Зависимы сейчас

— Тогда я была плохой по-хорошему, — говорит она мне.

— Ты была плохой по-плохому, — опровергаю я, не отдавая ей презерватив. — Чему ты научилась на этой неделе?

Она опускает руки.

— Мастурбация не для меня... даже в пузыриках. Люди в Принстоне ненавидят Йель, и мой парень очень сексуален, когда защищает мою честь.

— Люди в Принстоне ненавидят Йель? — спрашиваю я, ошарашенный.

— Да, я тоже не поняла.

Мои глаза ловят её кольцо. В ванной я знал, что она лжёт о том, что хочет посмотреть, можно ли окрасить бриллиант в розовый цвет, но мне интересно, действительно ли оно ей не нравится. Я видел только, как она смотрит на него с презрением.

— Знаешь, — говорю я, беря её левую руку и проводя большим пальцем по бриллианту. Она немного напрягается. — Если оно тебе не понравится, я всегда могу купить тебе новое. Может, это предложение и было чушью собачьей, но помолвка настоящая.

Она убирает руку и качает головой.

— Нет, все в порядке. Девушки бы умерли за такое кольцо.

— Если другим девушкам нравится это кольцо, это не значит, что оно должно нравиться тебе.

— Может, это и не кольцо моей мечты, — признается она, — но я хочу оставить его себе, — она показывает на мою другую руку, на ту, в которой презерватив. — Давай вернемся к тому, что здесь важно.

Я не отдаю ей упаковку. Вместо этого я прижимаюсь своими губами к её, обхватываю её затылок, чтобы притянуть ближе к себе. Она мгновенно отвечает взаимностью и обвивает мою шею руками. Мой рот сливается с ртом Лили, наши языки соприкасаются, и я посасываю ее нижнюю губу. Она углубляет поцелуй, её руки бегут вверх и хватают меня за волосы. Она целует жадно, как будто это ее гребаная жизненная сила.

Мне приходится отстраниться, чтобы глотнуть воздуха.

Её рот пробегает по моей шее, а рука перемещается по моим трусам, поглаживая мой член. Мне слишком хорошо, чтобы говорить ей остановиться. Мои руки скользят под её мешковатую футболку и находят её груди, хватают и разминают их, пока я не чувствую, как она задыхается у меня на шее.

Ее движения начинают усиливаться, она дергает меня за трусы, и мой член вырывается наружу. Проклятье. Я быстро беру ее руки в свои и оттягиваю от своего члена. Мне требуется весь мой контроль, чтобы не дать ей насладиться мной прямо сейчас.

Она остается на коленях, но они значительно раздвинулись, и я украдкой бросаю взгляд вниз, на место между её ног. Я уже вижу влагу, просачивающуюся сквозь ее хлопковые трусики. Когда я снова поднимаю взгляд, ее глаза не отрываются от моих.

— Ты можешь научить меня быть плохой по-хорошему?

Господи. Я хочу внутрь тебя.

— Это нелегко, — говорю я ей.

— Пожалуйста.

Она никогда не отдавала свой контроль во время секса. Не так, как сейчас. И я думаю, что это идеальное время, чтобы сделать то, чего она так долго ждала.

Так быстро, как только могу, я стягиваю с себя нижнее белье и бросаю его на пол. Все еще прислонившись к изголовью кровати, я забираю презерватив с простыней и рву его зубами. Она снова протягивает руки в этой милой манере. У меня сейчас не хватает силы воли, чтобы позволить ей надеть его на себя, не взяв ее жестко и быстро. Поэтому я игнорирую её просьбы и двумя быстрыми движениями скольжу презервативом по своему члену.

Она ничего не говорит, но отползает назад и ложится, ожидая, пока я возьму её, будто я собираюсь быть сверху. Боже, как мне нравится, что я удивлю её.

— Нет, — говорю я и хватаю её за руку, притягивая ее к себе. Я берусь за ее левую ногу и бедро, легко поднимая к себе на колени. Она облокачивается на меня и упирается руками мне в грудь. Ее глаза расширяются в шоке.

— Я... мы...

Я не могу перестать ухмыляться.

Её голова медленно опускается, пока ее взгляд не находит мой член, который стоит прямо напротив ее киски, ожидая (довольно нетерпеливо), когда он окажется внутри. Она оглядывается на меня.

— Это не в черном списке?

— Нет, любовь моя.

Она хмурится.

— Как ты думаешь, раз доктор Бэннинг больше не мой терапевт, я могу посмотреть этот список?

— Даже если она не твой терапевт, мы все равно будем подчиняться этому списку, — говорю я ей. Я не намерен портить весь тот прогресс, которого она добилась. И кто знает, как долго продержится ее новый психиатр? — Поэтому я не хочу, чтобы ты его видела.

По крайней мере, пока.

Она кивает и поднимается на колени, делая вид, что собирается ввести мой член внутрь себя. Я держусь за её талию, останавливая. Она выглядит растерянной, и возбужденная часть меня тоже. Какого черта я затягиваю с этим?

— Если ты хочешь быть сверху, у нас должны быть правила, — говорю я ей.

— О.

— Ты сказала, что хочешь быть плохой по-хорошему.

— Хочу.

Она трогает руками мою голую грудь, и её взгляд падает на мой пресс. Она слишком легко отвлекается.

Я поднимаю её подбородок вверх, и её взгляд снова падает на мой.

— Не двигайся.

— Что?

Прежде чем я успеваю ей ответить, я приподнимаю её за бедра и нежно насаживаю на свой член. Ее трусики все еще на ней, но я оттягиваю ткань в сторону, пока опускаю её вниз. Она прижимается к моей шее и испускает прерывистый вздох, который быстро переходит в стон.

— Вот так, — говорю я ей. Я закрываю глаза на секунду, наслаждаясь теснотой, наконец-то внутри нее... Когда я полностью заполняю ее, она дергает бедрами, начиная раскачиваться на мне.

Я снова хватаю ее за талию.

— Не двигайся.

Она вздрагивает от моих слов.

— Тогда ты двигайся, — умоляет она.

— Я не тороплюсь, — отвечаю я, запуская руку под майку и снова массируя ее грудь.

Она издает протяжный стон и прижимается лбом к моему плечу, но на этот раз не двигает бедрами.

— Как ты не умираешь?

Я умираю. Но я слишком сильно хочу, чтобы это продолжалось, чтобы поддаться своим порывам.

— Ло, мне нужно кончить.

— Ты хочешь кончить, — опровергаю я. — Тебе не нужно этого делать. Мои губы находят её ухо, и я нежно посасываю чувствительное место. Еще один сбивчивый вздох прорывается сквозь нее.

— Это не похоже на то, что я чувствую.

Я поднимаю её футболку выше живота, но она отказывается отпускать мои плечи, чтобы снять ткань с рук и перекинуть через голову.

— А я хочу тебя голой, но, видимо, не все мы все получаем того, чего хотим.

Она немного смещается, заставляя свои глаза трепетать, но ее руки слабо взлетают в воздух. Я стягиваю футболку, и мой взгляд падает на ее эрегированные соски, умоляющие о моем внимании. Я провожу языком по маленьким бугоркам, и она начинает извиваться на моем члене. Все мое тело воспламеняется, нагреваясь от неоспоримого удовольствия. На этот раз стону я, но мне снова удается остановить её. Мои руки решительно опускаются на её бедра, заставляя её замереть. Пользуясь случаем, я позволяю им скользнуть к её ягодицам и сжать их.

— Если ты еще раз шевельнешься, — говорю я ей. — Я войду в тебя дважды и кончу, и мы на сегодня закончим.

Её рот формирует идеальное «О», и она продолжает качать головой, как будто я объявил апокалипсис.

— Теперь будь хорошей плохой девочкой и не двигайся, пока я тебя трахаю.

Её голова меняет курс и начинает кивать вверх-вниз.

Я не упоминаю, что тоже не могу долго оставаться неподвижным. Все дело в восприятии, и она должна думать, что я могу переждать вечность с членом, крепко зажатым внутри неё.

Поцеловав ее губы в последний раз, я хватаю ее за задницу так крепко, как только могу, и поднимаю бедра вверх. Она издает самый прекрасный звук, как будто я задел тысячу нервов. Я делаю это снова, пульсируя членом вверх и вниз, вверх и вниз. Быстро и медленно. Вверх и вниз. Я ввожу член так глубоко, что она хватается за меня, пытаясь удержаться. Я отпускаю одну руку с ее бедер и кладу ей на голову, приближая ее рот к своему. Мы целуемся и трахаемся, и когда она уже на грани, мне приходится замедлиться, чтобы она не кончила.

Она хнычет, прижимаясь к моему телу, и мое дыхание становится отрывистым, поскольку я стараюсь, чтобы это длилось как можно дольше. Через некоторое время она прижимается губами к моей шее, не имея достаточно энергии, чтобы преодолеть расстояние до моего рта.

— Пожалуйста, — умоляет она, ее голос полон желания. — Пожалуйстапожалуйстапожалуйста.

Она целует мою ключицу, и на этом все заканчивается.

Я беру её бедра в свои руки и начинаю входить в нее так сильно и быстро, что она начинает кричать. Волны наслаждения обрушиваются на нее и перебрасываются на меня. Она хватается за мои волосы, за талию, за руки, за бедра — за всё, что угодно, лишь бы удержаться в вертикальном положении, когда оргазм охватывает её.

Она погружается в мое тело, и я медленно выхожу из нее. Истощение наполняет меня, и я понимаю, что это самое трудное. Я хочу, чтобы она насытилась; я хочу, чтобы одного долгого, грубого секса было достаточно. Однажды, я знаю, мы добьемся этого. Но сегодня не тот день.

Она уже сползает с моего тела и опускается на колени рядом с моей талией. Я смотрю на часы и прикидываю, сколько времени у нас осталось, а потом чувствую, как она берет мой член в свои ладони.

Одной рукой я убираю ее волосы с лица, и она погружает мой член в свой рот. Мое дыхание выравнивается, когда я наблюдаю, как ее язык обхватывает головку и сосёт. Это чертовски горячо. Я закрываю глаза и расслабляюсь от ее движений. Она прикасается к моему члену с идеальной силой, зная все места для посасывания. И проходит совсем немного времени, прежде чем я снова становлюсь твёрдым. Её движения становятся все быстрее и решительнее. Я даже удерживаю ее голову, когда она обхватывает губами мой длинный член. Она поднимает свои оленячьи глаза на меня... и у неё во рту весь мой член. Именно это меня больше всего заводит.

Она снова начинает двигать ртом вверх-вниз, и мне приходится отстранить от неё.

— Но я хочу, чтобы ты кончил мне в рот, — говорит она.

Черт возьми. Она не делает это легко.

— А я хочу кончить в твою киску, — отвечаю я. — Вижу, у нас затруднительное положение. Может, бросим монетку?

— Нет!

Я усмехаюсь.

— Я так и думал.

Я переворачиваю её на спину, и моя рука скользит между ее ног, чувствуя, насколько она мокрая. Я знаю, что она на таблетках, поэтому я не потрудился захватить еще один презерватив. Я хочу наполнить ее своей спермой, оставить себя внутри нее на всю неделю.

Я нависаю над её телом, не сводя с неё глаз. Она смотрит на меня так, словно я единственный мужчина в мире, словно она может остаться здесь, в этой постели, навсегда. У нас есть еще десять минут, и это всё, но я не думаю, что она считает. Если её новый терапевт заставит её воздерживаться, и это последний раз, когда мы можем трахнуться, я сделаю так, чтобы это того стоило. Я заставлю её запомнить каждое движение и каждую деталь.

Я сделаю этот раз незабываемым.

49. Лорен Хэйл

.

За один месяц может произойти многое.

Лили чудом сдала экзамены и все свои предметы, а это значит, что в следующем году она будет учиться в Принстоне как выпускница. Она отстала всего на один семестр. Возможно, к ее успеху приложило руку экстренное репетиторство Коннора.