Его пленница

— И что же вас привело в мой кабинет, Милена Николаевна? Насколько я знаю, высокое начальство изволит в своем кабинете принимать гостей. Вам наскучила чисто мужская компания?

— Не завидуй, что тебя не позвали, — Мила усаживается на диван, который стоит напротив Катиного стола. — У тебя вообще-то рабочий день.

— А я и не завидую. К тому же я не настолько босс, чтобы позволить себе пить на рабочем месте, — Катя отмахивается от неё.

— То есть бутылка виски за теми папками просто для красоты? — и она даже указывает на папки в шкафу, за которым прячется виски.

Конечно она знает, где находится эдакий Катин тайник. Они пару раз напивались в этом самом кабинете.

— Я буду отвечать на такие вопросы только в присутствии адвоката.

Мила закатывает глаза на это. А затем раздается стук в дверь, Катя объявляет:

— Входите.

И в кабинет заходит Оля:

— Привет, Катя.

Ладно, не так уж она и заходит, остается стоять около двери, как будто ей нужно приглашение, чтобы зайти.

— Привет, Оля. Какими судьбами к нам? И что ты стоишь, как не родная? Заходи.

— Да вот приехала, думала вытащить Сашу на обед. Но оказалось, что зря приезжала, — правда Оля не заходит дальше в кабинет, а остается стоять, привалившись к дверному косяку и скрестив руки на груди.

— Наобедались они там уже? — Катя даже не скрывает свою усмешку, спрашивая это.

— В процессе, — Оля хмыкает, явно недовольная этим. А затем обращается к ней: — Ты не хочешь вернуться?

— К этим пьяным рожам? Не особо, — Мила даже на всякий случай отрицательно качает головой, удобнее устраиваясь у Кати на диване.

И хотя это она виновата в том, что там в приемной произошло, она не собирается брать на себя ответственность за это.

— Они оба пытались тебя догнать. И это было забавно, потому что они вдвоем пытались протиснуться в дверной проем, но конечно куда уж там. Эти их пиджаки, которые делают их плечи в два раза шире, чем они есть, — и они втроём хихикают. — А Саша такой: нет, нет, нет, вы никуда не пойдете, и после Фил взял их обоих за шкирку и увел в кабинет.

— Идиоты, — правда выходит у Милы сказать это с определенной долей нежности в голосе.

Катя приподнимает бровь, явно хочет услышать всю историю целиком. Но она не задает никаких вопрос.

— И еще Саша спрашивает у меня, понимаю ли я, что происходит.

— И что ты ответила?

— Что я тоже ничего не понимаю, — Оля взмахивает рукой. — И что это его друзья, и он должен понимать, что между ними происходит, — Оля замолкает, а потом тяжело вздыхает: — Мила. Если ты им не хочешь говорить, хотя бы мне скажи, что происходит. Какая ещё свадьба с Фархадом?

— Свадьба с Фариком? — Катин голос звучит оглушающе громко. — Я, кажется, что-то пропустила. А как же-?

— Слушайте, это шутка, — Мила перебивает Катю. — Никакой свадьбы у нас с Фархадом не будет. Мы просто решили пошутить.

Но уже совсем не смешно. Почему она всегда делает, а затем думает? Жизнь, кажется, ничему её так и не может научить.

— Пошутить? — за спиной Оли раздаётся Витин голос, будто лишенный вообще всяких чувств эмоций. — Забавная действительно вышла шутка, — он хмыкает.

— Я-, — Мила вскакивает с дивана зачем-то и зачем-то выпаливает. — Я могу все объяснить.

Потому что видит его лицо — безэмоциональная маска.

— Знаешь, мне это все уже совершенно не интересно, Милена, — у него взгляд пустой, когда он смотрит на неё. — Оля, Катя, хороших вам выходных, — и он разворачивается и уходит.

Каждый его шаг, отделяющий его от неё, разбивает её сердце на маленькие осколки, впивающиеся изнутри и не позволяющие вдохнуть полной грудью.

А чего она еще хотела? Долго и счастливо — это ведь только про взаимную любовь.

========== Глава 20. 1998 ==========

Комментарий к Глава 20. 1998

🚩Изменен порядок глав. Первые главы теперь выстроены в хронологическом порядке.

🚩 Телега: https://t.me/+9HbeNlgrFSc0Yzgy

🚩Видео трейлер:

🎬https://vm.tiktok.com/ZMNJyGJJ9/?k=1

1998 год

сейчас, декабрь

— А вот и фаршированная щука, — Витя заносит в гостиную большое блюдо с вышеназванной фаршированной щукой с гордым выражением лица.

Выглядит фаршированная щука несомненно хорошо. Этого у щуки не отнять. Но запах тут раздражает все ее рецепторы, и она уже знает, что это значит. Ничего хорошего это не сулит. Впрочем она уже стала мастером по забеги к туалету совершенно безэмоциональным лицом. Конечно хорошо, что приступы тошноты накрывают её не так часто, чтобы кто-то в школе начал что-то подозревать. Но в этот раз приступ такой сильный, что безэмоциональное лицо не получается: она вскакивает со стула, едва не сбивает Витю с ног с этой его чертовой щукой, и быстро-быстро добегает до ванной комнаты.

Мила успевает, склоняется над унитазом, оставляя там всё содержимое желудка, не обращая внимание на то, что кто-то держит её за волосы и гладит по плечу.

— Прополощи рот и выплюнь. Тебе станет легче, — раздается голос Кати.

В её руках оказывается стакан с водой. Она не спорит, просто берет его в руки и делает так, как сказано. А потом поворачивает голову, и кажется становится еще бледнее, потому что с дверного проема на неё таращится Саша с Олей, за ними маячит Витя, а за Витей Фил с Тамарой и Космос. И все смотрят на нее напряженно.

— Закройте дверь и выйдете. Что столпились? — Катя прикрикивает на них и закрывает её от их взглядов своим телом, прижимает Милу к себе. И, когда дверь закрывается, Катя говорит, гладя её по волосам: — А я еще тебе тогда говорила, что от таких взглядов получаются дети, Мила, — по голосу можно понять, что это Катю забавляет.

— Катя, это не смешно, — Мила берет ещё в рот воды, споласкивает мерзкий вкус, сплевывает все в унитаз, а затем поднимается с трудом.

— А кто сказал, что мне смешно? — Катя закрывает крышку унитаза и нажимает на слив.

Звук кажется ужасно громким, если честно. Хотя за столько лет она должна была привыкнуть. Мила подходит к раковине, включает воду и умывает лицо, прежде чем ответить тихо:

— Я не беременна.

И зачем только врет, если через несколько месяцев все и так станет очевидно? Сейчас то она может скрыть все за объемными свитерами и кофтами, но еще пару месяцев и живот будет заметен. Синицкая точно заметила, что она поправилась. Но, что ей не свойственно, тактично промолчала.

Впрочем отмазка, что она просто поправилась, не будет работать очень долго.

Вот и Катя конечно не верит ей, скрещивает руки на груди и хмыкает:

— А я не акушерка, — Катя закатывает глаза. — У меня уже глаз за столько лет знаешь как наметан? Так что даже не пытается мне вешать лапшу на уши, Милена Николаевна, — Катя грозит ей пальцем.

Ей хочется материнского тепла сейчас, а Катя самое близкое к маме, что у неё есть, поэтому она подходит к ней и обнимает, устраивается щекой на её плече.

— Может быть это не его ребёнок, — шепчет Мила.

Тоже ложь. Катя знает это прекрасно, потому что тихо смеётся, поглаживая её по пояснице, где скопилось напряжение:

— Я тебя как облупленную знаю. Ты в него с детства влюблена. И спишь только с ним.

Спала.Все закончилось. Они теперь просто друзья. Как раньше. Но Кате об этом знать не обязательно, поэтому она молчит, прикрыв глаза и чувствуя усталость.

— Ты же понимаешь, что должна рассказать об этом? Этого тебе никак не скрыть.

Беременность не утаишь. Это уж точно. К тому же за всеми этими слоями одежды живот уже виден. И так сложно каждый раз себя удерживать от того, чтобы положить руки на живот и погладить его. Каждый раз приходится себя останавливать.

Интересно, какая у всех будет реакция? Только в реакции Саши она не сомневается: он будет зол. Нужно найти подходящий момент, чтобы всем рассказать, да? Но чем этот момент не идеален? Они уже видели, как она выворачивает “душу” перед унитазом, значит будут вопросы. И у неё есть ответы.

Мила отстраняется от Кати, и Катя, кажется, видит решимость на её лице, потому что хлопает её по плечу и шепчет ободряюще:

— Ты со всем справишься.

Куда она денется? Конечно справится.

Они возвращается обратно за стол, и ей сложно сложно оставаться спокойной, когда все смотрят на неё, а в глазах - вопросы. Нужно вот прямо сейчас и сказать. Проходит секунда, две, а затем она смотрит Вите в глаза и говорит:

— Я беременна.

Смотрит на него конечно, потому что это его ребенок.

В комнате повисает гробовое молчание.

тогда, ноябрь

Это и не было новостью. Задержка, усталость, тошнота, головокружение и чувствительно к запахам и так прекрасно дали понять, что она беременна. Врач только подтвердила это, выписала витамины и прочитала лекцию на тему того, что можно и что нельзя делать.

После визита к врачу она планировала поехать домой, но, садясь в такси, назвала совершенно другой адрес. Тверская улица, дом 19, 8 этаж. Вот где она стоит сейчас, уверенно нажимая на звонок. Это все нужно прекращать. И в самом деле, не может же он так долго обижаться на неё из-за глупой шутки. Уже месяц прошел, а он избегает её.

Сегодня или никогда, думает Мила. Нужно расставить все точки в их истории. Она не знает, сможет ли признаться в том, что любит его. Но то, что она беременна, она должна сказать. Витя заслуживает знать правду, это все-таки его ребенок тоже.

Мила прижимает ладонь к животу, чувствуя себя немного растерянно, но в тоже время как никогда целеустремленно. По крайней мере пока не открывается дверь и Витя стоит на пороге квартиры со скрещенными на груди руками, хмурый и неприветливый. А она стоит ему и улыбается, как дурочка.

— Нет, — вместо приветствия говорит Витя.

— Что “нет”? Я еще даже ничего не сказала, — её улыбка тут же пропадает.

Если честно, она не понимает, почему эта шутка так его расстроила. Но она его задела.

— Зато мне есть что сказать, — и лицо у него лишенное вообще каких-либо эмоций.

Это пугает её. Он никогда так холодно не смотрел на неё.

— Ты даже не пустишь меня в дом? — Мила спрашивает это достаточно игриво, даже улыбается, надеясь, что он улыбнется в ответ.

Но он не улыбается, не сдвигается с места даже, а затем отвечает:

— Если я пущу тебя в дом, мы оба знаем, чем это все закончится.

Эти слова будто пощечина. Она отшатывается от него, а затем, опустив глаза в пол, тихо говорит:

— А когда-то ты сказал, что двери твоего дома для меня всегда открыты.

Она не думала, что это как-то подействует на него, когда говорила это, но Витя тут же пропускает её в квартиру. Мила уже и не хочет заходить. Хочется сбежать отсюда как можно дальше. Но может быть уже поздно бежать от всего этого. Она как-то несмело ступает в прихожую и закрывает за собой дверь.

— Чай, вино, что-то покрепче? — предлагает Витя.

Он действительно хочет, чтобы она осталась подольше? Если бы не хотел, не предлагал бы сейчас выпить.

— Чай подойдёт.

Впрочем она бы сейчас не отказалась бы от вина. Но не в её положении пить. Витя оставляет её раздеваться в прихожей, а сам уходит на кухню. Она быстро раздевается и снимает пальто. В тумбе стоят её тапочки, но она не надевает их и идет на кухню. Витя ставит на стол вазочку с печенье, кипит на плите чайник, и на миг возникает ощущение, будто стоит ей сесть за стол, как все вернется на круги своя, будет обычная после рабочая рутина, где они ужинают, а затем валяются на диване или кровати, смотрят телевизор или говорят или занимаются кучей других дел.