Есть такая работа — учить самолёты летать

Часть 5

Ястребов вошёл в квартиру и устало облокотился плечом на стену. Сегодняшний день забрал, казалось, всю энергию и силу из усталых мышц. Самолёт-лаборатория, который обкатывал сегодня Александр, был создан КБ для проведения исследований обледенения и проверки эффективности различных противообледенительных систем. Нынешняя зима выдалась на редкость морозной и капризной, и полёты на критических высотах требовали от пилота и всего экипажа полной отдачи. Когда в середине полёта Александр понял, что самолёт перестал его слушаться и стал медленно заваливаться на бок, только опыт и хладнокровие помогли ему справиться с возникшей проблемой. Его «пассажиры» инженеры-испытатели так до конца и не поняли тяжести ситуации. И только на аэродроме огромными глазами рассматривали опущенные книзу покрытые льдом элероны на правом крыле. Один из офицеров поднял большой палец вверх и благодарно кивнул.

И вот после всех рапортов, разговоров, нескольких часов в холодном ангаре он, наконец, дома. Осталось только одно желание — что-то поесть и завалиться спать. Стянув дубленку и сбросив с гудящих ног тёплые ботинки, Саша медленно пошёл в комнату, где горел неверный свет ночника.

— Ну и где ты был на этот раз? — раздалось из темноты, и с дивана поднялась его жена Нина. — Опять будешь мне рассказывать о полётах? Я знаю, что ты сегодня после обеда был в штабе, а домой явился поздно вечером.

— Нин, давай не сегодня, — поморщился Ястребов и с силой потёр затылок. — Я устал, хочу есть и спать. Поверь, мне не до выяснения отношений.

— Ты хочешь есть? Пусть тебя кормит та, с кем ты провел всё это время!

— Нина, я прошу тебя! Давай не будем сегодня…

— Сегодня? Да я каждый день только то и делаю, что жду, когда ты придёшь домой в человеческое время! Чтобы ты думал не только о своей работе, но и обо мне!

— Я думаю о тебе! Но и работу мою никто не сделает! Ты, в конце концов, выходила замуж за военного лётчика, Нина! И тебя насильно за меня замуж никто не тащил!

Усталость и какая-то непонятная злость вдруг запульсировали в его гудящей от боли голове, Ястребов отшвырнул в сторону телефон, что с глухим стуком ударился об стену и упал на пол.

— Да я вышла за тебя замуж только потому, что думала, что ты сможешь обеспечить мне достойное существование! Заметь, даже не жизнь, а существование! А что я имею в итоге? Семь лет своей жизни я убила на заброшенные военные городки, где нет ни развлечений, ни даже нормальных магазинов! Я сижу дома, а ты летаешь, летаешь, летаешь! А мне чем заниматься? Вот и сейчас мы опять в какой-то дыре, где даже поговорить не с кем!

— Хочешь чем-то заняться, иди работай!

— Работать? Где? Ты не забыл, что я искусствовед? Где, позволь мне спросить, можно применить моё образование в этом городишке? Может быть, мне пойти работать в ваш Дом офицеров?

— А чем тебе не нравится такая работа? Почему бы тебе не устроиться работать в музей в Двуреченске?

— В Двуреченске? Ты не напомнишь мне, что это за музей? Краеведческий, Саша! А я изучала западное и восточное искусство 18 века! Это Шарден, Лиотар, Рокотов! А ты не думал, что я выходила за тебя замуж, потому что надеялась, что мы будем жить в столице? Александр, ты сын Алексея Ястребова, а прозябаешь в таких дырах, которых даже на картах не существует!

Ястребов медленно повернул голову к жене и вдруг ехидно усмехнулся:

— Так вот, значит, как? Ты за генеральского сынулю замуж выходила? Тебе не Саша Ястребов нужен был, а его отец генерал-полковник Алексей Ястребов?

— А даже если и так? Я тоже человек, а не предмет мебели, я молодая красивая женщина, я жить хочу! Носить красивые платья, туфли, ходить в рестораны, на выставки, в театры наконец! Хочу, чтобы мной восхищались, чтобы смотрели на меня, чтобы я была окружена красивыми вещами, людьми, чтобы было интересно жить, а не сидеть в четырёх стенах!

— И ты все эти годы ждала театров? Или восхищения? Поэтому и от детей отказалась? Так что тебя останавливает? Езжай в столицу, ходи в театры, носи платья, покажи свою молодость и красоту, если я и моя работа недостойны такого счастья! Попробуй, Нина, окружи себя вещами, продай себя подороже!

— Саш, ты чего?

— Ничего, Нина. У нас что-то пожевать имеется? Я голоден.

— Нет! Ничего нет и не будет, пока ты…

— Пока я что? Пока я не уйду? Ты это хотела сказать? Считай, что я всё понял, услышал. Меня не будет несколько дней. Живи как хочешь.

— Что значит — тебя не будет? А я? Ты в Москву? Я тоже хочу!

— Поезжай, тебя никто не держит в этой дыре. Дорога свободна. А теперь я хочу спать!

— Да провались ты вместе со своей работой! Вы все одинаковые! И закончите все, как ваш Грачёв!

— Замолчи! — взревел Ястребов, хватая жену за плечо. Нина с вызовом вскинула голову и посмотрела ему в глаза, но тут же попятилась и вжалась в стену. — Никогда не смей даже вспоминать о моих погибших друзьях! Никогда! А теперь слушай меня внимательно. Я. Подаю. На развод.

— Я не отпущу тебя просто так! Я… я… я отберу у тебя квартиру!

— Отбирай, тем более что она служебная. Разговор закончен. Ты мне больше никто! — он развернулся и вышел прочь. Это была последняя капля. Сегодня он переночует у мужиков в общаге, а завтра они едут в Москву. А там посмотрим. Только Нины уже в его жизни не будет.

***

— Что это, Орлов? — Захаров поднял взгляд от исписанных листов.

— Рапорта, товарищ полковник.

— Рапорта? А ты у нас уже во множественном числе, как «Николай Вторый»? — продолжал бурчать Захаров, посматривая на телефон. Алёнка вышла на работу, но сегодня пока ещё ни разу не позвонила, что его немного беспокоило.

— Никак нет. Но… Павел Константинович, у Павла Коршуна день рождения, а мы в этот день всегда к его вдове Маше ездили. В этом году я, Воронов и Ястребов. Он вместо Серёги, Соколов в командировке.

— Без тебя знаю. К Ястребовым заедете? Татьяне Владимировне и Алексею Михайловичу привет передадите. Давай свои рапорта, подпишу. На сколько едете?

— На два дня, товарищ полковник.

Орлов стоял перед командиром и внимательно смотрел на его порывистые движения. Нервничает Павел Константинович, хотя после услышанного на похоронах Андрея полгородка на нервах. Откуда у Тамары Ивановны столько злости? Дмитрий помнил её в свои школьные годы — добрая, красивая, неунывающая, дом всегда открыт, и покормит, и приласкает, и уши надерёт при случае. После произошедшего Лида уехала в Двуреченск, дома практически не появляется, мама Даша говорила, что она живет у своей подруги Лены, что пыталась тогда вернуть Андрея к жизни. Но увы! Страшно, наверное, видеть смерть близкого и родного человека, понимая, что ты не можешь ему помочь. В штабе говорили, что девчонкам выделяют квартиры в новом доме, хотя они днюют и ночуют в своей реанимации. Как когда-то его Лена… маленькая Элли Виардо…

— Держи. Жду возвращения, полста седьмой к твоему возвращению будет готов. Возьмёшь «семёрку», Дим?

— Да, — улыбнулся Орлов, — она моя.

— Вот и прекрасно. Удачи.

Дмитрий вышел из кабинета командира, свернул в боковой коридор, и вскоре заверенные в кадрах рапорта легли на стол командира, а майоры Орлов, Воронов и Ястребов с дорожными сумками и подарками «упаковались» в машину Ястребова.

***

Саша провернул ключ в замке и глубоко вдохнул, открывая дверь в родительский дом и вдыхая аромат маминых духов.

— Мам, пап! Я приехал! — закричал он с порога, быстро стягивая короткую дублёнку и ботинки. В глубине квартиры послышался неясный шум, что-то упало и покатилось по полу, а через несколько секунд в прихожей появилась красивая стройная женщина. Она молча подошла к Александру и крепко прижала к себе, целуя в висок. — Здравствуй, мам.

Ястребов отстранил мать и прищурился, разглядывая нестареющую красавицу Татьяну Владимировну.

— Не понимаю, как отцу удалось такую женщину заарканить!

Татьяна Владимировна мягко рассмеялась и тихо прошептала сыну на ухо:

— Ты, сынок, только ему не говори, но это я его заарканила. Знаешь же эту поговорку — если женщина решила сделать мужчину счастливым, то она это сделает…

— …Где бы ни прятался этот несчастный, — со смехом договорил за неё вышедший следом мужчина. Высокий, широкоплечий, всё ещё красивый и подтянутый. Он протянул руку сыну и похлопал его по плечу.

— Каким ветром, сын?

— На побывку. И жену друга проведать.

Ястребовы переглянулись, и Алексей Михайлович тихо спросил:

— Кто?

— Паша Коршун, пап. Но уже давно, почти два года прошло. А вот… Андрей…

— Да, нам сообщили.

Татьяна Владимировна порывисто обняла сына, будто пыталась защитить своего ребёнка от неприятностей и бед, но он с улыбкой обнял мать и отстранился.

— Что же мы в дверях-то стоим? Сашенька, проходи, сынок. Я сейчас на стол накрою. А вы пока с отцом поговорите.

— А где мой неугомонный братец? Опять в горы подался?

Ястребовы улыбнулись: братья Александр и Владимир всегда дразнили друг друга, но при этом защищали один другого и перед родителями, и перед недругами. Как говорил Алексей Михайлович — «мне иногда кажется, что мы с матерью не знаем и сотой доли того, что творят наши отпрыски».

Татьяна Владимировна скрылась в боковой двери, а Алексей Михайлович осмотрел внимательно сына и кивнул головой, без слов приглашая того в кабинет. Вскоре отец и сын сидели в глубоких креслах, маленькими глоточками потягивая коньяк.

— Пока матери нет, говори. Только вот что — я о гибели Павла и без тебя знаю, и про аварию вашу тоже. Я ж недаром свой хлеб ем, ты мне скажи, что обсудить приехал, а потом мы вдвоём решим — говорить матери или нет.

Ястребов сделал глоток, поставил бокал на стол и спокойно произнёс:

— Ей по-любому сказать придётся, отец. Я с Ниной развожусь.

Ястребов-старший кашлянул, потёр подбородок и тихо уточнил:

— Это твоё решение? Или оба к этому пришли?

— Моё, пап. Как оказалось, она для себя уже давно всё решила. Ещё когда замуж за меня шла.

— Так, так. Неужели за «генеральского сынка» замуж выходила?

— А ты всё так же зришь в корень, отец. Откуда дровишки?

Ястребов-старший ухмыльнулся:

— Из леса вестимо. Саш, ещё в те времена, когда они с матерью в музее работали, Нина всё подыскивала себе выгодную партию. Я всё ждал, когда же она скажет об этом, с каждым твоим переводом и новым званием ждал. Потом подумал, что ошибся. Жестоко ошибся, но, кажется, нет?

— Ты прав, отец. Но всё-таки… как ни крути, мы столько лет вместе. Знаешь, как по живому режешь.

— Лучше так, сын, потом ещё тяжелее будет.

— Наверное, ты прав.

— А ты один приехал?

— Нет, Орлов и Воронов как всегда к букинисту поехали, обещались быть к вечеру.

— Мать! — вдруг закричал Алексей Михайлович, вскакивая с кресла. — Этот негодник тебе не всё сказал!

Татьяна Владимировна вышла с кухни, вытирая руки полотенцем. Она чувствовала, что Саша приехал с нехорошими вестями, но старалась ничем не показать своё волнение. Она посмотрела на мужа и облегчённо выдохнула, когда услышала радостную новость:

— Танечка, у нас сегодня будут гости! Дмитрий и Михаил с сыном приехали! Та-а-ак! — Ястребов потер ладони и громко заявил: — Саня, бегом в кондитерскую за вашим любимым тортом! Таня, я водочку в холодильник поставлю, да? А для тебя, моя милая, итальянское вино! Мать, праздник у нас! Дети приехали!