Каждое лето после

— Без причины. Мне просто интересно. У него сегодня вечером будут друзья?

Сэм посмотрел на меня краем глаза. Что я действительно хотела узнать, так это хочет ли Сэм снова потусить со мной.

— Его друзья пришли очень поздно, — сказал он наконец. — Он всё ещё спал, когда я спустился к озеру. Не знаю, что будет сегодня вечером.

— О, — вяло сказала я, а затем решила рискнуть. — Ну, если ты захочешь прийти ещё раз, было бы круто. Наш телевизор немного маловат, но у нас большая коллекция DVD.

— Я мог бы сделать это, — сказал Сэм, его лоб расслабился. — Или ты могла бы зайти к нам домой. Наш телевизор довольно приличный. Мамы никогда не бывает дома, но она бы не возражала, если бы ты пришла.

— Вам, ребята, разрешено приглашать друзей, когда её там нет?

Мои родители вообще не были строгими, но они всегда были дома, когда у меня были гости.

— Один или два человека — нормально, но Чарли любит устраивать вечеринки. Только маленькие, но мама злится, если приходит домой, а в доме около десяти детей.

— И часто такое случается?

Я никогда не была на настоящей подростковой вечеринке. Я подползла к краю плота и опустила ноги в воду, чтобы остудиться.

— Да, но в основном они довольно скучные, и мама об этом не узнаёт, — Сэм подошел и сел рядом со мной, погрузив свои худые ноги в озеро и болтая ими взад-вперед. — Обычно я остаюсь в своей комнате, читаю или что-то в этом роде. Если к нему приходит девушка, то он пытается избавиться от меня, как прошлой ночью.

— У него есть девушка? — спросила я.

Сэм откинул волосы, упавшие ему на глаза, и бросил на меня подозрительный косой взгляд. У меня никогда не было парня, и, в отличие от многих девушек в моем классе, завести его не было в моем списке приоритетов. Но меня также никогда не целовали, и я бы отдала свою правую руку за то, чтобы кто-то подумал, что я достаточно симпатичная, чтобы меня поцеловать.

— У Чарли всегда есть девушка, — сказал он. — У него они просто надолго не задерживаются.

— Итак, — сказала я, меняя тему. — Почему твоя мама так редко рядом?

— Ты задаешь много вопросов, ты знаешь об этом?

Он не сказал это резко, но его комментарий послал укол страха по моей шее. Я начала колебаться.

— Я не возражаю, — сказал он, подталкивая меня плечом. Я почувствовала, как моё тело расслабилось. — Мама управляет рестораном. Ты, вероятно, ещё не знаешь его. Таверна? Это место нашей семьи.

— На самом деле я это знаю! — сказала я, вспомнив переполненный внутренний дворик. — Мы с мамой проезжали мимо. Что это за ресторан такой?

— Польский… с варениками и прочим? Моя семья польская.

Я понятия не имела, что такое вареники, но виду не подала.

— Он выглядел очень оживленным, когда мы проходили мимо.

— Здесь не так много мест, где можно поесть. Но еда вкусная. Мама готовит самые вкусные вареники на свете. Но это большая работа, так что её нет почти каждый день, начиная с полудня.

— А твой папа не помогает?

Сэм помолчал, прежде чем ответить.

— Э-э, нет.

— Океееей, — сказала я. — Так… почему же?

— Мой отец мертв, Перси, — сказал он, наблюдая за проносящимся мимо гидроциклом.

Я не знала, что сказать. То, что я должна была сказать, так это ничего. Но вместо этого: — Я никогда раньше не встречала никого с мертвым отцом.

Мне сразу же захотелось собрать эти слова и запихнуть их обратно в горло. Мои глаза расширились от паники.

Это будет более или менее неловко, если я прыгну в озеро?

Сэм медленно повернулся ко мне, моргнул один раз, посмотрел мне прямо в глаза и сказал: — Я никогда раньше не встречал никого с таким длинным языком.

Я чувствовала себя так, словно попала в сеть. Я сидела там с отвисшим ртом, моё горло и глаза горели. А потом прямая линия его губ приподнялась в одном уголке, и он рассмеялся.

— Я шучу, — сказал он. — Не о том, что мой отец мертв, и у тебя правда длинный язык, но я не возражаю.

Мое облегчение было мгновенным, но затем Сэм положил руки мне на плечи и слегка встряхнул их. Я напряглась — как будто все нервные окончания в моем теле переместились под его пальцы.

Сэм странно посмотрел на меня, мягко сжимая мои плечи.

— Ты там в порядке? — он наклонил голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

Я сделала прерывистый вдох.

— Иногда вещи просто слетают с моих губ, прежде чем я успеваю подумать о том, как они прозвучат или даже о том, что я говорю на самом деле. Я не хотела быть грубой. Я сожалею о том, что случилось с твоим папой, Сэм.

— Спасибо, — тихо сказал он. — Это случилось чуть больше года назад, но большинство детей в школе всё ещё странно относятся к этому. Я предпочту отвечать на твои вопросы, чем жалость от людей в любой день.

— Хорошо, — сказала я.

— Больше вопросов нет? — спросил он с ухмылкой.

— Я оставлю их на потом, — сказала я, стоя на трясущихся ногах. — Хочешь ещё раз показать мне это сальто?

Он вскочил рядом со мной с кривой улыбкой на губах.

— Нет.

А потом в мгновение ока он схватил меня за талию и столкнул в воду.

***

В ту первую неделю лета мы погрузились в легкую рутину. На берегу была узкая тропинка, которая проходила через кустарник между нашими двумя владениями, и мы ходили туда и обратно по нескольку раз в день. Мы проводили утро, плавая и прыгая с плота, потом читали на причале, пока солнце не становилось слишком жарким, а потом снова погружались в воду.

Несмотря на то, как часто она бывала в ресторане, Сью потребовалось всего несколько дней, чтобы понять, что мы с Сэмом проводим больше времени вместе, чем порознь. Она появилась на нашем пороге в охапку с Сэмом, держа в руках большой пластиковый контейнер с домашними варениками. Она была на удивление молода, намного младше моих родителей, и одета скорее как я, чем как взрослая, в джинсовых шортах и серой майке, её светло-русые волосы были собраны сзади в шикарный хвост. Она была маленькой и мягкой, а её улыбка была широкой и с ямочками, как у Чарли.

Мама поставила кофейник, и трое взрослых сели на веранде, болтая, пока мы с Сэмом подслушивали с дивана. Сью заверила маму и папу, что мне рады в её доме в любое время, что Сэм «чудовищно ответственный ребенок» и что она будет присматривать за нами, по крайней мере, когда будет дома.

— Должно быть, она родила этих мальчиков сразу после школы, — я услышала, как мама говорила папе в тот вечер.

— Здесь всё по-другому, — вот и всё, что он сказал.

В итоге мы с Сэмом большую часть времени проводили в воде или у него дома. В те дни, когда солнце было слишком жарким, мы направлялись к дому, который был построен в стиле старого фермерского дома и выкрашен в белый цвет. Над дверью гаража висела баскетбольная сетка. Сью ненавидела кондиционеры, предпочитая держать окна открытыми, чтобы чувствовать легкий ветерок с озера, но в подвале всегда было прохладно. Мы с Сэмом плюхались по обе стороны мягкого красного клетчатого дивана и включали фильм. Мы начали пробираться сквозь мою коллекцию ужасов. Сэм видел только один или два, но ему не потребовалось много времени, чтобы поймать мой энтузиазм. Думаю, что половина удовольствия для него заключалась в исправлении любой (и каждой) научно необоснованной детали, на которую он обращал внимание — нереальное количество крови было его любимым камнем преткновения. Я закатывала глаза и говорила: — Спасибо, Док, — но мне нравилось, как внимательно он слушал.

Мы по очереди выбирали, что посмотреть, но, по словам Сэма, я стала «вести себя странно», когда он захотел посмотреть Зловещих мертвецов. У меня были свои причины — из-за фильма трое моих лучших друзей больше не разговаривали со мной. В итоге я рассказала Сэму всю историю, которая включала в себя ночевку у меня дома и опрометчивый показ самого кровавого, самого непристойного фильма в моей коллекции.

Поскольку Делайле, Ивонне и Мариссе нравились страшилки, которые я читала в школе, я решила, что Зловещие мертвецы — это очевидный выбор. Мы сгрудились вокруг телевизора в гнездах из одеял и подушек, одетые в пижамы, с мисками попкорна в руках, и смотрели, как группа горячих двадцатилетних направляется к жуткой хижине в лесу. Во время самой тревожной сцены Делайла закрыла лицо руками, затем вскочила с дивана и побежала в ванную, оставив мокрое пятно на замшевой ткани. Мы с девочками посмотрели друг на друга с широко раскрытыми глазами, и я поспешила к шкафу, чтобы достать бумажные полотенца и флакон чистящего спрея.

Я надеялась, что Делайла забудет обо всей этой истории с писанием в штаны к тому времени, как мы вернемся в школу. Она этого не сделала. Даже близко нет. Если бы она это сделала, я была бы избавлена от следующих нескольких месяцев пыток.

— Было достаточно отвратительно, — сказал Сэм, когда пошли титры. — Но также и потрясающе?

— Скажи?! — сказала я, прыгая на колени, чтобы посмотреть ему в лицо. — Это классика! Это же не делает меня странной, если мне такое нравится, не так ли?

Его глаза выпучились от моего внезапного проявления энергии. Неужели я звучала как сумасшедшая? Думаю, что, вероятно, так и было.

— Что ж, я понимаю, почему эта девушка, Делайла, была так напугана этим — не думаю, что смогу спать сегодня ночью. Но она идиотка, и ты не странная, если тебе это нравится, — сказал он. Удовлетворенная, я плюхнулась обратно на диван. — Ты просто странная в целом, — добавил он, сдерживая усмешку, и я запустила в него подушкой. Он поднял руки и засмеялся: — Но мне нравится странное.

Тем летом я была бы благодарна любому другу, но найти Сэма было всё равно что выиграть в лотерею дружбы. Он был занудой в хорошем смысле и саркастичным в веселом смысле, и он любил читать почти так же, как и я, хотя ему больше нравились книги о волшебниках и журналы о науке и природе. В его подвале была целая полка журналов National Geographic, и я думаю, что он прочитал их все.

Сэм быстро становился моим любимым человеком. И я почти уверена, что он чувствовал то же самое — он всегда носил браслет, который я ему сделала. Однажды он снял его, чтобы показать мне бледное кольцо кожи под ним. Иногда он уходил на мучительно долгое утро или день, чтобы пообщаться со своими школьными друзьями, но когда он был дома, мы почти всегда были вместе.

К середине лета у меня на носу, щеках и груди появилась россыпь веснушек. Как будто они каким-то образом ускользнули от моего внимания, однажды Сэм наклонился близко к моему лицу, когда мы лежали на плоту, и сказал: — Полагаю, SPF 45 был недостаточно сильным.

— Полагаю, что да, — прорычала я. — И спасибо, что напомнил мне.

— Не понимаю, почему ты так ненавидишь свои веснушки, — сказал он. — Мне они нравятся.

Я уставилась на него, не моргая.

— Серьёзно? — спросила я.

Кому в здравом уме нравятся веснушки?

— Агааааа, — он вытянул слово и одарил меня взглядом по типу Почему ты такая странная?, который я предпочла проигнорировать.

— Поклянись?

— Поклясться на чём? — спросил он, и я начала колебаться. — Ты сказала, поклянись, — объяснил он. — На чём ты хочешь, чтобы я поклялся?