Ты. Я. Кровать. Сейчас же

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Зоуи

— Что, черт возьми, с ним не так? — говорит один из репортеров, потрясенно глядя на игру. — Он съедает больше грязи, чем крот в день переезда.

Все репортеры гудят.

Акеакамаи играет дерьмово.

Он выглядит рассеянным. Как будто его голова не в игре.

Все в ложе для прессы морщатся, когда его укладывает огромный игрок из другой команды.

— Это на него не похоже, — говорит репортер слева от меня, качая головой. — О, я получила свою статью!

Я бросаю взгляд на экран ее ноутбука и вижу, как она печатает: Для великого Акеакамаи все закончилось?

Мое сердце колотится, когда я смотрю, как он делает подкат. Прямо перед тем, как подойти к парню с мячом, он оглядывается вокруг, как будто ищет что-то или кого-то. Он ныряет, чтобы сделать подкат, но парень легко уклоняется от него и бросается бежать.

Толпа злится. Неспокойно. Я чувствую это по переполненному стадиону.

Это из-за… меня?

Я смеюсь. Не будь дурочкой, Зоуи. Это смешно.

Акеа — огромная международная звезда. Я уверена, что он меня даже больше не помнит.

Он, наверное, переспал с тремя дюжинами девушек с тех пор, как я видела его несколько дней назад на последней игре.

При этой мысли в моей груди разгорается жжение ревности. Мне не нравится думать о нем с кем-то еще.

На самом деле, я не могла перестать думать о нем. Я немного влюблена в звездного игрока новозеландской команды Mostly Gray.

Да, ты и любая другая женщина в стране. Отойди, девочка.

Я нахожусь в ложе для прессы, которая находится немного дальше от трибун на краю поля. С тех пор, как я приехала, я старалась не высовываться. Я уже известна как невежественная американская девчонка, и я не хочу добавлять "шлюху, которая спит с игроками ради интервью" к моей и без того запятнанной репутации.

Энергия толпы начинает взрываться, когда Акеа получает мяч. Он носится по полю, ломая подкаты и избивая любого, кто пытается к нему прикоснуться.

Я нахожу эту энергию заразительной, и все мое тело покалывает, когда я подбадриваю его. Жар, разливающийся по моему телу, распространяется прямо на мои женские части, когда я вижу, как он жестко обнимает входящего огромного парня и швыряет его лицом в грязь.

Он настоящий зверь. Настоящий альфа мужчины.

Если бы Акеа родился в другом столетии, он был бы самым жестоким гладиатором Рима, он был бы в своей стихии, размахивая огромным боевым топором посреди любого древнего поля битвы, он был бы пещерным человеком, который уходит один и возвращается с мертвым саблезубым тигром через плечо, чтобы накормить голодающую деревню.

Он уже на полпути к полю с открытой травой перед ним, когда это чувство рассеянности снова охватывает его. Его взгляд метнулся к ложе для прессы, а затем внезапно остановился на мне.

Мое тело покалывает, когда он смотрит на меня.

Он не может пялиться на меня, но пялится.

Его толстые ноги перестают двигаться, и он замедляет шаг и останавливается.

Толпа ревет, как разъяренный зверь, когда все кричат ему, чтобы он продолжал, но в истинно альфа-стиле Акеа не слушает никого, кроме себя.

Игроки другой команды догоняют его, и он уничтожается, когда трое мужчин врезаются в него одновременно. Мяч вылетает у него из рук и выкатывается за пределы поля.

Все на стадионе издают коллективный стон разочарования. Но не я. Мое сердце колотится, когда я смотрю, как Акеа встает. Он не сводит с меня глаз. Даже когда судья отдает мяч другой команде, и они забрасывают его.

Все разбегаются в другую сторону, но Акеа направляется ко мне.

Я примерно в пятидесяти рядах от него в огромной ложе для прессы, но он все равно идет за мной.

По моему телу пробегает покалывание, когда он перекидывает свою большую ногу через выступ на трибуны.

Неужели он… о боже мой.

Акеа бежит через трибуны прямо ко мне. Толпа вокруг него сходит с ума, доставая свои мобильные телефоны и аплодируя, когда он проходит мимо них. Каждый пытается положить руку ему на спину, пытаясь прикоснуться к величию. Историю, которую они будут рассказывать своим друзьям, своим внукам, историю, которую они никогда не забудут, когда прикоснулись к великому Акеакамаи Салуни.

Мой пульс учащается, а ноги начинают дрожать, когда он гигантскими прыжками проносится через трибуны. Игра все еще продолжается у него за спиной, но, похоже, его это нисколько не волнует.

Я отступаю назад, когда он хватается за ложу для прессы и подтягивается.

Он переступает своими толстыми ногами и подходит прямо ко мне. Я сглатываю, глядя на него снизу вверх. Как будто мы в мультфильме, когда его гигантская тень накрывает меня темнотой.

— Зоуи, — говорит он, задыхаясь.

Его лицо напряжено. Морщинки вокруг глаз напряжены. Он выглядит отчаявшимся, как будто я сломала его.

— Не покидай меня снова. Пожалуйста.

Я медленно качаю головой и смотрю на него полными раскаяния глазами. Я ничего не говорю, но я обещаю ему всей душой.

— Салуни! — Один яростный голос перекрывает тысячи других. Акеа оборачивается, и я сглатываю, когда вижу его раскрасневшегося тренера, топающего к нам по лестнице. — Салуни, возвращайся в гребаную игру! Что, черт возьми, с тобой происходит?

Акеа поворачивается ко мне и берет меня за руку.

— Я не уйду, — обещаю я ему. — Я не уйду.

Он слегка сжимает мою руку, и уголки его сексуальных губ приподнимаются в улыбке.

Внезапно он перепрыгивает через ложу для прессы на трибуны. Он сбегает по лестнице мимо своего орущего тренера и выскакивает на поле.

Мой пульс учащается, руки прижаты к лицу, а глаза широко раскрыты, когда я смотрю, как он выбегает на поле и направляется прямо к мячу.

Он у зверя из другой команды. Я не уверена, что больше и круглее — мяч для регби или его подбородок. Парень выглядит так, словно ему пересадили ногу слона.

Акеа мчится прямо на него в полном спринте.

“Умф!” — кричат все в толпе одновременно, когда Акеа опускает плечо и врезается в него. Я чувствую столкновение отсюда, и это заставляет мое бешено колотящееся сердце биться немного быстрее.

Он вырубает зверя, и мяч, кувыркаясь, летит по полю. Акеа даже не останавливается после разрушительного удара. Он подхватывает незакрепленный мяч, меняет направление и начинает бежать. Один игрок за другим пытаются атаковать его, но мой игрок ни за что не сдается.

Толпа кричит громче, чем я когда-либо слышала, когда он отделяется от группы и бежит по полю с мячом, зажатым под его большой татуированной рукой.

Осталось победить только одного человека. Он бежит на Акеа сбоку, пытаясь остановить его до того, как тот пересечет линию.

Толпа замирает в коллективном вздохе, когда мужчина приближается к самоанскому богу. Это даже несправедливо. Мужчина бросается на него, но Акеа протягивает сильную руку, швыряет его на землю и продолжает бежать.

Он ныряет за линию ворот и выбивает мяч на землю, когда стадион взрывается радостными криками. Даже репортеры вокруг меня аплодируют, и я не могу удержаться, чтобы не подпрыгнуть, крича во всю силу своих легких.

Глаза Акеа обшаривают трибуны, а затем останавливаются, когда находят меня. Он поднимает руку и указывает на меня, и я чувствую, как внутри расцветает жар.

Но он на этом не останавливается. Его товарищи по команде приходят отпраздновать вместе с ним, но он срывается с места, снова направляясь прямо ко мне.

Он запрыгивает на трибуны и взбегает по лестнице, а мое сердце колотится в предвкушении. Я ахаю, когда он запрыгивает в ложу для прессы и заключает меня в свои большие потные объятия.

Я бросаю взгляд на огромную ширму позади него и вижу свое потрясенное лицо и покрасневшие щеки, когда он притягивает меня для поцелуя.

Он прижимается своими губами к моим и объявляет мой рот своим. Зал взрывается такими громкими возгласами, что у меня болят уши. Я знаю, они все смотрят это на огромном экране. Я знаю, что должна смутиться и отстраниться, но я этого не делаю. Это слишком приятно.

Его хватка на моей талии крепче, когда он удерживает меня на месте. Это грубый настойчивый поцелуй, который заставляет меня растаять в его объятиях.

Так возбуждает, что самый желаемый мужчина в Новой Зеландии берет мой рот на глазах у всех.

Его большие руки поднимаются к моим щекам, и он обхватывает мое лицо своими грубыми ладонями, когда наши языки сплетаются, а напряжение нарастает.

Толпа наэлектризована. Люди кричат и подбадривают нас бурными аплодисментами. Фейерверки взлетают с крыши стадиона и взрываются в небе, когда он просовывает свой язык глубже.

Его поцелуй вызвал фейерверк. Настоящий, не метафорический, честный фейерверк.

Черт возьми. С этим мужчиной я не могу даже…

В глубине души я знаю, что это потому, что они забили, но такое чувство, что это из-за этого поцелуя.

Когда он отстраняется, у меня кружится голова, и я хватаюсь за его толстое предплечье, чтобы не упасть.

Он поднимает меня, наклоняется, пока наши глаза не оказываются на одном уровне, а затем заглядывает мне глубоко в глаза. У меня перехватывает дыхание. Я теряю дар речи. У меня нет ничего.

— Приходи ко мне после игры.

Я просто облизываю губы и киваю.