Пряник и Пшёнка

— Сама ты до города не доберешься. Максимум — до канавы в виде изнасилованной расчлененки, — продолжал парень. — Я предлагаю тебе чистую сухую одежду, пока твоя будет в стирке. Идёшь или нет?

Я продолжала смотреть прямо перед собой. Гордо смахнула с щеки прилипшую прядь волос и сокрушенно выдохнула:

— Ладно. Только стирка и сушка. И мы больше никогда не попадаемся друг другу на пути.

— Было бы отлично, — согласно кивнул парень и повернулся в сторону коттеджей, уходя прочь.

Хромая, я поплелась за ним и прижимала руки с сумочкой к груди, вздрагивая в те моменты, когда его пёс обращал на меня внимание и пытался заигрывать. Теперь я понимала, что он не агрессивный, а, скорее, игривый, но меньше я его бояться не стала.

— Ты идёшь, нет? — обернулся парень, поняв, что я сильно от него отстала. Снова глянув на меня, он, почему-то, закатил глаза и подошёл ко мне. — Пластырь, бинт или вата есть с собой? Прокладка?

— Нет, — поморщилась я, находясь в шоке от его бестактности. Не припомню, чтобы в моей жизни был хоть один парень, который мог бы так совершенно бесстрастно сказать слово «прокладка». Даже мои старшие братья, если им доводилось произносить это слово, всегда делали это так, будто их сейчас стошнит.

— Ясно, — выдохнул он шумно. Снял с себя кожаную куртку и протянул мне. — Подержи.

Машинально сделала то, что он сказал.

Похоже, вообще не сомневаясь в принятых решениях, парень снял с себя еще и футболку, явив моему взору отличный торс. Не утрированный качок, но и не дрищ. Видно, что спортом он занимается регулярно.

Момент, и он разорвал свою футболку надвое. Присел на корточки рядом с моими ногами и одним из кусков — теперь уже тряпки — начал отирать мне ногу.

— Эй! — взбрыкнула я возмущенно, но, опустив взгляд, была готова разреветься.

По ноге от колена текла кровь и уже, похоже, заполнила мне туфлю.

— Не дёргайся, — вполголоса произнес парень. Откинул в сторону окровавленный клочок ткани и повязал на раненное колено тот, что был чистым.

— Это всё из-за твоей собаки, — всхлипнула я.

— Лично я видел, как ты пыталась утопиться в луже, а Кай тебя из нее вытаскивал.

— Ну, конечно! — всплеснула я руками нарочито восхищенно. — Теперь вы герои. Спасли девушку из беды! А ничего, что это твой пёс столкнул меня в лужу, а потом мне в этой же луже пришлось от него спасаться?

— Ничего, — невозмутимо тряхнул парень головой. Выпрямился, возвысившись надо мной, забрал у меня свою куртку и начал надевать на голое тело. — Блондинкам глупость простительна.

— Ненавижу! — процедила через зубы. — Стереотипный козёл!

— Руку правую подними повыше и не опускай до моего дома, — сказал парень буднично. Повернула правую руку ладонью к себе и теперь уже не выдержала и разревелась по-настоящему. Я порезала не только колено, но еще и ладонь. — Сама дойдёшь или помочь?

— Дойду, — бросила я нервно и первой зашагала, не зная куда.

Мы прошли, наверное, еще две улицы, прежде чем оказались у деревянного коттеджа. Парень остановился у калитки и повернулся ко мне, идущей с поднятой рукой, как вечная отличница.

— Сейчас ненадолго прикинься моей девушкой, чтобы не было лишних вопрос и паники. У меня, кстати, сегодня день рождения.

— Поздравляю, — вы плюнула я нервно и состроила нарочито счастливую рожицу. — Только девушкой твоей я прикидываться не буду.

— Хочешь, чтобы я привел тебя в дом к своей семье и представил, как хрен знает кого? Тогда жди меня здесь. Принесу шмотки и аптечку. Свои голубые трусы посушишь на ветке куста у обочины.

От желания выбить ему пару зубов и глаз зудели руки.

— Хорошо, — выдавила я едва слышно, смиряясь с неизбежностью. — Я прикинусь твоей девушкой, но ненадолго.

— Спасибо, — теперь настала его очередь строить мне дурацкую рожицу.

— Напомни хоть, как тебя зовут?

— Артём.

— Ясно. А моё имя ты спросить не хочешь?

— Зачем, милая? Мне совершенно ни к чему твоё имя, солнышко. Достаточно того, что ты рядом, любимая…

— Я поняла. Заткнись, — остановила я его поток, во время которого он слишком очевидно веселился, снова явив мне ряд белых зубов, как тогда в кафе.

— Заходи, — сказал Артём вполголоса и пропустил меня первой на территорию дома.

Чистый, ухоженный двор. Видно, что летом цветов внутри него будет очень много, а пока не сезон, поэтому видны лишь чистые клумбы и даже не из покрышек в виде лебедей. Значит, к внутреннему убранству руку приложила женщина. Это несколько успокаивает перед неизвестностью того, что будет внутри дома.

В углу двора имелась гриль-зона, в которой в облаке дыма с сигаретой в уголке губ стоял какой-то мужчина. Услышав хлопок металлической калитки, он повернулся к нам, а я испуганно сглотнула, замерев на месте.

— Здравствуйте, — проговорила я сдавленно и как дурочка махнула поднятой рукой.

Серые глаза из-под нахмуренных от дыма бровей, как лезвия, впились в моё лицо и совершенно равнодушно осмотрели с ног до головы.

— Что случилось? — спросил мужчина, пока в моей голове крепла мысль о том, что я попала в логово головорезов. И тот, что смотрел на меня сейчас, был главарём.

— Торопилась ко мне и шлёпнулась в лужу, — коротко отчитался Артём. И я только сейчас заметила, что он стоял очень близко к моей спине, буквально прижимаясь. Или это уже я прижималась к нему, желая оказаться как можно дальше от мужчины напротив?

— Аптечку найдёшь? — спросил мужчина и перевел всё своё внимание на мангал.

Откуда такое спокойствие? Он каждый день видит девушек с разбитыми коленями, которые только что искупались в луже?

— Найду. Малые что делают? — спросил Артём.

Малые? Какие малые?

— Вокруг Маруси хороводятся. Где им еще быть? — спокойно выронил мужчина и соизволил вынуть сигарету изо рта. Выпустил облако сизого дыма в воздух и снова обратил на меня своё внимание. — Как зовут-то?

Гаденькая улыбка расплылась по моим губам, когда я повернулась к Артёму и прочитала на его лице просьбу помочь ему.

— Как меня зовут, милый?

— Пойдём в дом, солнышко. Простынешь, — мягко толкнув меня в спину, парень помог мне подняться по ступенькам крыльца и впустил в дом. — Сразу на лестницу на второй этаж. Туфли снимай здесь.

— У меня нога в крови, я заляпаю здесь всё, — прошипела я, намекая на светлые коврики на полу. Артём тоже говорил тихо, отчего и мне инстинктивно хотелось делать то же самое.

— Стой на месте, — выдохнул он недовольно. Снял с себя куртку и внезапно подхватил меня на руки.

Рефлекторно вцепилась в его шею руками и прижалась к горячему торсу.

— Вообще-то, я и сама умею ходить.

— Сама ты только в луже тонуть умеешь, походу. Не дёргайся — выскользнешь.

Хотелось сказать еще много чего, — в основном, матерного — но пришлось захлопнуть варежку и стиснуть зубы, пока парень нёс меня наверх. Зашёл со мной в ванную комнату и усадил на крышку унитаза.

— Так, — собрался он, бегло меня оглядывая. — Я сейчас принесу что-нибудь из своих шмоток и аптечку. Примешь душ, переоденешься и закинешь свои тряпки в стирку, — указал он кивком головы на стиральную машинку. — Справишься?

— Может, ты мне на листочке подробно всё распишешь? Я, по-твоему, совсем дура?

В ответ парень лишь многозначительно хмыкнул и вышел из ванной комнаты.

Пока его не было я кое-как стянула с себя тренч, рукава которого, казалось, вросли в кожу моих рук. Осмотрела раненную ладонь и с облегчением поняла, что на самом деле это всего лишь царапина. А крови столько, вероятно, из-за выброса адреналина после «купания».

— Вот, — вошёл в ванную Артём и оттеснил меня к раковине. Положил на стиральную машинку свои вещи и полотенце, сдвинув в сторону мою сумочку. — Они мне маленькие, так что можешь не возвращать. Аптечка, — небольшой красный чемоданчик с мультяшными носорогом и зеброй лёг поверх вещей. — Помочь? — кивнул парень на моё колено.

— Сама справлюсь, — буркнула я и скрестила руки на груди. — Выйди.

Он не стал настаивать. Просто вышел и закрыл за собой дверь, а я закрыла ее на замок изнутри и на всякий случай проверила — не откроется ли.

Отражение в зеркале было тошнотворным и жалким: тушь, конечно же, оставила островки под глазами, волосы выглядели так, будто кто-то прилепил грязную невыжатую тряпку к моей голове.

Все свои вещи я закинула в стиральную машинку, кое-как разобравшись с тем, как она работает. Принимая душ, заметила, что на полках полно детских и женских уходов средств. Сидящий глубоко внутри страх быть изнасилованной постепенно угас, а вот злость на парня и его пса всё ещё клокотала внутри меня. Рану на колене пощипывало от температуры воды, поэтому долго мыться я не стала. Лучше обработать порез, как можно скорее. Похоже, на дне лужи я напоролось на осколок бутылки или ещё чего-то стеклянного. Будь это просто острый камень, то рана вышла бы с более грубыми краями.

— Ты живая там? — два стука в дверь заставили меня вздрогнуть.

— А ты добить пришёл? — выронила я нервно. Закинула окровавленную вату в мусорное ведро, наклеила пластырь и раскатала штанину широких мужских джинсов, скрыв рану.

Открыла Артёму дверь, после чего он, не спрашивая вошёл в ванную комнату.

— Точно помощь с ранами не нужна? — спросил он, подперев плечом дверной косяк.

— Ты вдруг вину свою почувствовал? Душу свою очистить хочешь? — фыркнула я и потянулась к своей сумочке за расческой. — Поздно. Я уже мысленно миллион раз тебя прокляла. Так что, если у тебя в один из дней отсохнет… хвостик, сообщи мне — я буду рада. Повяжу на него бантик и подарю тебе горшок, чтобы ты еще долго не забывал, как «хвост» входит и выходит.

— Мечтай, — равнодушно повел он плечом. — Да, и справедливости ради, с Каем мой косяк вышел. Так что забей.

— Забей? — вскинула я брови, продолжая расчесывать влажные волосы. — Обычно в таких ситуациях говорят «извини, что так вышло» или «прости меня, пожалуйста».

— Я уже извинился тем, что не бросил тебя в луже. Ты в моем доме, в моих шмотках и пахнешь моим гелем. А сейчас еще и к праздничному ужину спустишься. Так что мы в расчёте.

— Какой же ты грубиян, — закатила я глаза. — Безнадежный случай.

— А ты точно в луже из-за моего пса оказалась? Я смотрю, у тебя и шапочка для купания с собой. Может, тебя и спасать не нужно было? — сказал парень и взял силиконовую штучку, выпавшую из моей сумочки на стиральную машинку. Примерил к своей голове. — Или, может, ты бухая? Удобно, наверное, носить эту хрень с собой и незаметно набухиваться?

Артём примерил мою штучку к своим губам, показывая, как из неё можно «напиваться». Да он знаток!

— Вкусно тебе моей менструальной чашей по губам своим водить? — спросила я, не скрывая ехидной улыбочки.

Как прекрасен вкус возмездия.

Явно сдерживая рвотный позыв, Артём закинул чашу в сумочку и отёр руки о задние карманы джинсов. Гигиена — его второе имя, конечно.

— Для этого уже целые тарелки придумали? Обычные затычки уже не котируются?

— Это чаша, — уточнила я нервно. — Мало того, что тебе мои платья не нравятся, так у тебя еще и претензии к моим затычкам есть? А ты не охренел ли, парень? — воззрилась я на него озлобленно и подняла руку с расческой, приготовившись так причесать этого грубияна, чтобы на нем места живого не осталось.