Честная книга

Для любого события в жизни у меня были готовы сценарии. К сожалению, они оказывались неполными. Сильно напоминали сны. В них была четкая цель. Красочный образ результата. И несколько несвязанных действий, обязанных к нему привести. В местах весьма обширных пробелов скрывался глубокий страх.

Очень часто меня во сне пугали необъяснимые события. То, чего бояться не стоило. Или то, чего не могло быть. Сценарии работали так же. Малейшее несоответствие результату. Происшествия, которые не укладывались в сюжет. Смена очередности действий. Всё это вело к панике. Угрожало катастрофическими последствиями. Я не всегда мог описать их словами. Но был уверен в реальности и опасности. Увы. Это был не сон. Просто проснуться не получалось. Для того чтобы избавиться от ужаса, следовало восстановить сценарий. Совершить положенные действия. Получить задуманный результат. Казалось, другого способа не было. Но удавалось это далеко не всегда.

Вся моя жизнь с годами превратилась в бесконечную попытку реализации сотен обрывочных сценариев. Это объясняло тревогу и страх. И многочисленные неудачи. Дальше начинались чудеса. То самое странное ощущение, настойчиво тянувшее к реке, через рыбалку усердно восстанавливало утраченную связь с действительностью. Раз за разом, приводя к сбоям, вынуждало разглядеть сценарий. Теперь подсказывало следующие шаги. Тоска, жалость и отвращение, ворочавшиеся глубоко внутри, в этом совсем не помогали.

Мне вспомнилась июньская жара. Ока. Переправа Дмитрия Донского. И очень важная мысль, ускользнувшая в тот момент. Князь собрал войско в Коломне. Там же мог переправиться через реку. К счастью, обратил внимание на долгое отсутствие дождей. Вода в русле сильно упала. Сенькин брод стал легко проходимым. Пройдя лишние сто километров, несколько тысяч всадников его благополучно преодолели. Всего через десять дней, отрезав Мамая от союзников, вынудили принять бой. В результате почти на два года полностью разгромили противника.

Та битва не стала решающей. Для того чтобы сбросить иго, понадобилась еще сотня лет. Но первый шаг был успешно сделан. Человек, прислушавшись к подсказке стихии, запустил последовательность событий. В этом была правда. Она оказалась неожиданной.

Я завел машину. Выскочил из леса на грейдер. Открыл окна. Вдохнул запах осенней ночи. Кожей почувствовал мелкий дождь. Холодный колючий ветер насквозь продувал салон. Уносил гнев и разочарование. С корнем вырывал робость и страх. Грустить больше было не о чем. Я все-таки продвигался вперед.

III. Сценарии

Глубокой осенью, за год до начала эксперимента, меня пригласили на дачу. Я не любил большие компании. Терпеть не мог ночевать в гостях. Совсем не горел желанием готовить мясо на всех. И тем не менее поехал. Мероприятие не заладилось сразу. Говяжьи стейки согласовать не удалось. Пришлось мариновать свинину. Вечером пошел снег. Яндекс завел не туда. Полчаса мы катались по деревне в поисках встречающего хозяина. Купленная в «Мираторге» шея оказалась совсем паршивой. Её было слишком много. Напряжение стремительно росло. Пора было считать маркеры. Я испытывал желание уехать. Но подходящего повода не находил.

На следующий день в обед прибыли дополнительные гости. Все отправились гулять. Оставшись, наконец, один, я с наслаждением сидел на веранде. Разглядывал небо. Молча курил сигару. Радовался робкому солнцу, изредка проглядывавшему сквозь тучи. Пахло мокрой землей, ранним снегом, сыростью и осенним лесом. Густой ароматный дым с сильным привкусом кофе поднимался к потолку веранды. Собирался там плотными хлопьями. Иногда, повинуясь порыву ветра, устремлялся куда-то вверх. Мне было хорошо. Хотелось лишь одного. Пойти побродить по лесу и, ни с кем не прощаясь, тихо улизнуть домой. К сожалению, меня позвали. Пора было возиться с мангалом.

Приготовления к обеду затянулись. Угли почти прогорели. Пришлось добавлять новые. Жарить на слишком горячих. Мясо получилось жестким. Подступил очень знакомый страх. Мир на глазах рушился. Совсем незначительная мелочь смахивала на конец света. Я ужасно расстраивался и нервничал. Отчаянно старался поверить, что всё не настолько плохо. Постепенно гости уселись за стол. Я не успел поесть. Временная пластиковая коронка, поставленная неделю назад, предательским образом треснула. Крупный кусок зуба, находившегося под ней, откололся. Напряжение мгновенно исчезло. Я провалился во тьму. Ощутил пустоту и облегчение. Тихо ушел в спальню. Позвонил в клинику. Записался на срочный прием. Наконец, с чистой совестью уехал.

К счастью, ничего страшного не случилось. Зуб пообещали спасти. Поздней ночью, выйдя от врача, я почувствовал дикий голод. Внутри зияла бездонная пропасть. Дома я долго и много ел. Как будто тушил пожар. Остановился лишь в тот момент, когда вся еда закончилась. Долго ворочался в кровати. Под утро, обессилевший, уснул.

Память хранила тот случай как простое неприятное воспоминание. Но теперь всё вставало на места. За последние пятнадцать лет я крайне редко бывал в компаниях. Растерял подходящие сценарии. Доступных нашел два. В одном я отдыхал один. Его прервали, оторвав меня от сигары. Вторым оказался папин. В нём он готовил мясо для многочисленных родственников в Анапе. Пришлось реализовывать его.

Тридцать лет назад, так же как и я, папа промахивался со временем. Мясо было готово рано – когда все еще бродили по двору. Родитель переживал и нервничал. Настойчиво звал всех к столу. Гости, наконец, рассаживались. Брали огромные, ароматные куски. Пробовали и удивлялись. Ели и, наслаждаясь, хвалили. Папа сидел счастливый и гордый. У меня всё пошло не так.

Долгие годы я смотрел на жизнь сквозь призму готовых сценариев. Часть из них мне досталась в наследство. Часть я придумал сам. В них несколько простых действий приводили к известным результатам. К сожалению, это работало не всегда. Реальность вносила исправления. Случались досадные неожиданности. Менялась очередность действий. Существенно корректировались результаты. Всё это вызывало панику. Отчаянно я старался устранить последствия ненужных событий. Иногда это было невозможно. Тогда я их просто игнорировал. С легкостью вытеснял из сознания. Делал вид, что ничего не случилось. Окружающие заметно настораживались. Мне было все равно.

Периодически мне встречались люди, нуждавшиеся в тех же событиях. Мы делали что-нибудь вместе. Например, мой последний бизнес. Я собрал команду ребят с весьма подходящими сценариями. Находил соответствующих заказчиков. Спасал их проваленные проекты. На этом неплохо зарабатывал. Другого ничего делать не мог. Весь бизнес представлял собой реализацию одного-единственного сценария. Много лет я страдал из-за этого. Придумывал новые направления. Настраивал бизнес-процессы. Менял в конечном счете людей. Всё оказывалось безрезультатным. Никакие другие проекты и никакие другие заказчики никогда не приносили прибыли. Лишь теперь я понимал почему.

Каждому новому человеку я отводил свою роль в сценарии. Некоторые с ней соглашались. Большинство – разумеется, нет. Я убеждал и уговаривал. Рассказывал об опасности нарушений. Описывал ужасающие последствия. Люди не верили всё равно. В результате они становились врагами. Я прекращал с ними всяческое общение. Старательно вычеркивал из жизни. Медленно создавал вокруг себя гигантскую черную дыру.

Проводя бесконечные годы в сражениях за целостность сценариев, я погружался в бездонную пропасть. Знакомых, друзей и близких, способных меня по-прежнему терпеть, оставалось всё меньше и меньше. Людей, общавшихся со мной регулярно, можно было пересчитать по пальцам. Именно в этом странном одиночестве я придумывал новые проекты. Рожденные в исключительной тишине, не связанные людьми и миром, они не имели шансов на реализацию. Конечно, это были сценарии. Но все они были изолированными. Работали так же, как фантазии. Возникали в моем воображении. Снабжались необходимыми подробностями. Пытались переместиться в реальность. И, сталкиваясь с препятствиями, стремительно возвращались обратно.

Ни один из этих проектов так и не сдвинулся с места. Тщетно я пытался их разбудить. Вдохнуть жизнь. Заразить кого-то идеей. Всё было практически бесполезно. Люди меня выслушивали. Указывали на сложности и противоречия. Я ощущал ужас. Напуганный, бежал домой. Менял незначительные детали. Создавал очередную версию. Отгонял таким образом страх. Подавлял желание действовать. Успокаивался. Чувствовал себя в безопасности. Постепенно этого стало хватать.

В тоже время другие сценарии, успешно сработавшие хоть раз, продолжали функционировать годами. Некоторые – даже десятилетиями. Сбои случались регулярно. Напряжение непрерывно росло. Я нервничал, суетился, дергался. Совершал бессмысленные поступки. Периодически попадал в неприятности. Происходило что-нибудь нехорошее. Авария или легкая травма. Простуда или непродолжительный грипп. Ломались дорогие предметы. Техника, игрушки, машины. Подступало глубокое опустошение. Казалось, жизнь на этом заканчивалась. Оставался лишь вопрос «за что».

Сценарий, связанный со стартапами, проработал почти пятнадцать лет. Не раз он заводил меня в тупик. Весь последний год, стараясь не замечать последствий, я пытался сбежать от него на Дон. Но даже три странные аварии, зеркально повторившие друг друга, далеко не сразу помогли его признать и рассмотреть.

Впрочем, бывало и так, что неприятности служили полезными подсказками. Я вспоминал незавершенное действие, которое настойчиво повторял. Упорно сопротивлявшуюся цель. Отчаянно не дававшийся результат. Временно от них отказывался. Спешно покидал сценарий. Резко понижал напряжение. Правда, к сожалению, не до конца. Для того чтобы справиться с остатками, я использовал удобный инструмент. Он выглядел простым и безопасным. Практиковался большим количеством людей. Как выяснилось, часть из них умирала. Увы, это был не алкоголь.

IV. Немыслимое

В небольшом полутемном помещении стояло человек пятнадцать. Пахло горящими свечами. Пылью, сыростью и древесной смолой. Грузный мужчина с густой неопрятной бородой и узкими щелочками глаз на опухшем испитом лице равнодушно зачитывал с листа стандартные, ничего не значащие слова. Потом заговорил о прощении. Мама беззвучно заплакала. Я стоял и размышлял о своём.

Десятилетиями я злился на папу, совершенно не задумываясь, за что. Но ни в чем, что случилось со мной, не было его вины. Он был таким же, как его родители. Я – таким же, как он. Подавляющее большинство механизмов, с которыми мне пришлось столкнуться, передавалось из поколения в поколение. Прощать его было не за что. Тот мужчина этого не знал.

Я так и не нашел ответа на вопрос, ради чего страдал папа. Вместо этого постепенно восстановил огромный пласт воспоминаний. Жестокий, необузданный незнакомец, которого я так боялся в детстве, впервые пришел к нам, когда мне еще не было трех. Довольно долго эти страшные переключения случались под воздействием алкоголя. Потом стали обходиться без него. Безудержные и беспощадные вспышки ужасного, неконтролируемого гнева происходили всё чаще и чаще. Но теперь, спустя почти сорок лет, я прекрасно понимал почему.