Чудесно, волшебно, божественно...

Встреча на исходе лета

После посещения кладбища дедушка заметно ожил. Теперь, зная местонахождение своей младшей дочери, Эванс смог вдохнуть полной грудью и даже как-то помолодел, стал выглядеть на свои нестарые ещё пятьдесят.

А бабушку Гарри с Чудеской смогли исцелить. Увидев, как котёнок мурчит на коленях у Рози, Гарри вдруг осознал, что мурчание какое-то особое по звучанию. Прислушавшись и присмотревшись к котёнку, он понял, что малыш включил целебный моторчик. Это тарахтение так сильно звучало, что тело котёнка прямо вибрировало, своими резонирующими волнами снимая боль в артритных суставах. Поняв это, Гарри решил помочь котёнку и устроил бабушке лечебные сеансы. Каждый вечер он садился на пол, одну руку клал на спинку Чудеске, а другую на колено бабушки, концентрировался на мурчании и пробуждал свою магию, направляя её сперва в ладонь, а потом в больные суставы. Тем самым Гарри усиливал целебные силы котёнка, добиваясь полной с ним гармонии и точной гарантии исцеления.

Роза Эванс, к чести сказать, дурой не была, почувствовав, как уходят боли, начала больше передвигаться, сообразив к тому же, что рано себя похоронила. И вот такими совместными усилиями изо дня в день, помогая друг другу и котёнку, болезнь суставов постепенно свели на нет. Коляска и клюка были упразднены: забыты и отправлены в долговечную ссылку в кладовку.

В этот день за ужином Петунья подняла вопрос о наследовании золота в Гринготтсе, спросив, имеет ли Гарри теперь к нему доступ, сменив фамилию? Отец весело фыркнул, заметив, что Лили хватило и маггловских фунтов, чтобы безбедно проучиться в Хогвартсе все семь лет от звонка до звонка. Их финансов хватит и Гарри, если что. А так он остается законным наследником своего отца, кровь-то в нём чья течет? Вот то-то же… а золото от него никуда не сбежит.

Доев питательный и вкусный пудинг, Гарри поблагодарил взрослых и вышел из-за стола.

О том, что он сменил фамилию, Гарри не жалел. Он не хотел той идиотской славы, которой хлебнул полной ложкой в прошлой своей жизни, славы, мешающей ему жить, обязывающей его к тому, к чему он совсем не был обязан. Ему не было хорошо от той славы. Ну что хорошего в том, что он знаменит только потому, что остановил лбом какое-то проклятие и осиротел.

К родителям, кстати, Гарри теперь имел большой вопрос. Весьма большой и странный вопрос — зачем они погибли? Не почему и как, а именно зачем. Зачем Дамблдор одолжил у Поттера мантию-невидимку? Зачем Поттер поперся открывать Темному Лорду, оставив где-то палочку? Зачем мама побежала наверх, а не в заднюю дверь, ведь Темный Лорд приходил один? Ну ладно, допустим, мама побежала за маленьким сыном, но почему она тоже оказалась без палочки? Зачем стала баррикадировать дверь в комнату, а потом кричала на убийцу, как какая-то дурная маггла, а не волшебница с волшебной палочкой?

Дементоры это более чем ясно показали на третьем курсе прошлой жизни… Ну ладно, опять-таки допустим, мама растерялась, будучи молоденькой неопытной ведьмой. Но папа-то, папа! Он же анимаг, не мог он, что ли, в оленя перекинуться да и насадить Волдеморта на рога?! При том, что анимагу и палочка не нужна, он вполне способен превратиться без неё.

Гарри себе это очень ярко представил: открывается дверь, входит враг, а его отец, маг-боевик, вместо того, чтоб тупо орать жене «Лили, беги, я его задержу!», молча превращается в огромного марала с острейшими рогами, один прыжок — и отростки-вилы пропарывают нахрен сердце и легкие! Какой Волдеморт после такого выживет, я вас спрашиваю?!

С отца думы снова перешли на мать, и Гарри загрустил, осознавая, что вообще ничего не понимает. Если мама была молоденькой неопытной ведьмочкой, то какого черта лысого она вписалась в Орден Феникса??? Алиса, мама Невилла, кстати, тоже мало походила на супер-пупер боевого мракоборца! Да и сам Фрэнк Долгопупс… тощенький, махонький, лопоухий, таким он, по крайней мере, выглядел на фотографии, которую Грюм показывал. Он-то где и в каком месте мракоборец? Лежит теперь морковкой в Мунго…

Совсем расстроившись от печальных дум, Гарри плюнул и пошел на улицу — прогулять Чудеску и развеяться самому перед сном. Легкий, невесомый поводок не мешал котёнку, так же как и нейлоновая шлеечка не сковывала движения. Деловито нюхая воздух и сторожко прислушиваясь к каждому звуку, Чудесная Скумбрия неспешно пробирался сквозь густую траву, Гарри неслышно шел за ним, терпеливо поджидая, когда Его Усатому Величеству приспичит совершить более серьезные дела.

Дадли с ними не пошел, так что Гарри с Чудеской оказались одни на старом заброшенном пустыре, куда они в конце концов добрели. Здесь Гарри спустил котёнка с поводка, уважая его личное пространство, и с усмешкой следил за тем, как котишка высокими скачками стреканул в кустики, подальше от берега. Снисходительно покачав головой, Гарри подошел к самому краю и посмотрел вниз. С пустыря открывался великолепный вид на реку Ирвелл, несущую далеко внизу свои желтоватые воды. Кончался август, и в воздухе всё сильнее пахло осенью: дождем, палой влажной листвой, разрезанным свежим арбузом… последний запах удивлял, ведь в поле зрения никаких арбузов не наблюдалось.

Но вскоре запахи отошли на задний план, потому что с другого конца пустыря появился абориген, то есть местный житель. Невысокий, очень тоненький мальчик брел навстречу, прутиком сшибая верхушки высоких трав. Увидев незнакомца, мальчик вздрогнул от неожиданности и замер на месте, как застигнутый врасплох олешек. Гарри с любопытством смотрел на сверстника, отмечая его анемичную бледность и худобу, длинные черные волосы до плеч, просторную рубаху до колен, с рюшами и кружевными манжетами, и коричневые узкие брючки, заправленные в узконосые полусапожки. Поневоле создалось впечатление, что мальчик сошел со страниц романа Стивенсона, изданного в викторианскую эпоху. Маленький викторианец, конечно, заметил пристальное внимание Гарри к своей нестандартной одежде и заметно напрягся, ожидая насмешек и придирок. Но вместо этого услышал:

— Ой, привет… Ты кто?

— Привет, — настороженно отозвался тот, недоверчиво вглядываясь в пришельца — точно ли тот не смеется? Гарри не смеялся и не собирался этого делать, и мальчик расслабился, ответил: — Я Эверетт. Эверетт Снейп.

— А я Гарри Эванс, — называя себя, Гарри очень постарался не выдать своего удивления. Разве у Снейпа были дети?

В следующий миг стало ясно — нет. Размытый предосенними дождями глинистый берег вдруг поехал под ногами мальчиков, заскользил плавно вниз и со зловещим тихим шорохом провалился в желтые буруны Ирвелл. Все жизни, и прошлая, и новая, недавно обретенная, бешеным калейдоскопом пролетели перед глазами Гарри. Оглушенный падением, перепуганный, весь избитый, он тем не менее сохранил ясный рассудок, потому что так нельзя, не сейчас, не в этом месте и не в такой компании! И кстати… Вынырнув, Гарри быстро осмотрелся в поисках Эверетта. Если он сейчас утонет, то станет понятной причина вечной ненависти Северуса Снейпа, станет понятным его испорченный, озлобленный горем характер, как у всякого осиротевшего родителя, потерявшего своего ребёнка…

Эверетта нигде не было видно. Пришлось нырнуть и искать в желто-бурой мути. Ещё раз, ещё… Болели ребра, болели ноги, от холода ломило тело, но Гарри отчаянно нырял и нырял, снова и снова, зная, что не сможет допустить этого. Ведь зачем-то Судьба привела его сюда, на этот высокий берег! Эверетт, я не дам тебе погибнуть, не позволю разбить сердце Северуса, не дам ему ожесточиться и утратить веру в хорошее!

Чудом, каким-то непостижимым чудом Гарри нашел застрявшего Эверетта. Маленький Снейп был крепко зажат в древесных корнях обрушенного куска берега. На ощупь находя и ломая корни, второпях разрывая одежду, Гарри лихорадочно работал, хватал, тянул, дергал, спеша поскорее освободить пленника.

А потом они вместе отчаянно, изо всех сил, заспешили наверх, чувствуя, как разрываются легкие от нехватки воздуха. Вырвались! Едва ли не по пояс выпрыгнув из воды, оба мальчика громко и хрипло задышали, кашляя, отфыркиваясь и отплевываясь.

— Ты спас мне жизнь! — с каким-то удивлением выкрикнул Эверетт, с веселым страхом глядя на Гарри. Тот вдруг тоже почувствовал злое веселье от прилива адреналина и страстно крикнул, выплескивая эмоции:

— Зато теперь ты пойдешь в Хогвартс! Вопреки всему!

— Да чтоб я сдох — ты волшебник! — обрадовался Эверетт. Гарри глянул на него, мокрого, гребущего руками, чтобы удержаться на поверхности, и дико захохотал, осознав явную неуместность «клятвы». До Эверетта это тоже дошло, и в следующую секунду над рекой гремел адреналиновый смех двух мальчишек, чудом избежавших гибели. И облегченно вздохнул котёнок Чудеска, всё это время простоявший на краю обрыва и со страхом смотревший вниз, ожидая какой-либо развязки.

Выбравшись на берег в более пологом месте ниже по течению и отойдя подальше от реки, мальчики обессиленно повалились в траву и какое-то время лежали в ней, бездумно глядя на плывущие по небу облака. Подбежавший котёнок сунулся было к Гарри, но с фырканьем отпрянул, наткнувшись на мокрую одежду. Поворчав для порядка, он философски пристроился на камушке неподалеку.

Когда страх отступил полностью и перестало бешено колотиться сердце, Гарри сел и начал снимать с себя пропитанные водой куртку, джемпер и рубашку. Немного погодя его примеру последовал Эверетт — стал сдирать рваное рубище. Потом наступила очередь брюк и обуви. Отжали рубашки и штаны, переглянулись, пожали плечами и магией высушили всё. Нечего им скрывать! Также пацаны совместным Репаро починили рваное и довольно заулыбались, глядя на результат своих трудов. Оделись, снова легли в траву. Помолчали.

— Ты ведь здесь живешь, Гарри Эванс? — с надеждой спросил Эверетт, пробуя на вкус имя спасителя.

— Нет, к сожалению, — со вздохом ответил Гарри. — Я из Суррея. Сюда просто к бабушке с дедушкой в гости приехал.

— Как жаль, — опечалился Эверетт, мужественно улыбаясь. Признался: — Думал, друга нашел…

Гарри посмотрел на него — тощего, нескладного, лохматого — и улыбнулся.

— Я хочу с тобой дружить, Эверетт Снейп, — тоже попробовал он имя друга на вкус.

— Правда?! — засиял Эверетт. И затараторил: — Я тут с тоски загнулся! На многие мили окрест ни одного волшебника моих лет, один папа, но он взрослый и дома почти не бывает, всё торчит и торчит в своем Хогвартсе…

— А мама? — осторожно вклинился Гарри.

— А мамочка у меня простая, не волшебница, — тепло улыбнулся Эверетт. — Швея на ткацкой фабрике, прошла курсы шитья и кройки исторической одежды, снабжает все местные клубы и театры. Мне вот тоже шьет, и папе, только папа стесняется на людях в старомодном показаться, но в школу не один гардероб утащил. В Хогвартсе можно.

Гарри слушал, стараясь не показывать слишком уж сильно свое удивление — волшебник Снейп женился на простой маггле? Ну и дела… И, видимо, хорошо скрывает это, раз ни один Пожиратель не прослышал и не донес Темному Лорду.

— Мама папу от смерти спасла, — тарахтел меж тем Эверетт, спеша поделиться с новым другом всеми своими тайнами и переживаниями. — Они с детства знакомы, ещё с младшей школы, в которой они вместе учились, пока их не разбросало по разным пансионам: папу — в Хогвартс, а маму — в Эмбер Экклс, королевский колледж для девочек. Так вот, папа ещё до Хогвартса с одной девчонкой задружился, пять лет с ней учился, а потом поссорился. Эта ссора совпала со смертью его мамы, моей бабушки. Это папу подкосило, и так сильно, что он с горя в дурную компанию затесался, как моя мама говорит… А дурная компания состояла, как ты понимаешь, из черных колдунов. И вот их главный, чтобы папу покрепче привязать, ему на руку черную метку засадил… А потом случились какие-то очень серьезные дела, чуть ли не война, в которой главный их пал. Но перед этим папа чуть не умер. Он знаешь что сделал? — перешел на таинственный шепот Эверетт.