Золотая бабушка

Глава 4. В силе надежды нет, только в любви

Подъездные бабуськи надели свои лучшие кофточки в цветочек и, не жалея помад, разукрасили губы, которые уже лет десять как потеряли контур. Любовь Михална затянула волосы в узел, как обычно делала при торжественных выходах. Это было дело не из легких, бесноватый локон всегда стремился вылезти наружу и не дать старухе оставаться аккуратной, строгой и неприступной. Четверо подружек взялись под ручку и поплелись в сторону ДК. Правда, Любови Михалне не нравилось идти рядом с Марьей Петровной, та была тучной женщиной, которая ходила, раскачиваясь, и потела. Любое неловкое движение, и Марья Петровна снесла бы Любовь Михалну. По другую руку шла Елена. И она приятнее во всех отношениях, хотя от неё всё ещё несло жаренными семечками.

— В каком хоть жанре поёт ваш Рафаэль? — спросила Любовь Михална.

— Ах…в жанре, ласкающем женское сердце, — Нюра подняла глаза к небу.

Местный Дом культуры был самым обыкновенным Домом культуры в России. Некогда очень симпатичное здание обветшало и его попытались реконструировать. Но, естественно, ничего не получилось. Дело в том, что этакому усадебному дворцу не подходит кислотно-розовый цвет. Да и перекрашивать колонны в синий — тоже хреновая затея. Дырки закрыли плакатами, от лепнины просто избавились, положив мерзкий гипсокартон в крапинку. Пол не меняли, его вообще-то ещё при Сталине отделали, пусть остаётся. Я всё время удивляюсь, как в этих серых стенах вообще смогли прорасти таланты в детях? Впрочем, будь условия жизни в глубинке получше, может, и гениев в наше время родилось побольше. А это уже перенасыщение.

Бабульки прошли в зал и окунулись в мир своих: кругом были женщины, накрашенные слишком ярко и слепящие завивками. Пахло плохо — старухами, которые маскировали запах старого тела въедливыми духами. Больше всего Любовь Михалну пугал запах гниения плоти. Хотя она понимала, что это неизбежно. Только поэтому она особенно тщательно следила за гигиеной даже после смерти мужа: часто мылась, использовала всевозможные гели, крема, молочко для тела. На каждую погоду у неё было своё средство. Любовь Михална тщательно чистила зубы строго два раза в день. И когда стала понимать, что их уже не спасти — поставила себе новые, дорогущие… Большинство же старух не парилось на этот счёт. А чего им? Под венец же не идти. Они и в молодости сильно не заморачивались. Кое-как вышли замуж, кое-как родили и кое-как жили.

Подружки в толпе растерялись. Бабуси отдавливали друг другу ноги и ругались наперебой, уже никто не помнил, с чего началась потасовка, крики доносились со всех сторон. Такой обезьянник оскорблял гордопровинциальные чувства Любови Михалны, поэтому она старалась вообще ничего не отвечать на внезапные склоки и оскорбления. Получишь, даже если скажешь вежливое слово. Такое старух злило даже сильнее. А чё ты вежливая такая мимозина? Тут душно, тут грубят, тут топчутся — такая атмосфера, так что засунь подальше своё никому ненужное миролюбие.

Любовь Михална плюхнулась на своё сидение и тяжело вздохнула. Переднее кресло было совсем близко. Ноги не протянуть, а так сидеть уж точно часа полтора. Подушка жёсткая, спинка — не лучше. И цвет красный в разводах от пролитых напитков. Если у Рафаэля окажется не соловьиный голос, то старуха просто взорвется.

— Начинается! — захлопала в ладоши Марья Петровна, в зале настала гробовая тишина, бабки завороженно смотрели на сцену, ожидая кумира.

Честное слово, это место удивительным образом перевоплотилось! Вдруг все бабки очень помолодели до статуса девушек: их глаза заискрились, на губах заиграла блаженная улыбка, а руки по-девичьи прижались к коротко вздымающейся груди. Когда испарился последний след старухи, пихающей в маршрутке своим баулом всех подряд, на сцену вышел он.

Виновником бабуськиных грёз оказался мужчина лет 35 с кавказской харизмой, но не слишком яркой. Рафаэлем там пахло мало, а вот Рафиком, у которого Любовь Михална недавно покупала арбуз, несло. К слову, она любила Меладзе, старуха считала его настоящим мужчиной. Но он и выглядел статно, солидно. А у Рафика были худые, как спички, ноженьки, странная подростковая челка, осунувшееся лицо. Кто бы мог подумать, что из него выйдет певец.

Танцевал Рафик нелепо, но очень охотно, купаясь в восхищениях толпы, он пристукивал ногой и двигал рукой вверх, указывая на небо.

— А ты одна! В вершине моих грёз. Она! Достойна моих слёз…

Да, с текстами тоже были определенные сложности. Но остальным бабулькам нравилось. Они двигали задами под попсовые мотивчики, то и дело сталкиваясь друг с другом. Некоторые плакали и отправляли воздушные поцелуи на сцену. А Рафик замечал каждый посланный сладострастный луч: ловил и прижимал к груди. Может, именно этим он и растопил сердца местных жительниц? Что Меладзе? Вокруг него красоток тьма тьмущая, он простых старух не замечает, а ведь им тоже нужна любовь, они ведь женщины, хотя порой и сами забывают об этом.

Рафик молодец, нашёл свою нишу недолюбленных и недоласканных, приютил, обогрел и теперь получает с этого неплохой доход. Любовь Михална прикинула: билет на концерт исполнителя местного разлива стоит примерно 500–700 рублей. Но Рафик пользуется популярностью, поэтому может и 1000 брать. Посадочных мест пятьсот. Сейчас зал битком, вот и выходит не хитрая математика: 500 тысяч рублей за один концерт. И даже если сам ДК забирает половину, да пусть все 75 %, то всё равно остается 125 тысяч. А сколько таких несчастных бабок по всему региону? Хороший бизнес эта ваша музыка, так думала Любовь Михална.

Всеобщая эйфория её не захватила. Песни были отвратительные, с какой стороны не посмотри: в текстах куча смысловых ошибок, слова приторные и однообразные, мелодия одна напоминает другую, а все вместе напоминают миллион одинаковых популярных треков. Внешне Любови Михалне Рафик совсем не приглянулся. Совершенно никакой радости от этого дня. А ведь она с таким упоением ждала концерта. Старуху накрыло разочарование.

Единственным радостным моментом стало поведение бабулек, которые, забыв обо всех приличиях, вероломно лезли на сцену, тянули за рукава Рафика, кидали ему попеременно то лифчики, то панталоны. В них словно вселился бес молодости, а они, будучи подростками, сбежали со школы на рок-концерт. Только размер трусов неумолимо выдавал возраст. Одна из бабулек так допрыгалась, что для неё пришлось вызывать скорую, но даже лежа в кислородной маске, она продолжала дёргаться в такт музыке. Вот что значит преданность.

Любовь Михална не стала дожидаться конца этой странной оргии, она попрощалась с подругами, сославшись на плохое самочувствие. Впрочем, девчонки не обратили на неё никакого внимания. Только гардеробщицы удивились, что кто-то добровольно покидает великолепный концерт самого Рафаэля.

Старуха плелась по слабоосвещённому тротуару, она была подавлена и разбита. Ей хотелось оторваться и почувствовать вкус жизни, которого она не ощущала уже очень давно. После выхода на пенсию жизнь совсем осела. Любовь Михална так ждала этого мгновения, но оказалось, что без работы жизнь заполнилась тоской. Не то чтобы и раньше старуха не ощущала грусти и боли. Но всегда было так много дел, что на рефлексию не оставалось времени. Сейчас времени полно. Отдыхать уже не хочется, но делать больше нечего. Ты никому не нужен. Ты один во всём этом печальном мире.

Снова вспомнился покойный муж Сашка. Любовь Михална не могла выкинуть его из головы. Хотя прошло уже так много лет. Если бы он был жив, то, конечно, всё было бы веселее. Вдвоем сподручнее. Они бы вместе проводили досуг и придумывали себе занятие, поддерживали бы друг друга, да и просто… Любовь Михална очень давно не общалась качественно. Все разговоры на лавочке заводились только о какой-то пустой фигне. А с Сашкой они были на одной волне. «На кой ты оставил меня одну, прохвост?» — часто в сердцах говорила Любовь Михална.

Она могла бы выйти замуж снова, были даже предложения от мужчин помладше. Многие смотрели на неё восторженно ещё со времен работы. Суровая женщина-начальник, не лишенная обаяния, с подтянутым лицом (вновь спасибо матери за хорошие гены). Как только бывшие коллеги узнали, что Любовь Михална потеряла мужа, полились звонки и предложения. Ухажёры были настойчивы, и один раз женщина сдалась и сходила на свидание, но после послала всех к чертям.

Нет, свидание прошло приятно. С Петром Александровичем они были знакомы ещё со школы, потом стали коллегами и вместе прошли вверх по социальной лестнице — оба начальники, но в разных управлениях. Пётр был хорош. Строг к себе и окружающим, но добр с близкими. Вполне симпатичен, опрятен и с приятным запахом.

Немолодые голубки посидели в кафе, пообщались, а потом пошли гулять по парку. Любовь Михална показывала окрестности города. Пётр Александрович приехал из родных мест специально ради встречи с женщиной его мечты. Так он и сказал Любови Михалне, а она вся зардела. В общем, всё предвещало хорошее сотрудничество не только в работе, но и в семейной жизни. Но Любовь Михална струсила, увидев дома портрет Сашки с чёрной полосой. На фото он не осуждал её, а лукаво глядел исподлобья. Но в груди женщины забурлило чувство стыда. Это предательство! Нельзя так с Сашкой! Он был неидеальным, но хорошим. Лучшего мужа и не пожелаешь!

Хотя сама Любовь Михална понимала, что если бы умерла раньше Сашки, то тот точно бы женился, и это никак не обижало женщину. Но сама она не могла. Призрак мужа всё ещё ходил где-то рядом. Он был единственным светлым пятном в её непроглядно тёмной жизни. И вот так просто отказываться от него… Как можно?

Люба и Саша познакомились в Драмтеатре. Парень увидел грустную девушку, которая сидела одна и сосредоточено глядела на сцену, ждала, когда начнётся спектакль. Друзей у Любы не было. Она вернулась в родные края после учебы в Ленинграде уже как год, но новых знакомств не завязала, а старые друзья были потеряны навсегда. Но всего этого Саша, конечно, не знал, парень просто видел красивую и печальную девушку, которой нужна была приятная компания. Он подсел и завязал разговор, хотя Люба смотрела на него так, словно рядом низшее существо из низших существ. Но парень не обиделся: для него это был вызов. В итоге, Саша и Люба прожили вместе большую часть жизни. Саша победил.