Ты. Я. Кровать. Сейчас же

Я не играю в одной лиге с этим самоанцем Адонисом. Я даже не занимаюсь одним видом спорта.

— О, черт, — шепчу я себе под нос, когда он приближается.

Он переступает через скамейку, и полотенце раскрывается достаточно широко, чтобы я могла мельком увидеть его ноги, похожие на стволы деревьев. Держу пари, он мог бы приседать на слона.

Я внезапно отчетливо осознаю свое бешеное сердцебиение, когда он подходит прямо ко мне. Вблизи он выглядит еще крупнее, еще сексуальнее, даже всем.

Вода из душа все еще в его растрепанных волосах. Она стекает по его татуированной коже и скатывается по тугим гребням и твердым впадинам. Он возвышается надо мной. Мои глаза на уровне его сосков.

Этот парень делает камень похожим на гальку.

Он подходит еще ближе, и я чувствую запах мыла, которым он пользовался. Я чувствую тепло его дыхания, вырывающегося в такт вздымающейся груди. Его тело выглядит таким твердым. Бьюсь об заклад, спать с ним было бы все равно что трахать статую.

Я вся дрожу, нервничаю, мне тепло и кружится голова.

Я даже не замечаю, что Джона все еще рядом со мной, все еще болтает о своей кошке.

— И он любит смотреть телевизор, — говорит он, глядя мне в лицо. — Ты собираешься все это запомнить?

Я просто киваю вверх-вниз, глядя в глаза Акеа.

— О, и у меня есть татуировка! — Джона снимает рубашку, поворачиваясь.

Ладно, у него на плече татуировка кота по имени Спарклс? Акеа горяч, но никто не настолько горяч, чтобы пропустить это.

Я поворачиваюсь и сдерживаю смех, когда вижу татуировку в виде Брызг на его верхней части спины. Она занимает весь верхний левый угол, и на ней под фотореалистичной татуировкой кота-оборванца нарисован розовый баннер с блестками.

Акеа, похоже, не нравится, что я смотрю на кого-то, кроме него. Он кладет руку мне на подбородок и поворачивает мою голову назад. Достаточно нежно, чтобы не причинить боль, но достаточно сильно, чтобы дать мне понять, что он все контролирует.

И мое тело реагирует. Отличный момент.

Жар, циркулирующий во мне, начинает оседать у меня между ног. Я чувствую, как он скапливается в моей киске и просачивается в нижнее белье.

— Я хочу интервью, — говорит он.

Его голос такой глубокий и рычащий. От него по мне пробегают теплые мурашки.

— Она берет у меня интервью, — жалуется Джона.

Акеа медленно поворачивается к нему, прищурив глаза, и любитель кошек убегает.

Интервью? Он хочет интервью?

Я думала, он не дает интервью…

— Эм… ладно… — Бормочу я, когда его темные глаза снова смотрят на меня. Я смотрю в свой блокнот и притворяюсь, что начинаю писать, но на самом деле я просто строчу какую-то ерунду. Я пытаюсь выглядеть профессионалом, но мои мысли лихорадочно работают. Я не могу ясно мыслить, когда он так пристально смотрит на меня.

Он из тех великолепных, от которых тает мозг. Из тех, которые несправедливы. Из тех, которые должны сопровождаться предупреждающей надписью: Warning. Пользователи могут испытывать синдром затуманенного мозга. Восхищайтесь на свой страх и риск!

Я прочищаю горло. — Ты собачник или кошатник?

Здесь жесткая журналистика. Мои профессора были бы так горды.

— Не здесь.

Я задыхаюсь, когда он хватает меня за запястье нерушимой хваткой.

— Куда мы направляемся?..

Он не отвечает. Он просто тянет меня в сторону душа.