигающий взгляд.

— Дуэт Смерти, — я повторяю. — Ты серьезно говоришь мне, что каждый, кто вытягивает Бубнового Валета, за которым следует Туз Пик, внезапно умирает?

Она пожимает плечом.

— Это редкая комбинация.

— Не такая уж редкая. Вероятность того, что ты вытянешь обе карты последовательно из одной колоды, не заменяя их, составляет один к двум тысячам шестистам пятидесяти двум.

— Молодец, ты выполнил домашнее задание.

— Нет, я посчитал, — я опускаю руку в карман и провожу пальцами по игральным костям. — Это статистика. Закон вероятности.

— Не все в этом мире можно объяснить разумом или логикой, — в её тоне есть самодовольство, которое заставляет меня желать её смерти. — Но ты начинаешь понимать это, не так ли? Иначе тебя бы здесь не было.

Я провожу языком по своим зубам. Перевожу взгляд на пыльные балки, подпирающие крышу фургона. Шансы на то, что моя мама вытянула предполагаемый Дуэт Смерти, были невелики, но ряд событий, произошедших через месяц после этого, практически невозможно оценить со статистической вероятностью.

Мама умерла от сердечного приступа, несмотря на то, что у неё было всё в порядке со здоровьем. Затем, менее чем через неделю, мой отец умер от внезапного кровоизлияния в мозг.

Я издаю смех недоверия. Неделя. Семь гребаных дней, это всё, что потребовалось, чтобы уничтожить половину моей семьи. Семь дней на то, чтобы выбить почву у меня из-под ног.

Сегодня именно Анджело своим внезапным заявлением оторвал последний квадратный дюйм упомянутой почвы.

Я не вернусь в Дьявольскую Яму.

Мы стояли на краю обрыва, в метре от недавно похороненных тел родителей, когда он сказал нам это. Это была не столько сенсация, сколько ядовитый шепот, он пробормотал эти слова так тихо, что я подумал, что ветер играет с моими ушами.

Но, взглянув в его темные глаза, я увидел волнение и железную решимость.

Наверное, я лжец. Я верю в судьбу в некотором роде. Как и у каждого человека мафии, мой жизненный путь был намечен для меня со дня моего рождения. Мой отец был Капо Дьявольской Ямы, и было само собой разумеющимся, что после его смерти титул перейдет к Анджело, моему старшему брату. Было также само собой разумеющимся, что я стану его младшим боссом, а Габ, наш младший брат, его консильери.

За семь дней я усвоил тяжелый урок. Потому что сейчас Анджело на полпути через Атлантику, Габ черт знает где, а я остался стоять в конце своего так называемого пути, один, гадая, куда привела меня дорога.

Коза Ностра — моя жизнь, и я провел большую часть своих двадцати пяти лет, готовясь к роли младшего босса.

Стажировки в Goldman Sachs и JP Morgan. Степень магистра Гарвардской школы бизнеса. Черт возьми, единственная причина, по которой я купил казино в Вегасе, заключалась в том, чтобы изучить всё, прежде чем я построю своё наследие дома.

Дом. Блять. Я всегда думал, что дом там, где моя семья, но теперь я не уверен. Я знаю, что всегда могу вернуться на побережье. Дядя Альберто взял бы меня на должность Капореджиме в Дьявольскую Бухту, или, если я бы захотел сохранить свои руки чистыми, он дал бы мне место в совете директоров в компании по производству виски в Дьявольской Лощине.

Но быть лакеем не в моей крови. Я рожден, чтобы строить империю, а не укладывать кирпичи для кого-то другого.

— Сдавай карты.

Мой голос звучит более уверенно, нежели то, что я чувствую внутри. Взгляд цыганки задерживается на мне, затем она берет колоду, тасует её и кладет две знакомые карты на стол между нами.

В прошлый раз она довела мою маму до слез, и я жаждал крови. Я сказал ей подождать снаружи, а затем захлопнул дверь кончиком туфли. Как только пламя моей Зиппо ожило, цыганка подняла руки и сказала: — Подожди. Твои карты продолжают кричать на меня.