Пряник и Пшёнка

— В пакете на заднем твои выстиранные тряпки. Наверное, еще мокрые. Возьми их, — бросил он пренебрежительно.

— А ты только со мной такой говнюк или ты, в принципе, женоненавистник?

— С чего ты взяла, что я женоненавистник?

— С первого взгляда. Ты же еще, не зная меня, уже с первой секунды начал питать ко мне неподдельное отвращение. В чем дело? У тебя какие-то проблемы с противоположным полом?

— Никаких, — самоуверенно ответил парень. — Просто на дух не переношу малолеток, подобных тебе.

— Это каких таких «подобных мне»? Можно поподробнее? — чтобы лучше его слышать и видеть, я вся подобралась на сиденье и развернулась к нему. — Рассказывай. Что заткнулся? За слова отвечать ссыкатно?

— А у тебя есть, чем мне пригрозить? — глянул Артем на меня скептически и с насмешкой.

— А ты сомневаешься? — не осталась я в долгу.

Разговариваю, блин, как мои братья. С кем поведешься…

— Как бы тебе помягче… — сказал парень и сделал вид, будто и правда собирается что-то для меня смягчать. — Ты и подобные тебе — тупые куклы, — смягчил так смягчил! — В чём ты пришла на то свидание в кафешку?

— Как ты уже сказал, в декольте до клитора.

— Именно, — кивнул Артём. — Вы же все, малолетки, выглядите так, будто выпали из мамкиного шкафа. Эта косметика, платья, туфли… Выставляете все, как на витрине, а в башке пусто. Я уж молчу о том, какая хуйня просыпается поутру без косметики. Вы какого-то хрена решили, что нам достаточно смазливой картинки, и клали на то, что башка не только для прически, а рот не только для помады. Ты можешь быть тупой, но выгляди хотя бы на свой возраст.

Чё?!

— У тебя какая-то психологическая травма, связанная с малолеткой, которая утром тебя напугала, проснувшись без косметики? И платье у меня, кстати, было приличное. Я, вообще, люблю платья и туфли. Ясно? Вот поживешь в двумя братьями, подонашиваешь за ними шмотки, и я посмотрю, как ты запоёшь. И, вообще, что это за предвзятое отношение к девушкам моложе двадцати? Ты сам-то принц, что ли? Платье и макияж ему не понравились… — скрестив руки на груди, я отвернулась к окну. — Просто скажи, что в твоём вкусе милфы, и иди в задницу.

— Твою мать… — шумно выдохнул Артём. — Ну, вот пришла ты на свидание, села напротив меня, а дальше что? А дальше — сигнал потерян. Перекати-поле. Сверчки… Ты села и смотрела мне в рот тупыми глазами, ожидая, когда разговаривать и задавать темы начну я. Когда холоп начнёт развлекать принцессу.

— Тебя когда-нибудь душили пальцами ног? — поинтересовалась я. — Просто, у меня одна рука болит. Ногами удобнее будет. И, к тому же, ты принял меня за попрошайку и проститутку. Как выяснилось…

— За плохую проститутку.

— Что?!

— Нет, что ли? — усмехнулся парень, мельком глянув на меня. — Ты, получается, даже на бургер не смогла передернуть. И уже определись, чем ты недовольна: тем, что я принял тебя за проститутку, или тем, что за плохую проститутку?

— Господи, — вздохнула я и, прикрыв глаза, уткнулась лбом в прохладное стекло. — А кому-то сейчас достается прекрасный Серкан Болат.

Я не стала скромничать. Потому что… пошёл он в задницу!

Будь он приятным парнем, я бы сделала бы вид, что мне совсем несложно дотащить пакеты и контейнеры от какой-нибудь остановки до общаги. Да я бы даже наплевала на то, что я на каблуках и с раненной рукой и ногой. Вплыла бы в общагу аки прекрасный лебедь, чтобы он смотрел мне вслед и слюни пускал.

Но конкретно взятый черствый Пряник заслуживал того, чтобы его вздрочнули. Поэтому я сказала ему подвезти меня до самой общаги. Фиг с ними, с этими контейнерами. По лестнице на свой этаж я с ними как-нибудь поднимусь.

— И пакет с моими шмотками, — щёлкнула я пальцами, вспомнив, что Артём сказал, что мои вещи на заднем пассажирском.

С каменной мордой, парень потянулся за пакетом и передал его мне.

Составив на капоте его машины башню из контейнеров, я наклонилась к опущенному стеклу пассажирской двери и почти даже мило улыбнулась парню.

— Спасибо, что подвёз.

— Не за что, — его лицо не выражало никаких эмоций. Только густая бровь слегка дёрнулась.

— И еще раз с днем рождения тебя, — продолжала я симулировать улыбку. — Кстати, у меня для тебя есть подарок. Сейчас. Где же он? — пока Артём хмурил брови, пытаясь понять, что я ему приготовила, я шарила в заднем кармане его, кстати, джинсов. — О! Нашла! Вот. Это тебе, — мой средний палец был оттопырен в его сторону, и теперь моя улыбка была самой настоящей. — С днём рождения, говнюк.

Уголки его губ слегка приподнялись, в серых глазах блеснула загадинка.

Подавив тяжелый вздох, я оттолкнулась от машины и, взяв с ее капота пищевые контейнеры с вкусняшками, пошла ко входу в общагу.

Чтобы открыть дверь, мне пришлось удерживать контейнеры одной рукой и подбородком, а второй рукой с двумя пакетами в ней тянуть за дверную ручку.

— Хоть бы помог, осёл, — бурчала я себе под нос.

Поверх моей руки легла теплая широкая ладонь и открыла дверь шире. Взглядом проследила, откуда эта ладонь растёт. Из-за того, что я удерживала подбородком башню из контейнеров, смотреть на высокую колокольню приходилось исподлобья.

— Шагай, Пшёнка, — кивнул Артём в сторону открытой специально для меня двери.

— Какое благородство, Пряня, — закатила я глаза и гордой лебедью вплыла в здание. Даже волосами умудрилась тряхнуть, чтобы они волнами колыхались в такт цоканью каблуков.

— С женихами нельзя, Гордеева, — шутливо остановила меня Альбина Марковна.

— Это не жених. Это курьер, который приносит только плохое настроение. Ни в коем случае не впускайте его.

— Красивый стервец! — расплылась женщина в кокетливой улыбке, дарованной парню.

Но большим шоком для меня оказалось то, что Артём улыбался ей ничуть не меньше.

Ну, теперь понятно, почему ему не нравятся сверстницы — настоявшееся вино вкуснее. Но не настолько же настоявшееся, как Альбина Марковна! Женщине под семьдесят! Она и так с трудом ходит. Пощади, ирод!

С силой зажмурила глаза, чтобы это развидеть. Входная дверь в общагу, наконец, закрылась, а Пряник исчез с поля моего зрения.

Дальше я смогла себе позволить идти сгорбленной и пыхтящей верблюдью.

В комнату я ввалилась едва дыша. Контейнеры сразу поставила на наш небольшой обеденный столик. Пакеты оставила рядом с туфлями, которые сняла у порога.

Под обалделый взгляд Гели я молча прошла к своей кровати и завалилась на неё лицом в подушку.

— Охренеть! — «разморозилась» Геля, вернув себе дар речи. — Чтобы я так на свидания ходила! — быстрые шаги по полу дали мне понять, что она подбежала к столу. — Ты на свиданку с бабкой какой-то бегала? Откуда столько хавки?

— Поверь, на такое свидание ты ни за что не захочешь, — перекатившись на спину, я закинула руки за голову и одобрительно кивнула подруге, которая со взглядом голодного щенка смотрела то на меня, то на контейнеры. — Ешь, конечно.

— Правда, Оль, откуда столько всего? И скажи сразу, у этого парня есть брат?

— У него есть две младшие сестры трёх и шести лет.

— Чёрт! Он неидеален. Я разочарована.

— И знаешь, что это за парень?

— Мне всё равно, кто он. Но за этот салат я готова расцеловать его руки, — Геля зачерпнула вилкой салат с фунчозой из контейнера и напихала себе полный рот. — Божественно! Я в раю!

— Я, всё-таки, скажу, что это за парень. А это тот самый парень, хам из кафе.

— Подожди, — нахмурилась подругу и, пожав ногу под себя, села на стул. — Ты же, вроде, к другому на свиданку шла.

— В том-то и дело, что я даже до него не дошла. Из-за собаки этого хама я оказалась в луже, а потом у него дома и попала на его день рождения. Представляешь?

— Так это его шмотки?

— Ну, не мои же. Или ты думаешь, что я из тех гопарей на районе, которые туфли с трениками сочетают?

— Не знаю. Но эти толстовка и джинсы тебе точно идут. Прикольно выглядишь.

— Угу. Будто кошелек у тебя в подворотне отжать хочу, — повернувшись на бок, я блаженно прикрыла глаза. — Спать хочу.

— Эй! В смысле «спать»?! Ты сегодня обещала в клуб со мной сходить. Забыла?

— Гель, какой, нафиг, клуб? Я сегодня искупалась в луже, у меня разбита коленка и содрана ладонь. А еще я только что внизу заработала непоправимую психологическую травму. Единственное, что я сейчас хочу — это надеть свои трусы и лечь спать.

— Ты без трусов, что ли?

— Угу.

— А говоришь, что свиданка плохо прошла.

— Извращенка, — швырнула я в нее плюшевого медвежонка и тихо хохотнула. — Тебе вот прям обязательно сегодня тащиться в клуб? Может, отложим на завтра?

— Я сегодня хочу. Ты обещала, что мы вместе пойдём. И ты, кстати, уже и так два раза переносила. Я ведь и обидеться могу.

Ох, уж это тонкое психологическое давление детскими обидками.

— Ладно. Но я иду в джинсах, не крашусь, и мы просто танцуем пару часов.

— Обычно после таких слов начинается грандиозная пьянка, — подметила Оля.

— Мне завтра на работу. Ничего грандиозного я делать не буду.

— А после таких слов начинается пьянка, о которой будут слагать легенды.