Жалкая

Трус.

Мое тело слабеет, разум затуманивается, и я сдаюсь, понимая, что это конец. Мои последние мгновения пройдут в комнате, полной маков, под рукой человека, любовь которого я так сильно жаждала.

Раздается резкий звук, и на мою грудь опускается тяжесть, воздух с ужасающей скоростью возвращается в легкие, когда руки отца ослабляют хватку. Что-то мокрое стекает по моей шее, и запах крови ударяет в ноздри, заставляя меня застонать. Внезапно его тело поднимается и отбрасывается в сторону. Я задыхаюсь, мои руки летят к горлу, которое так чувствительное, что я вздрагиваю от прикосновения. Я жадно глотаю воздух, глядя на размытое лицо Зика с пистолетом.

Он протягивает руку, помогая мне встать, и обхватывает меня за талию, чтобы я не упала.

— Спасибо, — хриплю я, мой голос едва превышает шепот, мои голосовые связки огрубели от травмы.

Я осматриваю комнату, отмечая пулевое отверстие в груди отца, его глаза смотрят в потолок, а затем на бочку с кислотой, в которую погружено тело Дороти.

Они оба мертвы.

Все кончено.

Удивительно, но я чувствую лишь онемение.

— Пойдем, — говорит Зик. — Я помогу тебе всё убрать.