Зависимы сейчас

Лето стало более свирепым, и сейчас, в конце июня, мы все молча молимся о дожде.

Погода — единственное, что я могу предсказать. Я думал, что четырех недель будет достаточно, чтобы разубедить прессу и вернуть нас к полунормальной жизни. Возможно, пресса стала чуть менее прожорливой, но машины по-прежнему стоят у ворот дома, делая снимки каждый раз, когда мы выходим.

Вторники и четверги — самые худшие.

Мы сидим в угловом офисе нью-йоркской высотки, и доктор Оливер Эванс одаривает меня одним из своих запатентованных хмурых взглядов, говорящих ты не должен здесь находиться. Я не доверил Лили посещать нового психотерапевта-мужчину для лечения ее сексуальной зависимости, поэтому, естественно, я пошел с ней на первую встречу.

Теории Оливера о сексуальной зависимости — полная противоположность теориям Эллисон, и наша первая встреча прошла не очень хорошо. Я чуть не ударил парня и сразу ушёл. Но Лили твердо решила успокоить родителей и наладить отношения с семьей. Она хочет вернуться к этим еженедельным встречам, и единственный способ спать по ночам — это сопровождать её.

Поэтому Оливер смотрит на меня так, словно я действую ему на последние психиатрические нервы. Ему сорок с небольшим, у него темно-каштановые волосы и прямоугольные очки, в которых он больше похож на мышь, нежели на умного человека.

— Прошло четыре недели, — напоминаю я ему. — Я думал, мы уже будем друзьями, Оливер.

Он чувствует мой сарказм и что-то черкает в своем блокноте. Это не терапия для пар. Предполагается, что это только для Лили, но он часто пишет, когда я начинаю говорить. Он думает, что это выводит меня из себя, но я просто надеюсь, что у него свело руку.

— Лили, как у тебя дела с воздержанием от секса? Месяц — это достижение для сексуально зависимого человека. Ты должна гордиться.

Она складывает руки на коленях.

— Всё прошло хорошо.

Всё и правда прошло хорошо. Первые пару недель я действительно верил, что мы сможем заставить правило «нет сексу» работать. Но к третьей неделе она стала чертовски нервной. Она не позволяла мне спать рядом с ней, и вздрагивала всякий раз, когда кто-то прикасался к ней — не только я. То, что раньше было воздержанием от секса, превратилось в воздержание от прикосновений. Я чувствовал, как она отстраняется от меня и от всех вокруг. Она перестала выходить из дома и заниматься обычными делами. Поэтому я прервал этот эксперимент, и не потому, что тоже был возбужден.

Я знал, что теряю своего лучшего друга.

Я высказал свои опасения Оливеру, когда она впервые отстранилась от моей руки. Я просто пытался переплести ее пальцы со своими, а она сжалась в комок, словно я был чудовищем под её кроватью. Он сказал мне, что это естественно. Что она возвращается к норме. Не знаю, в какой норме живет этот парень, но обычные люди не вздрагивают, когда держатся за руки. Я же не просил ее подрочить мне.

Так что я заключил сделку с Лили. Она хочет успокоить своих родителей, хорошо. Но мы не будем слушать советы этого мудака.

— Это нормально для такой девиантной, как ты, скучать по сексу.

Он часто называет её девиантной. Меня это раздражает, и мне придется провести следующие двадцать минут после этой встречи, объясняя ей все причины, почему она не такая.

— Я действительно скучаю по этому, — лжет Лили. — Я скучаю по тому, что я чувствую.

Она чертовски хорошо чувствовала всё прошлой ночью. Она кончила так сильно, что потом у неё был приступ смеха. Мы пробовали воздерживаться. Это не работает, и мы больше не думаем о всяких а что если. Мы наконец-то нашли свой путь к близости, и единственное, что стоит на нашем пути — этот парень.

— Мы не можем допустить, чтобы ты упустила это, Лили, — говорит он ей. — Чем больше ты зацикливаешься на своих девиантных фантазиях, тем больше ты возвращаешься к своим девиантным поступкам. Сейчас ты просто шлюха, но если ты позволишь этому циклу продолжаться, ты можешь стать кем-то худшим. Педофилом. Сексуальным преступником.

Лили поворачивает голову в мою сторону и сжимает мою руку, безмолвно умоляя меня не набрасываться на него. Он уже не в первый раз называет ее будущим педофилом.

— Дайте мне минутку, пока я соберу инструменты, — он встает и начинает рыться в шкафу в своем кабинете.

Черт.

Вот почему я не хочу, чтобы она оставалась здесь. Должно быть, у меня умоляющий вид, потому что она говорит: — Я в порядке. Мы не можем уйти.

— Вообще-то мы можем, — опровергаю я. — Вон дверь. К черту трастовый фонд.

— Дело не в трастовом фонде.

Я знаю.

Она пытается исправить все повреждения, которые она создала. Она даже восстанавливает отношения с отцом. Мы по-прежнему не посещаем воскресные ланчи, но он звонит ей после их окончания, чтобы рассказать новости и то, что она упустила.

Ее мать — это совсем другая история.

Лили сжимает мою руку, и я смотрю на то, как её пальцы переплетаются с моими. На прошлой неделе мы бы не смогли этого сделать. На прошлой неделе она разрыдалась бы, едва я до нее дотронулся.

— Просто доверься мне. Это как игра, — говорит она.

Я сужаю глаза.

— Игра, в которой тебя ударяет током ради удовольствия? — я насмешливо вздыхаю. — Ты увлекаешься садо-мазо частью БДСМ и не сказала мне?

Она ударяет меня по руке, и я хватаюсь за ее запястье, притягивая ее к себе для поцелуя. Он ей понадобится.

50. Лили Кэллоуэй

.

— Что я говорил о поцелуях и прикосновениях во время наших сеансов? — сердито говорит доктор Эванс.

Я пытаюсь сдержать улыбку, когда отрываюсь от Ло.

— Извините, — я не чувствую себя виноватой. Я здесь только ради своих родителей. Я больше не верю в методы доктора Эвана и изо всех сил стараюсь не принимать его слова близко к сердцу.

Но в броне, которую я строю, все еще есть несколько щелей.

Как, например, сейчас. Доктор Эванс держит в руках небольшую электрическую коробку, и у меня возникает внезапное желание заблевать весь его уродливый ковер. Он прикрепляет два электрода к внутренней стороне моего запястья, а затем передает мне коробку. Я ставлю её на колени и поворачиваю ручку на самый низкий уровень тока.

— Думаю, сегодня можно и повыше.

— Она не хочет, — вмешивается Ло.

— Не заблуждайся, Лорен, это мой кабинет. Я могу выпроводить тебя отсюда, если почувствую, что ты мешаешь лечению моего пациента.

— Все в порядке, — быстро говорю я и поворачиваю циферблат на пару ступенек. Жаль, что у меня нет пульта. Он лежит в потной ладони доктора Эванса, командовавшего этой пыткой.

— Я позволю тебе выбрать, что ты хочешь попробовать сегодня. Фантазии или порно.

— Порно.

Высказывать свои фантазии вслух невероятно неловко, и он ударяет меня током ещё больше, когда я начинаю описывать позы и части тела.

— Вообще-то, как насчет того, чтобы сделать и то, и другое.

Он тянется к своему столу, достает журнал и протягивает его мне. Я кладу журнал на подлокотник между мной и Ло, а затем открываю его, уже зная, что делать. Обнаженные женщины меня не возбуждают, но фотографии с парами — да. Как только я бросаю взгляд на фотографию — Бзззззззз! — удар током пробегает по моему запястью и вверх по руке.

Я делаю короткий вдох и сжимаю руку. Ло поглаживает меня по спине, и еще один удар бьет меня по запястью. Моя рука дергается.

— Что за черт?! — кричит Ло.

Доктор Эванс пока игнорирует Ло.

— Посмотри на фотографии, Лили, и опиши фантазию, которая могла бы возникнуть у тебя, если бы ты смотрела на них одна.

Я инстинктивно смотрю на Ло, считая, что он будет в моей фантазии, что является неправильной реакцией. Ток снова проходит через мою руку, и я стараюсь держать руку неподвижно, чтобы Ло не понял. Но он тяжело дышит рядом со мной, заставляя себя сесть на месте, а не вцепиться в горло доктора Эванса.

— Лорен, не мог бы ты пересесть на другой стул.

Доктор Эванс указывает на мягкое кресло в углу, как можно дальше от меня.

Ло открывает рот, и мне приходится его прервать. В прошлый раз он сказал доктору Эвансу отсосать его член, и я не уверена, что во второй раз это пройдет хорошо.

— Всё хорошо. Я его даже не вижу, — быстро говорю я, возвращая свое внимание к фотографиям.

Бззззззз! Я вздрагиваю. Что я сделала?

Я начинаю думать, что доктору Эвансу просто нравится нажимать на эту маленькую кнопку.

— Найдите фотографию, которая тебя особенно возбуждает.

Я пролистываю журнал, обходя все большие груди и вагины, но безуспешно. Они правда не делают их для женщин.

— Что-нибудь?

— В интернете просто лучше выбор, — признаю я, продолжая бесцельно листать журнал.

— Тогда воспользуйтесь им, — он протягивает электронный планшет.

Я не выходила в интернет с тех пор, как Ло запретил мне это, и отсутствие соблазна было приятным. Без него мои дни проходят легче.

Я меняю журнал на планшет и захожу на Tumblr. Это ощущение отличается от просмотра журнала. Может быть, потому что это было обязательным занятием в моем распорядке дня. Я не смотрела журналы со школы.

То, что доктор Эванс наблюдает за мной, пока я это делаю, немного личное.

— Найди фотографию и опиши свою фантазию.

Мне не хочется, но я напоминаю себе, что мои родители имели дело с более сложными вещами, чем это. Соберись, Лили.

Я легко останавливаю выбор на одной, которая заставляет меня передвинуться в кресле. Жжение щиплет мое запястье. Блядь. Я вздрагиваю, а Ло поворачивает шею, чтобы посмотреть на планшет.

— Говори, — призывает доктор Эванс.

Это гифка с девушкой без штанов (или нижнего белья) и полностью одетым парнем. Мы видим только нижнюю половину пары, но парень проводит рукой туда-сюда между ее ног.

— Моя фантазия? — спрашиваю я, желая избежать этой части.

— Да, что ты представляешь, когда смотришь на фото.

— Ло, — говорю я, — делает это со мной, а потом, может быть, он действительно засунет свои пальцы... внутрь.

Бзззз! Бззззз! Бзззз!

— Ублюдок, — ругаюсь я себе под нос и крепко закрываю глаза.

— Полегче, Оливер, — огрызается Ло.

— Найди другую, Лили.

Я пролистываю планшет и попадаю на фотографию смазанной маслом задницы девушки, но большие мужские руки массируют ее попу и даже приближаются все ближе и ближе к её клитору. Твою мать. Бззззз!

Удар не отбивает у меня желания представить, как Ло массирует меня таким образом. Может быть, он возьмёт какие-то идеи из этого сеанса на заметку. Может быть, это стоит боли.

Но когда доктор Эванс снова бьет меня током, все мои мысли превращаются в стыд. Наверное, я не должна этого хотеть. Доктор Эванс усиливает мои страхи, когда говорит: — Ты стараешься больше не быть девиантной. Это плохо.

Он бьёт меня током еще раз, и я вздрагиваю.

— Пойми, что мы пытаемся связать эти образы с негативным стимулом. Ты должна достичь точки, когда эти образы больше не будут тебя возбуждать. Мы выбьем током шлюху из тебя, так или иначе.