Хомякус советикус-1.1

ЧАСТЬ 1

Кругом темнота. Ломота во всем теле. От шума в голове и тошноты сознание отходит. Отходит слишком медленно и взрывается от нестерпимой вони и боли – меня бьют по щекам. Возмущение прорывается через боль, и распахнутые глаза, вместо общей темноты, видят только темный сгусток на светлом фоне.

Шум в ушах затих, сквозь вату стал прорываться настойчивый мужской голос. Ощущала я себя киселем в киселе пожиже. Очнулась резко и из глаз потекли слезы. Я была в пустоте и сама была пустотой. Испуг. Я видела, вокруг столпившихся людей, и ничего не помнила о себе. За плечо меня удерживал мужчина, усаживая на стул.

От пустоты в голове слезы текли беспрерывно. Нет имени, возраста, ничего. Мне что-то говорили, но меня затопила жалость к себе. Я не понимала, о чем мне говорят. В голове резко щелкнуло, вернулась память. Заревела уже от облегчения. Я вернулась.

При выходе из магазина я поскользнулась и грохнулась затылком о пол, потеряла сознание, а толпа покупателей и продавцов привели моё сознание назад с помощью нашатыря и пощечин.

На стульчике я уже освоилась, толпа рассосалась по своим делам. Только странным был сам магазин, ну не помнила, как тут оказалась, да и люди одеты как-то непривычно. Но это всё мелочи, по сравнению с прежним ужасом, когда очнулась, бывает.

Подошла продавец в элегантном форменном костюме с объемной сумкой и стаканом воды для меня. Оказывается, это моя сумка, а вода для поправления здоровья. Она щебетала, что администрация приносит извинения за случившееся, т. к. полы были скользкими после влажной уборки и просит не отражать случившееся в книге жалоб.

Я молча кивнула, удивившись такой просьбе: всё страньше и страньше. Продавец предложила пройти внутрь магазина, где можно привести себя в порядок и получить презент от руководства магазина. Мелочь, а приятно!

В просторном туалете из зеркала на меня смотрела симпатичная молоденькая я в возрасте 20 лет, правда, слегка помятая. Именно по причине помятости я не поняла сразу, что “немного” помолодела, лет так на сорок с хвостиком. Давно забытое лицо при критичном осмотре совсем не радовало толстыми щеками, припухшими глазами и носом.

Знатно меня Леди шарахнула, осталось уяснить только, чем меня она одарила и в какой момент прошедшей жизни вернула. Разбиралась со своим баулом: куча импортных шмоток, блок сигарет «Европа», сумочка с документами и деньгами. Этот блок был для меня памятен очень хорошо. Куплен был в московском магазине «Белград» во время пересадки с поезда из дома, и цельным был только до посадки на поезд к месту назначения по распределению от института. Значит, конец июля 1978 года. Итак, я в Москве, на часах десять утра и вечерним поездом отправляюсь в Одессу. Из прошлой жизни об этом дне, кроме блока из «Белграда», ничего не запомнилось. Перебрала покупки и на дне баула обнаружился кожаный рюкзачок без этикеток, но с альбомной книгой, с первой страницы мне улыбалась Леди и слова: «ПОДАРОК, как ты и просила, остальные плюшки позже. Поговорим во сне. Удачи!»

Переложила все покупки и книгу в одно из двух отделений рюкзака, который внешне не изменился и не прибавил веса, проверила сумочку с документами: паспорт, диплом, направление на завод и ещё куча документов, использованный билет до Москвы, значит, билет до Одессы ещё не куплен и это – хорошо, с подарком Леди сэкономлю и время, и деньги на дорогу. Отдельно завернутый сверток выдал мамины подъемные на проезд и обустройство. Денег было не мало, с учётом потраченного на покупки, мне дали почти тысячу рублей. Осталось восемьсот шестьдесят, шестьдесят засунула в паспорт, на жизнь, а восемьсот предполагаю потратить в Москве на закупки. Теперь в руках у меня пустой баул, на дне которого тощий рюкзак и кошелек с денежкой, я посвежевшая и причесанная, готова к новой жизни и свершениям.

В кабинете управляющей залом мне вручили внушительный набор косметики в подарок и я поняла, что магазин-то «Белград» и надо с них слупить чего-нибудь ещё за свои уже деньги. Немного порасшаркиваясь, от меня попытались избавиться, но я пошла дальше: написала благодарность всему коллективу за заботу, особенно руководству, воспитавших столь выдающихся сотрудников, с просьбой отметить их чуткое отношение к покупателям. Обязательно написала свои паспортные данные. Начальница выпала в осадок и квадратными глазами рассматривала меня. Я тут же рассказала ей, что еду по распределению на юг, но не всё мне необходимое удалось приобрести в их замечательном магазине. Короче, меня интересовали обувь, бельё и по мелочам.

Когда она поняла, что мой интерес подкреплен деньгами, то засмеялась и повела на склад. Кладовщица забрала мой баул с подарком и разрешила пошарить по полкам склада с обувью. Глаза разбегались, хорошо, что коробки на торце имели рисунок обуви.

Первые модели я ещё мерила, а потом, разобравшись с маркировкой на коробках, только укладывала коробки в тележку. В самом углу склада стояли несколько огромных коробок с иероглифами. Наискосок шла надпись Asics.

Подошедшая кладовщица махнула рукой в их сторону и сказала:

– Не ходовой товар, стоит уже сколько времени, будем уценять. Японцы по обмену подогнали узнать спрос, а нашим подавай адидас, если надо, бери, я уценку оформлю.

Теряться я не стала, загрузила ещё одну телегу уже разными моделями Asics. Теперь добрая кладовщица выписывала накладную с моей обувью, а я помогала проставлять цены. Все двадцать японских кроссовок благодаря смешным ценам по уценке мне обошлись в двести пятьдесят рублей, но деньги таяли и на кожаную югославскую обувь я выделила столько же, поэтому с частью отобранного пришлось расстаться. На оставшиеся деньги я приобрела красивое белье, несколько футболок и спортивный костюм. Уходить со склада было жаль. Денег почти уже не было, остались мелкими рублей пять и целый полтинник. Упаковав весь свой товар в две большие коробки, я решила отдать кладовщице подаренную косметику за помощь. Удивительным было растроганное лицо Катерины. Она подвела меня к выходу из склада на улицу и указала на огромные набитые баулы.

– Не кондиция, в утиль и на свалку отправляем. Что отберешь себе, забирай, если унесешь. Я отойду, а ты поищи, потом выпущу наружу.

Баулы были огромные и набитые доверху. Забрать я решила всё, что унесу, а в рюкзаке я унесу всё. Взяв моток шпагата, на своих коробах с обувью, связывала выложенное барахло в тючки и отправляла в рюкзак, особенно драные вещи откладывала в сторону. На дне последнего баула нашлась коробка с косметикой – порваные коробки у духов и кремов. Переложила все тюбики и флакончики в новую коробку и также отправила в рюкзак. Пустые короба от обуви установила в баулы, прикрыла сверху отложенными совсем уж драными вещами и вроде бы не сразу увидишь, что баулы опустели. Тут вернулась Катерина и удивилась, что поклажи у меня не прибавилось.

– Я кое что нашла, но там коробки пустые, так что и не видно поэтому.

Катя проверила.

– Действительно почти пусто, девки видно разобрали, неудобно мне, пообещала, ты в другой раз приходи, зато мне меньше забот со свалкой.

– Спасибо, Катя, за всё, я обязательно приду, только, как узнать, когда можно?! Я ещё бы кроссовок прикупила этих же.

– Так позвони мне, я и скажу.

– Катя, я смогу тебя достойно отблагодарить позже, но сейчас могу предложить только это.

Я протянула руку с последней своей пятидесяткой и вложила в её ладонь. Сначала она отпрянула, но потом усмехнулась.

– Молодая, да ранняя.

– А ещё я и деловая.

– Чего тебе деловой ещё нужно, говори.

– Сначала телефон для связи с тобой, звонить буду по межгороду, связи твои нужны, мне деньги надо зарабатывать. А нужно мне много всего. Поможешь зарабатывать, в накладе не останешься.

– С товаром от меня засветишься, сдашь и себя, и меня, детский сад сплошной. Много уже таких было, я не знаю тебя, может ты казачок засланный.

Катерина была почти в ярости, руки ходуном ходили, рот презрительно скривился.

Я прикрыла глаза, в опущенных ладонях появился жар, руки сами поднялись и опустились на плечи Катерины, в неярко освещенном углу склада её плечи оказались окутаны зеленой вращающейся дымкой, по мере опускания моих ладоней спускалась и дымка, в районе бедер при стряхивании с моих рук дымка стала опускаться, замедляя вращение, при соприкосновении с полом она развеялась.

– Кать, пойдем попьем чаю, а то есть хочется.

– Ну, ты даешь, это что было?

– Ты ведь успокоилась, всё хорошо, пить хочу.

Мы прошли к её столу, освободили край стола от бумаг, появился электрический чайник, кружки, бутерброды, вазочка с печеньем и конфетами. Я закрыла входную дверь на задвижку, а Катя уже заливала кипятком пакетики с чаем в кружках.

– Рассказывай, что ты со мной сделала, я слушаю.

– Требую клятву о неразглашении, иначе просто разойдемся, и ты забудешь обо мне.

Катино любопытство кричало:

– Дай мне это.

– Подумай сначала, надо ли тебе это знать, после клятвы ты просто не сможешь никому об этом рассказать, сначала будет легкая боль, потом отключка.

– Ну, хоть успокоила, что не очередная проверка, мы ведь все под колпаком. Нам позволяют некоторые вольности, но это за лояльность и нетрепливость. Проверяют часто и нас самих, и за семьей присматривают. Там подписка, тебе клятва. Куда мир идёт?

– Ладно, Кать, попью, да пойду своей дорогой, не переживай, прости, что невольно напугала, я уйду и ты забудешь всё.

Чаёк с бутербродами и конфетами настроение мне поднял, и я уже надумала уходить. Пора, но жалко – то как, такой канал связей уходит.

– Я решилась, давай свою клятву, – очнулась Катерина.

– Повторяй: Я, Катерина такая-то, клянусь своей жизнью ничего не разглашать о, сидящем рядом, человеке, вольным действием или бездействием вредить этому человеку, того же требую и к своей особе. Прошу, Леди, подтвердить клятву.

– Повтори ещё раз.

Вслед за мной Катя повторила слова, и тут же раздался мягкий голос:

– Подтверждаю!

С потолка в конусе света на стол опустилось тонкое золотое (может просто желтого цвета) колечко с тремя бесцветными камушками. Челюсть у Кати придется отчищать от столешницы.

Колечко я протянула Кате.

– Одень, теперь мы связаны кольцом. Забрать его у тебя нельзя. Носи постоянно, если кто-то захочет забрать его, оно пропадет, уйдет под кожу, потом возвратится. Кольцо обеспечит контроль за твоим здоровьем и предупредит об опасности заранее, поможет, в крайнем случае. При опасности появится зуд и камешки покраснеют, чем ярче будет их цвет, тем опасность выше. При зеленом цвете камней постарайся в течение часа быть рядом с телефоном. При отсутствии такой возможности, дважды нажми на камни. Это будет от меня сигнал о необходимости переговорить. В дальнейшем утрясем сигналы. Теперь о себе: мне сейчас двадцать два года и можешь называть меня Мара. Прекрасная Леди решила предоставить мне некоторые способности для решения определенных задач (хм, говорю чистую правду без обмана и конкретики, ай да я). После первого становления мои способности разовьются до возможности диагностировать и лечить многие болезни, правда, не все. Пока могу оказывать только легкое воздействие: успокоить, агрессию снять, впрочем, ты сама всё видела. Сейчас у меня задача заработать, как можно больше денег и в возможно короткие сроки. Я ведь в Москве проездом, по распределению еду на завод к Черному морю. Там предстоит обустроиться, решать бытовые и рабочие проблемы, а главное подготовиться к первому становлению. Мне уже доступны знания и возможности по изготовлению элексиров и кремов, понимаешь же, непростых, а очень даже эффективных. Я прикидывала, что самым большим спросом у богатых будут элексиры для похудения, для женщин ещё омолаживающие настойки и кремы, а для мужиков, что б стоял, да пить позволял, если уж грубо говорить. С таким товаром на базар я не выйду, тем более в той дыре, куда еду. Мне нужен посредник для распространения этих средств среди не болтливых, но готовых платить очень дорого за молодость и красоту. Вот такие у меня планы на первое время.