Цвет в кино: от Кубрика до Пон-Джун Хо

Добро и зло, жизнь и смерть, черный и белый неизменно встречаются и оттеняют друг друга — когда обреченная ученица пробегает в белом плаще средь угольных деревьев мрачного леса или когда слепой музыкант ждет смерти на темной площади, окруженный подсвеченными мраморными портиками зданий.

Кадр из фильма «Суспирия» (2018)

Красный — это, пожалуй, основной тон фильма, болезненный, пульсирующий. Сам жанр подразумевает заезженное сравнение с кровью — тем более что предыдущий фильм Ардженто назывался именно «Кроваво-красное», а в Японии его показывали как сиквел «Суспирии». Но здесь красный — это целый набор карминовых, розовых, коралловых, пурпурных оттенков. Трудно представить, как можно остаться в своем уме в этих бесконечных коридорах, обитых красным и словно провоцирующих агрессию. Возникает ощущение окруженности плотью, словно живая утроба чернокнижной школы сожрала своих жертв — и зрителя.

Кадр из фильма «Суспирия» (2018)

Постоянный контрапункт красного в фильме, пронзительный синий едва ли несет успокоение. Прежде всего здесь это цвет ночи: мы не погружаемся в темноту, но оказываемся залиты холодной синевой. Это дыхание полярного холода, кожа мертвеца. И, закономерно, также цвет тайны. Тот самый ирис, открывающий дверь во мрак, синие стены холла школы и голубоватая вода бассейна — все это безучастная поверхность сокрытого.

Кадр из фильма «Суспирия» (2018)

Зеленый цвет в фильме возникает гораздо более дозированно, но в нем есть особый гипнотизм манящих во мраке огней. Залитая «техниколоровским» зеленым комната оказывается максимально ирреальной и пугающей. Впрочем, у более спокойных оттенков зеленого есть и положительные коннотации: он присутствует в комнатах идущих на помощь подруг, в одежде смышленого психиатра. Кроме того, это цвет растений, которые украшают в том числе интерьеры школы. Темные, влажные листья напоминают о джунглях и неукрощенной природе: осторожно, здесь могут водиться хищники.

Кадр из фильма «Суспирия» (2018)

Желтый — самый редкий цвет фильма, но от этого не менее важный. В «Суспирии» желтый появляется только отдельными мазками, квадратиками в орнаменте витража. Так, самый большой из пресловутых ирисов на директорской стене — как раз желтый. А в финале, когда героиня идет по темному коридору к месту шабаша ведьм, желтое зарево, ложное солнце, направляет ее, а затем заливает лицо и грудь. Извечный цвет зависти и измены здесь означает зло — и они рифмуются, как «зло» и «джалло».

Автор: Андрей Гореликов

Материал был впервые опубликован на сайте https://theblueprint.ru/

2018. «Ван Гог. На пороге вечности» Джулиана Шнабеля

Цвета: белый, серый, желтый, синий, зеленый, красный, черный

Кадр из фильма «Ван Гог. На пороге вечности» (2018)

С 1990-х годов Джулиан Шнабель был сторонником независимого артхаусного кино. Шнабель снял фильм «До наступления ночи», благодаря которому Хавьер Бардем стал номинантом на «Оскар», и «Скафандр и бабочка», который получил четыре номинации Американской киноакадемии. Байопик Винсента ван Гога — это еще один фильм-номинант на «Оскар» в фильмографии Шнабеля. Звезда фильма Уиллем Дефо претендовал на приз за главную мужскую роль. Впрочем, визуальная сторона «На пороге вечности» тоже заслуживает всяческих похвал. Его создателям удалось переложить на пленку характерное видение художника — и его излюбленную цветовую палитру.

Фильм «На пороге вечности» идет почти два часа и состоит из очень малого на самом деле числа разрозненных диалогов и эпизодов последних лет жизни ван Гога, связанных вместе разве что единой цветовой канвой. Начинается фильм с того, что художник едет в Арль (да-да, еще один фильм о ван Гоге в Арле), он уже болен. Вдохновение в южной природе ему советует искать Гоген (да-да, еще один фильм про ван Гога и Гогена) — и разговор с ним после совместной выставки представляет собой первый эпизод. Затем Арль: очарование природой, разговоры с хозяйкой ночного кафе, приезд Гогена и разговоры с ним о живописи, которые (среди прочего) привели художника к нервному срыву и известным событиям с ухом. Госпиталь и разговор о живописи со священником. Короткий визит к брату в Париж, затем разговоры о живописи с врачом Гаше — и вот уже трагический конец.

Кадр из фильма «Ван Гог. На пороге вечности» (2018)

Остальное время занимают болезненные столкновения художника с окружающим миром (в этом, кстати, фильм весьма достоверен — дети и правда донимали его; и не только они — художник со всеми ругался и спорил. Даже невероятно любивший его Тео, когда ван Гог был совсем плох, не принял предложение своей жены поселить брата вместе с ними — сказал, что она просто не представляет, до чего это сложный человек) — и попытки режиссера показать, каково это видеть мир его глазами.

С точки зрения цвета фильм держится на оппозиции севера и юга, сначала бесцветный Париж, снятый на как будто бы выцветшую пленку, — затем юг, Арль, и снова север — Овер — но намного более насыщенный тонами, чем Париж, где жизнь Ван Гога и заканчивается. «Пребывание на юге помогло мне лучше увидеть серый. Я лучше воспринимаю фиолетовое там, где оно есть. Овер, несомненно, очень красивое место». За последние два месяца жизни в Овере он создает 70 картин и 32 рисунка.

Кто читал «Письма к брату Тео» (кто не читал — тому очень стоит: записей нежнее после себя мало кто из художников оставил) и «Письма к друзьям», тот знает, какое огромное количество его размышлений занимал цвет. Свою знаменитую желтую спальню он описывает так: «Мне было бесконечно приятно писать этот интерьер, выполненный без всяких ухищрений, с простотой à la Сёра, плоскими и грубыми пастозными мазками: бледно-лиловые стены, блеклый, приглушенный красный пол, кресла и кровать — желтый хром, подушки и простыня — очень бледный лимонно-желтый, одеяло — кроваво-красное, умывальник — оранжевый, таз — голубой, окно — зеленое. Как видите, с помощью всех этих очень разных тонов я пытался передать чувство абсолютного покоя».

Кадр из фильма «Ван Гог. На пороге вечности» (2018)

Оператор Бенуа Деломм и режиссер Джулиан Шнабель (сам тоже художник, кстати) намеренно не хотели впадать в цифровую истерику и превращать фильм в условный фильтр для инстаграма «ван Гог». Комната ван Гога действительно имеет желтые стены, но выглядит абсолютно нормальной, а волосы доктора Гаше, обаятельного и эксцентричного поклонника мира литературы и искусства, которого играет Матье Амальрик, по описанию портрета в письме ван Гога должны быть «очень светлыми и очень яркими» — но в фильме в общем-то представляют собой обычные немного седые волосы Матье Амальрика.

Это было сознательное решение режиссера и оператора: они хотели показать, что художник жил в самом обычном мире — совершенно нормальном, а стиль его проявлялся только тогда, когда художник должен был рисовать, — но, как признается съемочная команда, пока шла работа, все более очевидным становилось подражание ван Гогу в выборе двух ключевых цветов: сильном желтом и синем.

Белого в фильме очень мало, он появляется пятнами вроде светлых рубашек и воротничков, как будто бы выцветших съемках в начале, большого массива чистого белого цвета в фильме практически нет. Мы видим серые стены Парижа, голубовато-серый костюм ван Гога, близкие по тону к темно серо-зеленому двери, и тех же тонов костюм Гогена, с которым на улице разговаривает ван Гог: кажется, что жизнь покинула это место. То же грустное впечатление оставляет и Арль, куда ван Гог отправляется в погоне за южным солнцем: известно, что, когда ван Гог приехал в Арль в феврале 1888 года, местность выглядела необычно — все было покрыто снегом. Но в фильме снега мы почти не видим, а видим выжженную, почти выбеленную траву — и засохшие подсолнухи, которые так любил ван Гог.

После этого следует одна из самых то ли пошлых — то ли сильных, по мнению критиков, сцен. Ван Гог заходит в дом, все кругом сине-серое, снимает свои темно-синие ботинки, ставит их рисовать (интересно, что Дефо рисовал сам, без дублера — Шнабель, Дефо и команда художников нарисовало для этого фильма более 130 шедевров ван Гога). А на картине мы видим ботинки в яркой желто-коричневой гамме.

Кадр из фильма «Ван Гог. На пороге вечности» (2018)

Совсем скоро стало тепло, и цветение миндаля вынудило художника лихорадочно включиться в работу. Знаменитый цветущий белый миндаль с картин ван Гога (самая известная картина — вариация темы с цветущими ветвями на фоне ярко-синего неба будет написана два года спустя в подарок брату Тео — ее художник готовился дарить на рождение сына), кстати, появляется в фильме на несколько секунд, но внимание ему, как и остальному белому, уделено не первостепенное — он оказывается незаметен на фоне совершенно невероятного заката, окрасившего все в синий.

Про ван Гога не вполне корректно говорить, что одно его время было более плодотворно, чем другое: он рисовал с огромной скоростью и огромным же упорством достаточно стабильно все периоды художественной карьеры. Но Арль, пожалуй, действительно заслуженно считается самым плодотворным его временем. Его знаковые работы написаны здесь, здесь же он создал 97 провансальских пейзажей и 47 портретов (всего 7 из них, кстати, автопортреты), 28 натюрмортов.

В Арле ван Гог был зачарован желтым и синим: местный зеленовато-желтый, как заметил художник, очень четко подчеркивал все контуры. И он был для него источником неизменного удивления: «Я убежден, что природа здесь как раз такая, какая необходима для того, чтобы почувствовать цвет, — писал он брату. — У вещей здесь такие линии! Я постараюсь сделать свой рисунок более четким».

Кадр из фильма «Ван Гог. На пороге вечности» (2018)

Кадр из фильма «Ван Гог. На пороге вечности» (2018)

Здесь он пишет работы, построенные на противопоставлении ограниченного количества цветов, иногда даже всего двух — вроде натюрмортов с вариациями синих тонов, оживленными тонами желтого, доходящего до оранжевого. Ван Гог был заворожен эффектом, который таким образом у него получался. Его знаменитые натюрморты с подсолнухами в желтых кувшинах выстроены именно так, но так же сработаны и портреты — вроде портрета почтальона Рулена, который, кстати, появляется в фильме. Это был добрый друг ван Гога, навещавший его в больнице после печально известного инцидента с ухом.

Желтый — ключевой цвет фильма (неудивительно — для ван Гога это был цвет жизни и уж точно цвет Арля): желтая шляпа, желтая комната, желтые поля. Шнабель даже попросил Деломма прикрепить к объективу его старомодные очки с желтыми стеклами — снимая тот момент, когда у ван Гога случается приступ на дороге — и весь мир для него окрашивается в желтый.

Теплый желтый в фильме не только цвет, но и солнечный свет, который может выделять в диалоге одних персонажей и как будто бы не обращать внимания на других. Во время диалога ван Гога со священником лица героев освещены по-разному — обсуждая аналогии с Понтием Пилатом, на лицо ван Гога, который смиренно отождествляет себя ни много ни мало, а с Христом (Винсент в свое время в Англии был проповедником среди горнорабочих), падает мягкий свет как будто бы от солнца. В то время как лицо его собеседника освещено холодно и находится практически полностью в тени. Тот же прием, чуть менее явно, применяется, когда ван Гог и Гоген рисуют одновременно мадам Жину.