Пряник и Пшёнка

Глава 4. Ольга

— Не больно? — в миллионный раз уточнила Варя, для чего практически легла мне на голову животом.

Слегка приподняв взгляд, за завесой своих волос я смогла разглядеть серьёзные глазки шестилетки, которой было важно знать, что я ничего не почувствовала, когда из моей головы вырвали очередной клок волос.

— Всё хорошо, — улыбнулась я ей, и девочка со спокойной совестью продолжила выдирать мне волосы, которых на коврике рядом со мной накопилось уже предостаточно.

— Заклой гвазки, — милейшая крошка Соня приготовилась нанести мне боевой окрас, а вместе с тем, скорее всего, и выковырять глаза. Потому что закрыть их она попросила только после того, как ткнула в левый кисточкой.

— Я буду самая красивая? — спросила я у девочки и расставила ноги на полу шире. Уперла локти в колени и слегка приобняла девочку, которая так усиленно пыхтела, рисуя что-то на моём лице. Настолько серьёзного детского личика я в своей жизни еще не видела. Еще чуть-чуть и с нижней губы точно капнет слюнка.

— Самая красивая буду я, — деловито поставила меня Варя на место. — А ты будешь просто есть. Только торт не ешь. И свечки мои не дуй.

— Гостеприимство на все пять звёзд, — хохотнула я и состроила рожицу сосредоточенной Соне.

Я точно знала, что мой левый глаз накрашен вкруг зелеными детскими тенями, а вот правый, похоже, будет розовым.

Может, с таким макияжем мне и на свидания стоит ходить? Если какой-то парень сможет меня полюбить такой, то и нормальной меня увидеть будет достоин.

— Смотри, как они окружили Олю, — умилилась Марина Олеговна тому, как ее девочки сделали меня своей игрушкой.

— Конечно, — фыркнул Артём, оторвав взгляд от телефона, который практически не выпускал из рук. — Им Барби в полный рост дали. Да и где они еще белобрысых таких увидят?

— Сам ты белобрысый, — огрызнулась я. Ненавижу это слово. Меня им в детстве братья иногда специально выводили из себя. — А у меня волосы не белые, а пшеничные. Знаешь, что такое пшеница? Поле пшеничное…

— Понял я, пшёнка, не шелести, — нервно выронил парень, отложил телефон и, наконец, соизволил натянуть футболку на свой обнаженный торс. — И не дёргайся, а-то оставшиеся три колоска вырвут.

— Только не говори, что я сейчас похожа на Масяню, — взмолилась я.

— Не говорю, — спокойно ответил парень и не очень сильно постарался скрыть лукавую улыбочку при взгляде на меня.

— Папа, смотри какая Оля принцесса, — позвали его девочки.

Со второго этажа, оправляя край голубого поло, спустился глава семейства и слегка опешил, увидев мой потрясающий макияж.

— Ох, ёпт! — поморщился мужчина с некоторой долей жалости и частичкой отвращения. По-моему, даже перекреститься хотел. — Это они тебя побили или накрасили?

— Сначала первое, чтобы сделать второе, — хохотнула я, вспоминая, как настойчиво меня усадили на пол и начали повелевать, куда мне нужно повернуться, наклониться или посмотреть.

— Давайте за стол, Камазики. Уже всё готово, — позвала всех Марина Олеговна.

Камазики? Прикольно. Надо запомнить и своим братьям тоже дать какое-нибудь прозвище. Душнилики, например.

По большому счёту, я могла бы отказаться от ужина и просто забрать свои уже, наверняка, выстиранные вещи, и уехать в общагу. Но для этого мне следовало бы спрятаться в одной из комнат этого дома и не показывать носа. Хотя, сомневаюсь, что меня не нашли бы два глазастых шпиона, которые сейчас вели меня «красивую» к столу, держа за руки.

Последний раз сегодня я обедала. Перед свиданием хотела тоже поесть, но из-за волнения и предвкушения скорой встречи с довольно-таки приятным парнем я не смогла съесть даже печеньку, а затем успокоила себя тем, что на свидании тоже можно есть. Тем более, мы в ресторан собирались.

Собиралась! Пока я не угодила в лужу и не была вынуждена написать парню отложить свидание на следующий раз.

Сейчас же мой желудок сводило от голода из-за аппетитных запахов, которые кружили по дому уже более часа. А уж когда Михаил Захарович внёс в дом шашлык на идеально красивом блюде, я была готова захлебнуться слюной и, отбросив все приличия, накинуться на мясо.

Варя и Соня несколько минут делили, с кем я буду сидеть. В итоге победил Артём, прижопившийся на стул рядом со мной, а девочки окружили своего отца, который привлек их комплиментами. Типичные женщины.

— Тём, налей своей даме вино, — произнесла Марина Олеговна, раскладывая по тарелкам дочерей всё, на что указывали их маленькие пальчики.

— Спасибо, но я не буду, — накрыла я стоящий рядом бокал ладонью. В фильмах видела такой жест. — Мне завтра на работу.

— Ты работаешь? — восхищенно вскинула женщина брови. — Это здорово! Я, кстати, сейчас вообще не представляю, как я раньше умудрялась совмещать учёбу и работу.

— Со слезами на глазах, — смешок у меня вышел нервным, но зато смысл сказанного стал яснее и заодно смешнее.

— И после этого у тебя нет желания напиться в сопли? — иронично выгнул бровь Михаил Захарович.

Ежедневно!

— Один бокал, — согласилась я.

Красное вино заполнило пузатый бокал.

Михаил Захарович ловко открыл две бутылки пива и протянул одну Артёму.

— Миша, — возмутилась Марина Олеговна. — Ему же еще за руль сегодня.

— Поэтому у него детское пиво — «нулёвка». Не компот же ему с малыми дудонить? И кто на сухую шашлык ест?

Девочки в это время уже допивали по стакану компота и алчно поглядывали на полный графин с ним. Похоже, цель на сегодняшний вечер они себе наметили.

— А где колпаки? — опомнилась вдруг Варя и поочередно посмотрела на головы всех присутствующих.

— Блин, — вздохнул Артём сокрушенно и шёпотом добавил. — Я надеялся, что они забудут. На окне, — дернул он головой в сторону окна в гостиной.

Через минуту все собравшиеся за столом сидели в колпаках и не имели права возразить главным аниматорам сегодняшнего вечера.

По общей обстановке было понятно, что праздник, в целом, был устроен для девочек, которые радовались колпакам, надутым шарикам, бумажным гирляндам и предвкушали торт. Для взрослых же это был больше обычный ужин в приятном семейном кругу.

То, что этот круг приятный, — мне было очевидно.

Одно то, с какой любовью родители Артёма смотрели друг на друга и своих детей, лично у меня вызывало приступ умиления каждую секунду. А уж когда Михаил Захарович о чем-то рассказывал, отвалившись на спинку своего стула, и ненавязчиво перебирал пальцами волосы жены или поглаживал ее руку, когда она его касалась, над чем-то смеясь, я поняла, что помимо идеального торса мой муж после сорока просто обязан делать так же. Отныне, если в моей семье не будет так же тепло и уютно каждый день, то я не вижу смысла в замужестве.

— Что-то мы всё про нас и про нас рассказываем, — подалась вперед Марина Олеговна. — Расскажи нам что-нибудь о себе, Оль. А-то Тёмка у нас парень загадочный последнее время. Много слов из него не вытянешь.

— Ну, что рассказать?… — задумалась я и прочесала большим пальцем бровь. В принципе, рассказать можно всё, что угодно. Вряд ли, мы когда-нибудь встретимся вновь такой же компанией. Но и врать сильно не хотелось. Люди-то за столом приятные (не считая одного индюка, сидящего рядом), ужин вкусный, колпак не жмёт. Поэтому можно просто бегло пробежаться по своей биографии. — Мне девятнадцать лет, учусь на педиатра, работаю в магазине бытовой и электронной техники, могу рассказать вам всё про микроволновку или фен, если хотите, — улыбнулась я и получила теплую улыбку от Марины Олеговны в ответ.

— А где твои мама и папа? — спросила деловито Варя, будто я проходила собеседование на должность их няни.

— Варюш, — ненавязчиво остудила мать ее любопытство.

— А я уже взрослая и живу одна, — подмигнула я девчонке, которая сразу потеряла к этой теме интерес. А для Марины Олеговны, в глазах которой горел вопрос, который она вряд ли мне когда-либо задаст в силу, наверняка, хорошего воспитания, я пояснила. — Когда мне было девять лет, старший брат взял опеку надо мной и другим моим братом. В общем, как-то так, — поджала я губы в легкой улыбке и пригубила бокал вина.

Михаил Захарович и Марина Олеговна молча посмотрели на сына и в глаза друг друга, а затем куда-то в стол и пространство. Всем стало неловко. Я чувствовала, как мой висок прожигал пристальный взгляд Артёма.

Вот так всегда: я сначала расскажу что-то, а потом думаю — нафига я это рассказала?

Поняв, что создала сложную ситуацию одной из страниц своей биографии, я решила её разрулить:

— А почему, кстати, Камазики? — обратилась я к женщине. И, кстати, чем больше я на нее смотрела, те меньше у меня поворачивался язык называть ее женщиной. Она будто бы чуть старше меня, буквально вчерашняя студентка. — Просто вы приглашали всех к столу, назвав Камазиками.

— У нас просто у папы прозвище Камаз, — коснулась Марина Олеговна плеча мужа. Обстановка мгновенно вернулась в прежнее непринужденное русло. — Ну, и деток я иногда называю Камазиками. По отцу, так сказать, — хохотнула она.

— Забавно, — улыбнулась я. — А почему не пряниками? Ну, знаете, как говорят «перевернется и на моей улице камаз с пряниками», — пояснила я, когда стало ясно, что меня недопоняли.

— Точно! — округлились глаза Марины Олеговны.

— Маруся, нет, — обреченно качнул Михаил Захарович головой. — Маруся, даже не думай.

— Пряники мои! — радовалась мать семейства, обнимая своих деток. — Самый большой пряник, — потрепала она волосы Артёма.

— Твою мать, — вздохнул Артём. — Это теперь навсегда.

— Не благодари, — подмигнула я и злорадно добавила специально для него почти в самое ухо. — Пряня.

— Пшёнка, — буркнул он.

Осталось только языки друг другу показать.