Квента. Остров Избранных

Глава двадцать шестая

Разговор Гаррета и Олли длится уже больше часа, но каждые пятьдесят пять секунд Олли сбрасывает звонок и перезванивает заново, по его словам, это для того, чтобы никто не смог отследить, с каких точек мира происходит разговор.

Гаррет расхаживает по нашей маленькой кухне, постоянно перекладывая телефон из одной руки в другую. Не могу судить, что он испытывает, а вот я с замиранием сердца жду, когда Гаррет задаст интересующий меня вопрос, знает ли Олли, где находится остров Избранных. Но он, словно специально, умалчивает об этом. А я злюсь.

Первое, что спросил Гаррет, так это настоящее имя его отца, и Олли сразу же ответил: "Рене", только после этого парень расслабился и начал спрашивать обо всем остальном. Он уже узнал, как обстоят дела в фирме отца, что происходит с домом и вообще с каждым построением, которое принадлежит Уордам. Как оказалось, у семьи Гаррета безумно много разных предприятий и недвижимости в целом. Также он спросил о смерти отца, но Олли сказал, что расскажет всё лично при встрече.

– Я прилечу через два дня. – говорит Олли и отключается.

Жду пять секунд, десять, двадцать. Очередного звонка нет. Соскакиваю с дивана и, почти крича на Гаррета, спрашиваю:

– Почему ты не спросил про Остров?

– Спросишь сама, когда Олли приедет. – отвечает он и смотрит мне прямо в глаза. Моментально становится неуютно. В голове всплывает воспоминание о неудачном (во всех смыслах этого слова) плавании и о том, что последовало за ним.

Не могу смотреть ему в глаза, боюсь наговорить лишнего, ведь знаю – буду жалеть о сказанном. Разворачиваюсь, чуть не врезаясь в Джервиса, выхожу из дома и сажусь на крыльцо.

Устало провожу руками по лицу и не могу дать определение тому, что чувствую. Я определенно испытываю страх, это чувство ни с чем несравнимо. Я боюсь того, что Олли не знает координат острова, а Гаррет продлил мой страх ещё на два дня. Почему он не спросил? До этого мы не раз обсуждали, как будет протекать разговор с мистическим Олли. И с моей стороны это был главный вопрос, ведь не зная ответа, я не понимаю, что делать дальше. Что предпринимать. Как существовать.

Но меня радует то, что Олли жив, и маленький огонек надежды разгорается вновь, главное, чтобы он не разросся до всемирного пожара, ведь если Олли не располагает нужной мне информацией, то потеря этой надежды убьет меня.

Я была настолько погружена в свои мысли, что не сразу распознала, как разговор на кухне перешел совершенно в другое русло. В русло обсуждения меня.

– Ты идиот. – говорит Джервис.

– Из-за того, что я сказал, что она мне вроде как нравится?

– Нет. Из-за того, что это был крайне неподходящий момент.

Звук отодвигающегося стула.

– Подходящего момента не будет. До сегодня… я вообще не собирался ничего говорить. – будничным тоном сообщает Гаррет. – Это было неожиданно даже для меня.

– Что изменилось? – интересуется Джервис, а я сижу и не понимаю, почему я до сих пор не ушла, а продолжаю слушать то, что явно не предназначено для моих ушей. Но мне вроде как интересно услышать ответ.

– Не знаю.

Он видите ли не знает! Жесть. Гаррет в себе не разобрался, но вывалил, возможно, не существующую симпатию на меня. Я этого не просила. Я этого не хочу. Мне это не нужно.

– Вообще не представляю вас вместе. – говорит Джервис.

"Я тоже. Вообще не представляю себя ни с кем, кроме Рэя".

– Мы что, подруги с тобой? – злится Гаррет. – Ты думаешь, я без твоего мнения не знаю, что это провал? Хочешь я расскажу тебе, что случилось после нашего Куба? В момент, когда Рэй стрелял в неё, я впервые испытал чувство похожее на… страх. Понимаешь, я подумал, что это правда, хотя знал – это чертова игра! До момента, пока Бейкер не наставил на неё пистолет, я вообще не обращал на Джо никакого внимания. Но, видя истинный страх и боль предательства в её глазах… я её заметил. И даже когда я выбрался из Куба, не мог выкинуть Джо из головы и поперся в чертов Хард, чтобы проверить в порядке ли она. Что с ней, кто она вообще такая? Понимаешь?!

– Что понимаю? – переспрашивает Джервис, и я ему за это благодарна, так как сама ничего не понимаю.

– Мне плевать на всех. – тихо говорит Гаррет. – Так было всегда. Всю мою жизнь меня интересовал только я. Но не в этот раз. Да я как чертов извращенец следил за её домом, следил за ней. А потом я пытался спасти её от Дельгадо, я даже сам не до конца понимал, но что-то внутри меня хотело бросить Рэйлана Бейкера там, на шоссе, возле его чертово красного мотоцикла, забрать Джо и уехать. Куда? Да хрен знает. Дальше я пытался стать похожим на Рэя, спасал Челси, ведь Джо нравятся те, кто несет всю тяжесть мира на своих плечах. Но она никогда ничего не замечала. Ни единого чертового раза. Она видела и видит только его. – замолкает, но ненадолго. – Я злился… у меня никогда не было конкурентов, однажды я сказал ей об этом, но она опять же не обратила внимания. И это только подзадоривало меня. Но помимо того, что я злился, я был восхищен.

– Чем?

– Тем, как она смотрела на него и никого не замечала. Не думаю, что хотя бы один человек на земле достоин такого взгляда… уж тем более я.

Они замолкают, а я не знаю, хочу ли знать больше того, что мне уже известно. Почему-то я чувствую себя виноватой. Словно это я дала какой-то повод, намек.

– Ты же понимаешь, что сейчас она нас слышит? – спрашивает Джервис, и я вздрагиваю, осознав, что практически прилипла ухом к двери.

– Не думаешь ли ты, что я говорил это всё для тебя? – издевательски переспрашивает Гаррет.

Джервис смеется, а я прожигаю дверь ненавистным взглядом. Вот козлы.

Соскакиваю с крыльца и иду на очередную пробежку, которой не должно было быть.

Я ненавижу Гаррета за то, что он прибавил мне проблем. Я никогда в жизни не смотрела на него как на парня. Сначала он был отвратительным, самовлюбленным главой Падальщиков, потом он был моим преследователем, следом он стал мне другом, а теперь он все разрушил. Как он сказал: "Мы никогда не были друзьями", мне было больно это слышать, ведь он-то был мне другом. И есть. Но не более этого. Я не смогу ему дать ничего кроме дружбы.

Бегу, а в голове всплывают моменты, о которых он рассказал Джервису. Ведь действительно, он пытался меня спасти, когда Дельгадо гнался за мной на машине в день моего рождения. После он спасал меня от заключенного, это даже было не один раз. И я отчетливо помню, как он говорил мне: "Я не привык, что мне нужно добиваться девушку, они всегда сами шли ко мне". Тогда я думала, что это было о Челси, но оказывается, это было обо мне.

Бред какой-то.

Вот черт!

Спотыкаюсь на ровном месте, останавливаюсь и с силой опускаю руку на лицо. Я так же помню, как Гаррет говорил, что Дерек все услышал, что было ночью между мной и Рэем перед тем, как началась безумная гонка на острове. И он тоже все слышал. Щеки моментально заливает огнем.

Мне так мерзко и противно, что я не знаю, как теперь вести себя с Гарретом.

Он усложнил всё.

Абсолютно всё стало сложным и непонятным, но несмотря на то, что я узнала, моя цель остается прежней. Я должна вернуться за Рэем. И я вернусь.

Если даже на это уйдет вся моя жизнь.

Без сил опускаюсь на землю и подтянув к себе колени, утыкаюсь в них лицом и начинаю тихо плакать.

"Рэй, я так по тебе скучаю".

Я даже не рассматриваю варианта, что Рэя больше нет. Ведь если нет его, то нет и меня.

Домой я вернулась уже по темноте. Меня терзал страх, который не прошел и на утро. На следующий день он тоже никуда не делся, а словно снежный ком накапливался, становился больше и больше.

За день до того, как Олли должен был прибыть на Корву, мы подготовились. Несмотря на то, что Гаррет был уверен, что Олли не подставной, все же мы закупились продуктами и вещами первой необходимости, погрузили всё на яхту и ждали.

Этой ночью никто не сомкнул глаз. А я всё кружилась в водовороте страха, он проник в мою кожу и зудел, так что руки хотелось расчесать до крови.

Неопределенность убивает, а доверие к постороннему человеку – недоступная для меня роскошь.