Каждое лето после

Почти все девочки в моем седьмом классе отстригли себе челки после того, как это сделала Делайла Мэйсон, хотя нам они не шли так, как ей. Делайла была самой популярной девочкой в нашем классе, и я считала, что мне повезло быть одной из её самых близких подруг. Или, по крайней мере, раньше я была ей, но это было до инцидента с ночевкой. Её челка образовывала аккуратный рыжий балдахин на лбу, в то время как моя бросала вызов как гравитации, так и средствам для укладки, торчала причудливыми изгибами и углами, заставляя меня выглядеть неуклюжей тринадцатилетней девочкой, которой я была, а не таинственной темноглазой брюнеткой, которой я хотела быть. Мои волосы не были ни прямыми, ни вьющимися и, казалось, меняли свою индивидуальность в зависимости от непредсказуемого количества факторов, от дня недели, погоды и того, как я спала прошлой ночью. В то время как я делала всё, что в моих силах, чтобы понравиться людям, мои волосы отказывались подчиняться.

***

Петляющая по зарослям кустарника на западном берегу озера Каманискег, Дорога Голых Скал представляла собой узкую грунтовую дорогу, вполне оправдывающую свое название. Тропа, по которой свернул папа, была настолько заросшей, что ветки исцарапали борта маленького грузовика.

— Чувствуешь это, малышка? — спросил папа, опуская стекло, когда мы тряслись в грузовике. Мы вместе глубоко вдохнули, и мои ноздри наполнил запах давно опавших сосновых иголок, землистый и целебный.

Мы подъехали к задней двери скромного деревянного домика с А-образным каркасом, который казался карликом на фоне белых и красных сосен, росших вокруг него. Папа заглушил двигатель, повернулся ко мне с улыбкой под седеющими усами и морщинистыми глазами под очками в темной оправе и сказал: — Добро пожаловать на озеро, Персефона.

В коттедже стоял невероятный запах дымного дерева. Каким-то образом он никогда не угасал, даже после многих лет, когда мама жгла свои дорогие свечи Diptique3. Каждый раз, когда я возвращалась, я вставала у входа, вдыхая аромат дома, точно так же, как и раньше в тот первый день. Главный этаж представлял собой небольшое открытое пространство, покрытое от пола до потолка светлыми досками из сучковатогй древесины. Массивные окна открывали почти раздражающе потрясающий вид на озеро.

— Ух ты, — пробормотала я, заметив лестницу, ведущую с террасы вниз по крутому склону.

— Неплохо, а? — папа похлопал меня по плечу.

— Я собираюсь проверить воду, — сказала я, уже выбегая в боковую дверь, которая закрылась за мной с восторженным стук.

Я пробежала вниз по десяткам ступенек, пока не добралась до причала. День был влажный, каждый сантиметр неба был покрыт толстыми серыми облаками, которые отражались в спокойной серебристой воде внизу. Я едва могла разглядеть коттеджи, усеявшие дальний берег. Я подумала, смогу ли перебраться через него вплавь. Я села на край причала, свесив ноги в воду, потрясенная тишиной, пока мама не крикнула мне, чтобы я помогла распаковать вещи.

К тому времени, как мы разгрузили грузовик, мы устали и были раздражены перемещением коробок и борьбой с комарами. Я оставила маму и папу наводить порядок на кухне и направилась наверх. Там было две спальни; мои родители уступили мне спальню с окнами на озеро, сказав, что, поскольку я провожу больше времени в своей комнате, я лучше использую вид. Я распаковала свою одежду, застелила постель и сложила одеяло от Hudson’s Bay4 на конце кровати. Папа считал, что летом нам не нужны такие тяжелые шерстяные одеяла, но мама настояла на том, чтобы у нас было по одному на каждую кровать.

— Это по-канадски, — объяснила она тоном, который говорил, что это должно было быть очевидно.

Я разложила опасно высокую стопку книг в мягких обложках на прикроватной тумбочке и прикрепила над кроватью постер с Тварью из Черной лагуны. У меня слабость к ужасам. Я просмотрела кучу фильмов ужасов, ибо мои родители давно отказались от цензуры, и проштудировала классические книги Р.Л. Стайна и Кристофера Пайка, а также новые сериалы о горячих подростках, которые превращались в оборотней во время полнолуний, и о горячих подростках, которые охотились на призраков после тренировок по чирлидингу. Раньше, когда у меня ещё были друзья, я приносила книги в школу и читала хорошие отрывки (например, что-нибудь кровавое или хотя бы отдаленно сексуальное) вслух. Сначала мне просто нравилось получать реакцию от девочек, нравилось быть в центре внимания, но с подстраховкой в виде чужих слов в качестве развлечения. Но чем больше ужасов я читала, тем больше мне нравилось то, что стояло за этими историями, — то, как авторы придавали правдоподобность невозможным ситуациям. Мне нравилось, что каждая книга была одновременно предсказуемой и уникальной, успокаивающей и неожиданной. Безопасной, но никогда не скучной.

— Пицца на ужин?

Мама стояла в дверях, глядя на плакат, но ничего не говоря.

— У них есть пицца?

Баррис-Бей не выглядел достаточно большим, чтобы иметь доставку. И, как оказалось, её и не было, поэтому мы поехали в место «Пицца-Пицца» с едой на вынос, расположенное на углу одного из двух продуктовых магазинов города.

— Сколько людей здесь живёт? — спросила я маму.

Было семь вечера, и большинство магазинов на главной улице выглядели закрытыми.

— Около тысячи двухсот, хотя я думаю, что летом, наверное, втрое больше, со всеми дачниками, — сказала она. За исключением переполненного внутреннего дворика ресторана, город был практически безлюден. — Таверна, должно быть, самое подходящее место для субботнего вечера, — прокомментировала она, замедляя шаг, когда мы проходили мимо.

— Похоже, это единственное место, — ответила я.

К тому времени, как мы вернулись, папа уже подключил маленький телевизор. Кабельного телевидения не было, но мы взяли с собой нашу семейную коллекцию DVD.

— Я думал о На лоне природы, — сказал папа. — Кажется подходящим, что скажешь, малышка?

— Хм… — я присела на корточки, чтобы осмотреть содержимое шкафчика. — Ведьма из Блэр: Курсовая с того света также подошёл бы.

— Я это смотреть не буду, — сказала мама, расставляя тарелки и салфетки рядом с коробками для пиццы на кофейном столике.

— Тогда На лоне природы, — сказал папа, вставляя его в видеопроигрыватель. — Классический Джон Кэнди. Что может быть лучше?

Снаружи поднялся ветер, шевеля сосновыми ветвями, и теперь по поверхности озера пробегали волны. Ветерок, проникавший в окна, пах дождем.

— Ага, — сказала я, откусывая кусочек. — Это на самом деле очень здорово.

***

Молния прорезала небо, осветив сосны, озеро и холмы на дальнем берегу, как будто кто-то сделал снимок со вспышкой гигантской камерой. Я, как завороженная, наблюдала за бурей из окон своей спальни. Вид был намного больше, чем кусочек неба, который я могла видеть из своей комнаты в Торонто, гром был таким громким, что, казалось, он прямо над коттеджем, как будто его специально заказали к нашей первой ночи. В конце концов оглушительные хлопки превратились в отдаленный грохот, и я забралась обратно в постель, слушая, как дождь барабанит в окна.

Мама и папа уже были внизу, когда я проснулась на следующее утро, на мгновение сбитая с толку ярким солнцем, проникающим через окна, и рябью света, движущейся по потолку. Они сидели с чашками кофе наготове, с материалами для чтения в руках — папа в кресле с номером журнала Экономист, рассеянно почесывая бороду, а мама на табурете у кухонной столешницы листала толстый журнал о дизайне, её огромные очки в красной оправе балансировали на кончике носа.

— Слышала этот гром прошлой ночью, малышка? — спросил папа.

— Довольно сложно было не заметить, — сказала я, хватая коробку хлопьев из всё ещё почти пустых шкафов. — Не думаю, что мне удалось много поспать.

После завтрака я наполнила шоппер необходимыми вещами — романом, парой журналов, бальзамом для губ и тюбиком SPF 45 — и отправилась к озеру. Несмотря на то, что накануне вечером шел дождь, причал уже высох благодаря утреннему солнцу.

Я расстелила полотенце и намазала лицо солнцезащитным кремом, затем легла на живот, подперев лицо руками. Другого причала не было, может быть, ещё метров 150 с одной стороны, но тот, что в другом направлении, был относительно близко. К нему была привязана гребная лодка, а еще дальше от берега плыл плот. Я вытащила свою книгу в мягкой обложке и начала с того места, на котором остановилась накануне вечером.

Должно быть, я заснула, потому что внезапно меня разбудил громкий всплеск, крики и смех мальчишек.

— Я до тебя доберусь! — крикнул один из них.

— Как будто ты сможешь! — насмехался более низкий голос.

Всплеск!

Две головы покачивались в озере рядом с соседским плотом. Всё ещё лежа на животе, я наблюдала, как они забираются на плот, по очереди делая сальто, ныряя и плюхаясь в воду. Было начало июля, но они оба уже загорели. Я предположила, что они братья и что тот, что поменьше и тощий, вероятно, был примерно моего возраста. Старший мальчик был выше другого на голову, тени намекали на стройные мышцы, бегущие вдоль его торса и рук. Когда он перебросил младшего через плечо в воду, я села, смеясь. До этого они не замечали меня, но теперь старший мальчик встал и начал смотреть в мою сторону с широкой улыбкой на лице. Тот, что поменьше, взобрался на плот рядом с ним.

— Эй! — крикнул мальчик постарше, помахав рукой.

— Привет! — крикнула я в ответ.

— Новая соседка? — окликнул он.

— Да, — проорала я.

Младший мальчик стоял и пялился, пока старший не толкнул его в плечо.

— Господи, Сэм. Скажи «привет».

Сэм поднял руку и уставился на меня, прежде чем старший мальчик столкнул его обратно в озеро.

***

Ребятам Флорека потребовалось восемь часов, чтобы найти меня. Я сидела на террасе с книгой после мытья посуды, когда услышала стук в заднюю дверь. Я вытянула шею, но не смогла разглядеть, с кем разговаривала мама, поэтому я вложила закладку в страницы и встала со складного стула.

— Мы видели девочку на вашем причале сегодня утром и хотели подойти поздороваться, — голос принадлежал мальчику-подростку, глубокий, но звучащий по-юношески. — У моего брата поблизости нет никого его возраста, с кем можно было бы поиграть.

— Поиграть? Я не ребёнок, — ответил второй мальчик, его слова срывались от раздражения.

Мама посмотрела на меня через плечо, вопросительно прищурив глаза.

— У тебя посетители, Персефона, — сказала она, давая понять, что этот факт её не совсем радует.

Я вышла и закрыла за собой сетчатую дверь, глядя на рыжеволосых мальчиков, которых я видела купающимися ранее днем. Они явно были родственниками — оба долговязые и загорелые, — но их различия были столь же очевидны. В то время как старший мальчик широко улыбался, был чисто вымыт и явно умел обращаться с бутылочкой геля для укладки, младший смотрел себе под ноги, волнистые пряди волос беспорядочно опадали ему на глаза. На нём были мешковатые шорты-карго и выцветшая футболка Weezer, которая была как минимум на один размер больше, чем нужно; старший мальчик был одет в джинсы, облегающую белую кофту с круглым вырезом и черные конверсы, резиновые носки были идеально белыми.