Золотая бабушка

Поезд прогудел. Пора расставаться. Пашка затащил чемодан в вагон и вышел. Люба за ним не пошла. Они смотрели друг на друга через стекло до тех пор, пока поезд ни поехал. Казалось, они за всё время знакомства никогда так много не молчали, как сегодня.

Может, и стоило сейчас поговорить? Может, нужно было обсудить, поплакать, поругаться, чтобы не давить чувства в себе, а понять друг друга. Ах если бы Люба сказала о своих опасениях Пашке. Если бы она сказала, что не хочет терять его, но боится, что испортит ему всю жизнь, что он не схватится за шанс, который предоставила ему судьба, то вся карьера пойдёт насмарку. Если бы она заплакала, прижалась к груди и сказала, что мечтает всю жизнь провести рядом, но бросить мать в беде не позволяет совесть. Что было бы тогда?

А Пашка… Как бы сложилась их дальнейшая жизнь, если бы он открыл свои чувства? Никто не понимал его так хорошо, как Люба. И ни с кем ему не было так комфортно. Она не заставляла парня любить её сильнее, чем работу. Для Пашки это очень много значило. Он и не думал о том, что Люба переживает о нём. Переживает, что он откажется от предложения стажировки. Ему казалось, что Люба не хочет бороться, что ей проще всё закончить. Пашка её не винил. Будет лучше, если он сейчас отступится, чтобы не сделать жизнь Любы ещё невыносимее.

Поезд тронулся. У Пашки вскипело в груди, когда лицо Любочки пропало. Он побежал за вагоном, но не сумел его догнать. А она ехала вся бледная, прижимала руки к лицу и жадно вдыхала запах ромашкового мыла — единственное доказательство того, что её любовь не была сном. Скульптор существовал, он был рядом с ней. Но на этом всё. Люба решила всё бросить. Всё и навсегда. Это чёртово мыло, его рубашку, даже краски. Нет, она никогда в жизни больше не притронется ни к чему, что хоть чуточку будет напоминать ей о Скульпторе.

Это обещание она пронесёт через всю жизнь. Впрочем, прошло время и чувства поутихли. Так бывает со всем. Какими бы ни были сильными чувства — они стираются из памяти. Забывается голос, жесты, мимика, даже само лицо — от человека остается только мыльное пятно с примерными чертами. Также медленно забывался Пашка. Появились другие дела, другие заботы, другие цели. Но рисовать Люба не рисковала, словно это напомнило бы о чувствах. Тогда бы она поняла, что совершила большую ошибку