Чудесно, волшебно, божественно...

Доверие надо заслужить

В ожидании Петуньи и своего (подумать только, своего!) котёнка Гарри прослонялся по дому, по старой доброй привычке подтирая там-сям партизанскую пыль, прокравшуюся в комнаты в отсутствие внимательной хозяйки.

Всё в доме вызывало ностальгию: и забитая книгами и старыми вещами вторая спальня Дадли, и холостяцкая берлога Мардж, состоящая всего лишь из трюмо с креслом перед ним и гигантской безразмерной кровати. Кажется, тётушка Мардж должна будет приехать на день рождения Дадли в следующем году, именно тогда её Злыдень, по идее, загонит Гарри на дерево… Надо будет произвести на тётку хорошее впечатление и как-то задружиться с её собакой, чтобы не было тех неприятных эксцессов в будущем.

Гостиную Гарри обошел несколько раз — пыли в ней было побольше, чем в остальном доме, ну, может быть, ещё в спальнях Дадли и супругов… Кстати, как бы себе комнату выпросить? Книжек там много, и все новые, вот бы их перечитать… Гарри прислушался к себе, удивляясь своему странному желанию, вроде бы Гермиона его не кусала? Так чего ж его к литературе потянуло? И комнату бы… Сообразив, Гарри засмеялся — он комнату хочет, а с ней и то, что в ней находится! Кажется, желания детской тушки начинают преобладать над его «взрослым» мышлением. Ну логично, тело детское, и потребности его — соответствующие. Вон, уже ищет пути подхода к родственникам, собирается их задабривать и покорять, обеспечивая себе безопасную зону детства.

А раньше почему не додумался? Почему позволил Дурслям стать злыми и недобрыми по отношению к нему-первому? Почему тот Поттер был таким зачморенным? И таким, прости господи, телёнком? Ну, Хагрид его не убил, конечно, а если б маньяк конфеткой поманил — он бы пошел? Пошел бы, с унынием признал Гарри, поражаясь аховому-себе. Насколько ж ему паршиво жилось у тогдашних Дурслей, что он, как тот телок на веревочке, попер за первым встречным, приласкавшим забитого дитёнка добрым словом?..

Ой, вопросов-то сколько. И ни одного ответа. Гарри закусил губу, встревоженный столь явным несоответствием в своей прошлой жизни. Начало попахивать подленькой подставой, изо всех щелей полез тухленький запашок топорной театральной постановки.

В отдалении слышались шаги Дадли, тот от нечего делать бесцельно кружил по дому, шаги были тоскливыми, шаркающими, так бродит отчаянно скучающий человек… Мысли Гарри начали танцевать от печки Дадли: это он почему таким плохим стал? Потому что скучал по маме, которая приедет не раньше полудня? Ну, насколько он помнил, Дадли именно со скуки начинал ловить и поколачивать безответного очкарика.

Решение пришло спонтанно, совершенно внезапно и такое простое… Отложив метёлочку-смётку, Гарри решительно двинулся навстречу Дадли и, не дав ему опомниться, сразил вопросом в лоб:

— У тебя есть «Остров сокровищ»?

— Чего? — искренне опешил Дадли и недоуменно заморгал. — К-какой остров? К-какие сокровища?

— Книга такая, про пиратов, — невинно сообщил Гарри, с затаенным восторгом наблюдая, как загораются глаза кузена при слове «пираты».

— Н-не знаю, — растерянно сдулся Дадли. Но тут же просиял: — А пойдем ко мне в комнату — сам на полках посмотришь.

«Остров сокровищ» нашелся на верхней полке и оказался красочным фолиантом в стилизованной под старину обложке, с черно-белыми иллюстрациями-гравюрами внутри. Делая вид, что сомневается в том, та ли эта книга, Гарри раскрыл её и вслух прочитал первые строчки:

Глава 1

Старый морской волк в трактире «Адмирал Бенбоу»

Сквайр Трелони, доктор Ливси и другие джентльмены попросили меня написать все, что я знаю об Острове Сокровищ. Им хочется, чтобы я рассказал всю историю, с самого начала до конца, не скрывая никаких подробностей, кроме географического положения острова. Указывать, где лежит этот остров, в настоящее время еще невозможно, так как и теперь там хранятся сокровища, которых мы не вывезли. И вот в нынешнем, 17… году я берусь за перо и мысленно возвращаюсь к тому времени, когда у моего отца был трактир «Адмирал Бенбоу» и в этом трактире поселился старый загорелый моряк с сабельным шрамом на щеке.

Я помню, словно это было вчера, как, тяжело ступая, он дотащился до наших дверей, а его морской сундук везли за ним на тачке. Это был высокий, сильный, грузный мужчина с темным лицом. Просмоленная косичка торчала над воротом его засаленного синего кафтана. Руки у него были шершавые, в каких-то рубцах, ногти черные, поломанные, а сабельный шрам на щеке — грязновато-белого цвета, со свинцовым оттенком. Помню, как незнакомец, посвистывая, оглядел нашу бухту и вдруг загорланил старую матросскую песню, которую потом пел так часто:

Пятнадцать человек на сундук мертвеца.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Остановившись на самом интригующем месте, Гарри ликующе посмотрел на Дадли.

— Отлично! Это та самая книга. Можно я возьму почитать?

Дадли бросил взгляд на полки, потом на книгу в руках кузена и проговорил с просящей ноткой:

— А ты её вслух читать будешь? Можно я послушаю?

— Давай, — согласился Гарри, обозрел захламленную комнату и неуверенно предложил: — Пошли в гостиную, там сейчас солнце.

— Пошли! — обрадовался Дадли.

В гостиной мальчики сели рядышком на диване, Гарри расположил книгу на коленях и стал читать негромко и монотонно, но это не помешало Дадли окунуться в волшебный мир приключений. Перед внутренним взором Дадли, как на 3D экране, разворачивались паруса пиратских судов, рокотали грозовые валы, грохотали пушки, нестерпимым жаром сияло золото, звенели бои на шпагах, визгливо орали «Пиастры! Пиастры!» красные длиннохвостые попугаи…

Приехав на электричке, уставшая с дороги Петунья была безмерно удивлена, услышав с порога голос Гарри. Заглянув в гостиную, она была поражена ещё больше, увидев, что племянник читает вслух её сыну. Это так ошеломило Петунью, что она подняла переноску к лицу и обменялась взглядом с котёнком, который, что примечательно, так же озадаченно моргнул на неё из-за решетчатой дверцы.

Тут Гарри почувствовал присутствие тёти и, прекратив чтение, посмотрел в её сторону, Дадли проследил за его взглядом и обрадовался, увидев мать, сполз с дивана и кинулся обниматься, а Гарри стесненно замер, не зная, чего ожидать от строгой тёти. Строгая тётя улыбнулась, обнимая сына, и кивнула Гарри, протягивая ему переноску.

— Забирай своего котёнка.

Спрыгнув с дивана, Гарри торопливо подошел и принял ценный груз. Поставив переноску на пол, он присел перед ней и открыл дверку. Котейка вылез не сразу, сначала он высунул носик и понюхал воздух, потом высунулся чуть подальше и настороженно обозрел горизонты. И только после этого соизволил выбраться целиком. Черненький, маленький, но уже на длинных лапках и с тонким хвостом.

— Ветеринар сказал, что ему месяца два — два с половиной, — сообщила Петунья. И строго глянула на Дадли. — Надеюсь, ты больше не будешь его обижать?

— А это не Дадли его в реку кинул, — вмешался Гарри. — А какой-то незнакомый пацан, не с нашей улицы.

— Да? — в голосе Петуньи прозвучало облегчение. — Ты уже пришел в себя и всё вспомнил?

Гарри закивал, точно также списывая свои странности и провалы в памяти на шок от утопления. Котёнок тем временем, бродя по гостиной и понюхивая тут-там, добрел до светлого теплого квадрата полуденного солнца, потоптался и вальяжно плюхнулся на бочок, щуря дымчатые глазки и играя коготками. И тут произошло самое настоящее чудо: подсвеченная косыми лучами шерстка заблестела глянцем, приобретая истинный табачный окрас с отчетливыми иссиня-черными полосочками. Засияли они совершенно как спинка у скумбрии…

— Ой, чудеска какая! — потрясенно выдохнул Гарри.

Даже Петунья пришла в крайнее изумление, поняв, что у котёнка необычный окрас. Лежал на полу чудесный полосатый черный котёнок, щурил прозрачно-серые глазки, поигрывал светлыми коготками, выпуская и втягивая их, и умиротворено мурчал, благодарный по самое не могу.

— Чудеска!

— Скумбрик! — произнесли Гарри и тётя Петунья одновременно. Посмотрели друг на друга и упрямо насупились, отстаивая каждый свое мнение.

— Скумбрик! — отчеканила тётя.

— Чудеска! — не согласился Гарри.

— Чудесная Скумбрия! — встрял Дадли. — Это будет его полным именем, а вы как хотите, так и зовите. Он привыкнет.

Петунья и Гарри смущенно переглянулись, получив неожиданный втык примирения от Дадли, неловко улыбнулись друг другу и перевели взгляд на котёнка.

— Ты согласен? — спросил у него Гарри.

— Мур-мур-мур, — тарахтел котишка, старательно аккомпанируя себе когтями по клавишам невидимого рояля. Собственно, он на всё был согласен, после таких-то приключений! Когда ушла и не вернулась мама, ему с сестрёнкой пришлось вылезти из подвала заброшенного дома и искать пищу самостоятельно. Ужасы улиц им надолго запомнятся: жуткие гремящие коробки, несущиеся с запредельной для кошачьего ума скоростью, удушливо пердящие сверхвонючими газами; бесконечные леса ног, вечно бегущих куда-то и чудом не затаптывающих двух мелких котят на тротуаре; райские островки пищи облегчили им жизнь, но еда оттуда добывалась с боем, у мусорных баков обычно кучковались старожилы, свирепые коты-бандиты, не чурающиеся загрызть беззащитного котёнка… Но они с сестрёнкой были уже достаточно ловкие и легко уносили ноги и добычу. А потом доверчивая сестра попала в руки одному из двуногих чудищ, поймавшему её сетью, за ним тоже погнались, но он успел юркнуть в дренажную трубу и там отсиделся, пока кошколовы не ушли.

От мальчишек он уйти не сумел, те его окружили и страшно напугали топотом и криками. Потом один, с противным скрипучим голосом, кинул маленького бродягу в… бр-р-ррр, ужжжасную, жжжуткую, м-ммокрую воду. Ему никогда в жизни не было так страшно, как в этой мокрой мрязи без дна и опоры. Но ему не дали утонуть, вытащили, высушили, посадили в маленькую странную коробочку и куда-то понесли в одной из тех жутких дребезжащих штук. Штука громко грохотала, визжала, дергалась и качалась, а когда его из неё вынесли, легче не стало, он всё равно целую ночь просидел в коробочке. Хорошо, что брюшко пустое было, не пришлось позориться под себя… Потом в каком-то доме котёнка вытащил кошмарно пахнущий мужик, долго вертел и мял малыша в руках, душил за шкирку и колол иголками, больно ковырял в ушах, чем-то прыскал в глаза и рот, отчего ему надолго стало плохо — глаза щипало, они слезились и болели, от лекарства в рот пучило живот и испортился стул. Про градусник в попу умолчим… Затем его вернули в коробочку и опять везли в той гремящей штуке. И вот он наконец здесь. Пол теплый, не качается, никуда не едет, солнышко греет шубку, люди спокойные, стены надежные. Что ещё нужно для полного кошачьего счастья? Еда?.. О, и еда есть — несут, как султану!

Гарри поставил перед разомлевшим котёнком блюдечко с нежным паштетом из банки и отодвинулся, с улыбкой наблюдая, как малыш придвинулся к корму, понюхал, аккуратненько подобрал под себя лапки, примерился мордочкой и с неторопливой жадностью принялся поглощать пищу.

Оставив котёнка одного, чтобы он спокойно поел, Гарри занырнул в ванную комнату и прилип к зеркалу, изучая свой бывший шрам более подробно. Итак, в прошлой жизни его шрам был очень заметный, временами болел, реагируя на присутствие Темного Лорда рядом. В первый раз он заболел, когда Гарри посмотрел на… Нет, Снейп тут ни при чем. Гарри напряг память — кажется, со Снейпом рядом сидел Квиррелл, и в тот момент, когда Гарри посмотрел на Снейпа, Квиррелл сидел к нему лицом и затылком к залу, а в затылке у него как раз и сидел Волдеморт… Его шрам почувствовал Лорда через тюрбан, вот и весь секрет. Значит, что? Если шрам зажил сейчас, после переноса от смерти в новую жизнь, то это должно объясниться только одним — он был крестражем. Ох, хорошо-то как, он теперь не будет дурацкой антенной, настроенной на мысли и чувства этого безносого урода! Гарри зябко повел плечами, вспомнив нестерпимую боль в шраме, когда Лорд вторгался ему в голову. Даже не верится, что этого больше не будет.