Идти туда, где ты

- Люблю. И лето люблю, и зиму.

–А осень нет?

- И осень люблю.

- Потрясающе! Улыбнись, а?

Алиса улыбнулась, подождала, пока Илья сделает несколько кадров, а после снова отвернулась. Вокруг было значительно интереснее, чем его попытки запечатлеть ее ничем не примечательную мордашку на фотопленке. Он видел ее нетерпение. Она напоминала ему щенка с горящими глазами, которого впервые выпустили побегать на лужайке. Красивый золотистый щенок. От этого не особенно умного сравнения стало невыразимо весело. Илья чуть сдвинулся и стал фотографировать ее профиль, то как она смотрит на землю, на город, на других людей. Как сжимает в руках палочку от сладкой ваты и держится за поручни. И волосы - сегодня они были распущены по плечам, завивались кольцами и искрились под солнцем - ее волосы, подхваченные ветром, он фотографировал тоже.

- И ничего в этом нет унылого, - сказала Алиса, выбираясь из кабинки, когда они снова оказались внизу, и подняла голову вверх. - Будто в небе побывал.

- Нифига не в небе. Ты с парашютом прыгала когда-нибудь? Вот, где небо.

- Наверное. Но с парашютом я точно прыгать не буду.

- А на самолете летала?

Она отрицательно качнула головой. Илья улыбнулся и снова взял ее за руку:

- Тогда у тебя все будет в первый раз. Это круто!

- Пока не знаю, -Алиса пожала плечами. -Давай еще на чем-нибудь покатаемся, а?

- Горки?

- Горки!

- Тогда предупреждаю, - сделав заговорщицкий вид, прошептал он, глядя ей прямо в глаза, - это тебе не детская каруселька!

- Я примерно представляю.

Горки действительно было трудно сравнить с каруселью с пони и слониками. Провалы были сумасшедшими, углы наклона - вполне себе спорили с законами физики. А первая секция в паровозике и стоила дороже - а ну-ка собственными глазами перед собой видеть все эти виражи. Двойное удовольствие. За которое, и правда, стоит платить. Там они и расположились.

- Если что, за меня держись, - хохотнул Илья, глядя на озирающуюся по сторонам Алису.

Она кивнула, опустила зажим, как показали, но едва вагончик тронулся, крепко вцепилась в поручень перед собой. Первый вираж преодолела, стиснув зубы и глядя куда-то вперед, но при этом ничего не видя. Но уже на следующем спуске весело кричала вместе со всеми, умудряясь оглядываться и от этого визжа еще громче. Подрагивающие коленки почувствовала только когда снова ступила на твердую землю, голова слегка кружилась.

- Я тебя не сильно оглушила? - спросила она Илью.

- Та лишь бы сама не оглохла, - рассмеялся он. - Выше только дельфины.

- Не оглохла. Здорово! Только мало.

- Мало? Еще раз? - он приподнял бровь и усмехнулся одним уголком губ.

- Нет, не сейчас.

- А сейчас что? Есть хочешь? Или пить?

Он удивлялся самому себе. Он не узнавал себя, но узнавал ее. И чувствовал новую для себя радость - радовать кого-то другого. Будто бы существо из другого мира, которое смотрит во все глаза на твой. И невозможно не улыбаться в ответ, глядя на искреннюю улыбку. Мало ли на свете таких девчонок? Нет, немало. Но почему-то именно здесь и сейчас эта - оказалась важнее других.

- Я хочу всего и сразу, - честно призналась Алиса и смутилась. - Я никогда здесь раньше не была. Столько всего! И все интересно.

- Ну, когда я на открытии был, тоже впечатление произвело.

На некоторое время она притихла. Будто бы собираясь с духом. А потом вдруг сама взяла его за руку и сказала:

- Можно тебя попросить не смотреть на меня все время?

Некоторое время Макаров внимательно смотрел на ее макушку. Потом дошло. Посмотрел на ее ладонь в своей. И спросил:

- Стесняешься?

- Мне кажется, будто я на экзамене. И боюсь ошибиться. Сделать что-то не то или не так.

- Ты не на экзамене, - удивился он, живо представив себя с портфелем Францевича и в его очках. От этого стало смешно, но он честно старался не смеяться. Только чуть крепче сжал ее ладонь и повторил: - Не на экзамене... Просто мне нравится на тебя смотреть.

Алиса кивнула, поправила волосы, оглянулась по сторонам и негромко сказала:

- Идем уже куда-нибудь.

- Ну хочешь я целый час на тебя смотреть не буду? Только за последствия не ручаюсь!

- Не пугай меня.

- Сам боюсь!

Потом он фотографировал ее во всех подходящих местах, а она корчила ему рожицы. Они снова катались на аттракционах и валялись на лавочках, голова к голове. Пили не чай, но какао, горячее и вкусное, с пирожными, огромными и сладкими. Безостановочно говорили, иногда одновременно. А вокруг играла музыка, шумел ветер, галдели люди. Все по-прежнему гудело и вертелось, опьяняя безостановочным движением.

Он продолжал смотреть на нее - но только видел теперь в объективе фотоаппарата. Всегда любил снимать. Оказывается, всегда любил - забыл просто. Теперь вспомнил. Если бы можно было запечатлеть на фотографии звуки и запахи. Но даже свет и цвета - уже много.

Вечерело. День отпускать не хотелось. Очень многое можно отпустить, но только не этот день. Сделав очередной щелчок фотоаппаратом, Илья поднял глаза от него к Алисе и, подмигнув, спросил:

- Давай еще по городу пройдемся, если ты не устала?

- Давай, - согласилась она и улыбнулась. - Мне б только не сильно поздно домой вернуться.

- Слушай, я тебя забрал? Забрал. Я тебя и домой верну. На машине быстро.

- Просто мама...

- Что мама?

- Ну то и мама, - вздохнула Алиса. - А у нее сердце.

- Алис, я очень полезен для сердца, правда! И я же не прошу нас знакомить, если ты из-за этого переживаешь. В десять дома будешь. Не поздно?

- Ты обиделся?

Конечно, он не обиделся. Связался с девочкой, не факт, что совершеннолетней, терпи. Мам. пап. бабушек, капризы и неопытность. «Поэтапное обучение», -полыхнуло в голове голосом Логинова. Тогда это выбесило, сейчас казалось глупостью. Алиса смотрела на него и ждала ответа. Как можно обижаться на эти глаза?

- Пока я тебя ужином не накормлю, все равно никуда не поедем, - легко сказал он.

- Так что прогулка, ужин, а потом домой. Договорились?

-Да, - торжественно кивнула она с видом отличницы-активистки.

- Ну вот и нечего, - выдохнул он и быстро «клюнул» губами ее нос. И, ничего не говоря, потащил к выходу из парка.

Для Алисы, впервые не только оказавшейся в «Диво Острове», но и попавшей в водоворот совершенно новых для нее чувств и ощущений, день пробегал неумолимо. В то время как хотелось, чтобы он был бесконечным. Ей нравилось все: кататься на каруселях, ужинать в бистро, гулять по городу, чувствуя, как его пальцы гладят ее ладонь. Илья водил ее по улицам и переулкам, теперь уже почти не фотографируя. Стало совсем темно, и город заманивал своим фантастическим видом, отвлекая от привычных забот. Неспешно бредя по очередной набережной, вдоль темной ограды под желтым светом уличных фонарей, они все больше молчали, прислушиваясь к ночным звукам и плеску воды. Пока перед ними белой громадой не появились два льва, восседавших на пьедесталах у начала моста и сосредоточенно глядящих на своих собратьев с другой стороны канала. Илья довел ее до середины и остановился, взявшись одной рукой за перила. Посмотрел на Алису - теперь без объектива, настойчиво, жарко, как никто никогда на нее не смотрел. Улыбки на его лице больше не было. Напротив, он казался задумчивым, что так мало на него походило - во всяком случае, такого, каким его знала она до этого дня.

- Алька, - шепнул он. И наклонился к ней, обжигая ее губы своим дыханием.

В ярком свете фонаря, под которым они остановились, она ясно видела лицо Ильи.

Совсем близко от себя, глаза в глаза, губы в губы. Алиса сделала глубокий вдох, почувствовав его запах, и качнулась к нему. Первое прикосновение было кратким, на одно мгновение, на одно дуновение ветра. А потом его ладони коснулись ее спины, он притянул ее ближе, крепче, обнимая впервые. И впервые целуя. Его рот прижимался к ее нежно и настойчиво одновременно. Илья чуть вздрогнул, губы его раскрылись, и он осторожно, будто боясь спугнуть, скользнул языком по ее нижней губе. Зажмурившись, Алиса обняла его за шею. Почувствовала, что ей стало жарко, несмотря на ветер, холодивший ладони и щеки. Улыбнулась и распахнула губы навстречу его поцелую. Он знал, что она улыбается. Ощущал каждым сантиметром кожи - словно бы эта улыбка исходила от нее волнами, согревая его. Он забыл, где они, что они делают здесь. Он видел только пушистые ее ресницы и длинные тени от них на веках. Узнавал ее вкус, даже не понимая того, что это единственное, что имеет значение в эту самую важную на земле минуту. Сердце билось где-то под горлом, но, может быть, ему только казалось, что сердце. Перестав ощущать время, они ощущали друг друга.

Потом, когда поцелуй оборвался, он прижался лбом к ее лбу, и снова коротко выдохнул:

- Алька...

- Меня никто никогда так не называл, - шепнула она, не отстраняясь. Ей нравилось обнимать его, и нравилось чувствовать себя в его руках. И так отчаянно не хотелось домой.

- Можно я буду?

- Можно... тебе можно...

Илья улыбнулся, прижал ее к себе, зарылся лицом ей в волосы и тихо

пробормотал:

-Алька...

А потом целовал ее снова. И ему тоже не хотелось домой.

***

Неделя миновала. Сумбурная и странная. С недолеченной простудой, с внезапной командировкой в Калининград вместе с шефом. С неожиданным открытием - а он скучает.

Понял это как-то сразу быстро. На третий день переговоров, когда гулял под руку с какой-то девицей, подцепленной в администрации «Янтаря» - то ли секретаршей, то ли стажеркой. Она обняла его за шею, напрашиваясь на поцелуй, он сомкнул пальцы у нее на талии. И вдруг подумал, что ничего здесь и сейчас не хочет. Хочет дома. Хочет Алису. И ему совершенно все равно, есть ли ей восемнадцать, что он запал на нее в игре, и что там еще бог знает сколько времени ходи и бойся дышать, а тут можно получить хороший секс без обязательств и отрыва от производства.

Нет, к секретарше он поехал. Командировка все-таки.

Но в Питер возвращался, определив для себя ближайшие планы.

Логинов четко уяснил для себя одну простую штуку: можно сколько угодно плыть по течению, но рано или поздно придется расставлять приоритеты. И, возможно, однажды он скажет Макарову спасибо за эту игру.

В общем-то, именно «спасибо» и именно Макарову себя долго ждать не заставило.

Прилетело, откуда не ждал.

На следующий же день по приезду, не предупреждая, ломанулся на Дорогу жизни, к Алисе. В этот день она должна была работать - график он успел выучить. На соседнем кресле примостилась маленькая янтарная сова, привезенная как сувенир из Калининграда. Положено везти янтарь. Понравится ли ей - вопрос, которым он пока не рискнул озадачиться. Со временем будет знать, пока остается угадывать. Вчерашние школьницы любят безделушки.

Радио весело трещало что-то до боли знакомое. А он возмущался дождем. Дождь был прохладный, тянул за собой теперь уже настоящую осень. Говорили, что в Питер на прошлой неделе вернулось лето. Никита не застал, зато застал сырость.

Добравшись до АЗС, вышел из машины, накинул на голову капюшон куртки и направился к зданию. Не дошел. Остановился. Витрина запотела изнутри, размазывая картинку действительности. Она теряла ясность, очертания и четкость.