Холодный Лунный Смайлик (Сказка-нуар)

Мишка, до самых печенок заинтригованный беседой со Светкой-колдуньей, словно бы очнулся-спохватился, возвращаясь в насущный мир, в белый день с черными проблемами…

— А, да, точно. А чего? Ты думаешь, что все продолжится, как стемнеет? Но я ведь, типа, не фраер оказался, сама говоришь, что у меня аура сильная?.. Родные мои точно мертвы? Никак их не оживить? Правильно понимаю? Или… все-таки… хоть какой-нибудь шанс… пусть небольшой…

Девушка фыркнула, кивком подтвердив ответ, и сочла нужным пояснить, но как бы с легким оттенком нетерпения и снисходительности по отношению к Мишке:

— Всё так, увы: и силы в тебе есть, и ничего теперь вспять не развернуть. В принципе невозможно. Однако, несмотря на силу, ты — своею сутью внутренней — еще совсем даже необструганное полено, всего лишь будущий Буратино без папы Карло. Иными словами — ты пока никто, бутон цветка нераспустившийся, но, тем не менее, в конфликт с черной нечистью уже вступил по-взрослому, кого-то из них сокрушил… Помнишь, ты рассказывал, как в момент заманного предложения приголубил гантелею этого… рогатого нечистого, не к ночи будь помянут?.. Сам того не ведая, ты им как бы войну объявил, по типу мафиозной вендетты за невинно убиенных родственников — и они ту вендетту приняли, поскольку ты стал рогатого и остальных бить и огнем крушить! Предков теперь не оживишь, повторяю, сие бесповоротно. Все они более чем мертвы, они черные зомби и к твоим родным больше никакого отношения не имеют, ни аурой, ни мыслями, ни единой какой молекулой. Капец! Это элементарно, законы здесь общие для всех нас. И поскольку нечисть сия по данному воплощению — так себе… невысокая чернота, пусть и адовая, но без особой крутизны, то и действовать они могут в основном после захода солнца, в идеале — с полуночи, в остальное время они слабы, чаще совсем бессильны. Благо, дни сейчас летние, долгие, ночь без мрака… Если бы не тот рогатый в шерстяных подштанниках, то от зомбарей горелых я бы и своими силами тебя оградила… сумела бы отмазать, наверное… а так — нет. Он как бы с ними, он им силы придаст. Я и сама их всех, честно говоря, побаиваюсь и воевать не готова, ты уж извини. Но помочь — помогу, чем смогу.

— Угу, понял. Спасибо за сочувствие.

Мишка помрачнел и украдкой взглянул за окно: день как день, и солнце все еще высоко… расплакаться, что ли?.. Нет, лучше разреветься в голос. По-детски, по-женски!.. Заламывая бессильные руки!.. Нет, ну а все-таки — что делать-то? Сматываться — но это надо знать куда!?

— Жесть! Может, пора ноги в руки, а? Куда-нибудь подальше, на поезде?

— Не паникуй, Мишель, я как раз думаю!

— Рад за тебя, что думаешь, просто время идет.

— А ты не мешай! Ни самолетом, ни поездом, ни даже космическим кораблем тут не решишь, и паутину, что тебя с ними сцепила, расстоянием не порвешь, потому что ты сам ее… вызвал-соткал. Надо бы еще уразуметь — откуда в тебе аура такая взялась, у юноши сиволапого… ты уж прости за откровенность… Но это успеется… Вот что! Я придумала: надо срочно звонить дяде Вяче и тете Дусе! У меня есть дядя по матери, мамин старший брат, он из наших, но в отличие от нас с тобой — в большой силе. Тетя Дуся — его жена, почти не при делах, простая, но очень хорошая женщина. Во всяком случае, личной мощи у дяди Вячи вполне достаточно, дабы от кого угодно тебя защитить… на ближайшее время. А там видно будет. Короче говоря, я звоню?.. Ты — не против?

— Угу! Еще бы я был против!..

— Звоню. — Светка полезла в сумочку и стала возиться со смартфоном. — Вот ешкин кот… вне доступа сети… Еще разок…

Примерно, в течение получаса она безуспешно пыталась дозвониться до неведомых дядя Вячи и тети Дуси, Мишка терпеливо вздыхал и по миллиграмму выцеживал остывшие остатки 'белой ночи', воды, в третий уже раз налитой в кружку с одним и тем же пакетиком черного чая…

Вдруг Светка оглянулась на спящую подружку, кивнула ей, невнятно, словно про себя, пробормотав-протараторив какие-то странные слова, наверное, колдовские заклятия — Ирка тотчас села на кровати и зевнула.

— Ой, что-то я…

— Спи, спи, Ириша. Сбегай на коридор и опять спи, все в порядке.

Ирка, не говоря больше ни слова, послушно вышла за дверь и через несколько минут вернулась. Еще полминуты — и она уже снова на кровати: укрылась легкой накидкой и заснула.

— Вот ведь незадача! Мишель, я реально в шоке: ни до кого не дозвониться, ни до тетки, ни до дяди Вячи. Камлают они там, или просто уехали куда?.. Что делать-то?.. И ауру не потрогать, не потеребить, оба скрыли.

На Мишку в который уже раз за последние сутки накатила волна холодного отчаяния: никому-то он не нужен! Всем он в тягость — и отныне один на свете! А родичи убиты! Да, убиты! Пусть не сегодня это случилось, а, наверное, с месяц назад, и не Мишка тому виной… Какая… жесть! Жить не хочется! Да и зачем… кому нужна такая… И эта, Светка — не динамит ли она его, не опутала ли вновь заморочными чарами? Как-то странно — вдруг и не дозвониться ни до кого, когда позарез нужно…

— Э… э!.. Мишель! Ты чего в самом деле! Не надо подозревать и психовать, просто временные трудности. А вот депрессия на тебе — как раз морочная… отчасти! Ну, наполовину реальная, сам понимаешь отчего, не хочу озвучивать, раны твои бередить, а частью наведенная, с прошлой ночи еще, дабы снизить твою волю к сопротивлению!.. Ну-ка, не кисни, найдутся они… я про дядю с тетей… А пока — ну, я не знаю, ну, давай телек посмотрим?

— Телек!?? Света, уж ты сказала так сказала!.. Пойдем лучше на улицу? Что-то мне в четырех стенах душновато… Не дышать, а в другом смысле, сама понимаешь…

— Я очень хорошо тебя понимаю. Но мне сейчас лучше бы из дому не выходить… Я пока с тобою билась-мирилась — подустала слегка, а на мне еще Ирка висит, и небольшая разборка с нашим колледжским начальством предстоит где-то через час, на все нужны силы… ментальные… Знаешь такое слово?

— Знаю. И даже менталитет знаю. Тогда сиди себе, на доброе здоровье, отдыхай, а я пошел, спасибо за участие.

— Куда пошел?

— Не знаю. На кудыкину гору. Тебе какое дело? Светик, ты ведь… ты честно хотела помочь, и я тебе благодарен. Просто нет сил — сидеть и ждать хрен знает чего. Теперь сам помыкаюсь… Ну, все, ладно, тогда я пошел…

Мишка нерешительно двинулся к выходу, но Светка заступила ему путь и отогнала от двери: это ей легко удалось, Мишка почти не сопротивлялся. Да, ему, конечно же, и на улицу, на солнце, под открытое небо хочется, но ведь и Светка — тоже вроде как уже не совсем чужая… сочувствие проявила… вместе не так страшно… И все равно: раз уж решил — надо идти.

— Ну, хорошо, Миш, ладно, молчу, ты парень, ты сам себе голова. Хочешь — сходи пока погуляй, но… Позвони-ка мне живенько на трубку, чтобы твой номер у меня отпечатался, будем держать связь, а когда я отдохну, освобожусь от дел и выйду на дядю с тетей — сразу же тебя наберу, до вечера управимся, еще только четвертый час дня.

'Как четвертый??? — мысленно поразился Мишка, — и впрямь всего-то четвертый: пятнадцать ноль девять.'

— Ох, ни фига себе! Точно четвертый! А я думал уже, что дело к ночи. И вообще такое ощущение, что неделя прошла, не меньше! Давай, диктуй номер, или сама на мой позвонишь?

— Какая разница… Ок, звоню я, а ты диктуй номер и префикс… не, я лучше через восьмерку, я плюс не люблю набирать… Ты дышишь, Мишель, словно отдуваешься! Это у тебя реакция на прошлую ночь, устал ты крепко, Мишель, вымотался. О, глянь! У нас с тобою трубки одной модели, только у тебя черная, а у меня розовая! Это всего лишь совпадение, но хороший знак, добрый! Короче говоря, силы экономь, береги, а в драки и споры не ввязывайся, больше молчи, больше сидя передвигайся, то есть, на общественном транспорте, чтобы не на своих двоих, поменьше думай о прошлом, почаще глазей по сторонам, отвлекайся. Обязательно поешь. Ты где будешь гулять, в какую сторону идешь?

— Не знаю еще. Сяду в метро, доеду до центра, или на Звенигородской выйду, или на Владимирской… поброжу… Наоборот, я пешком хочу, в транспорте я не отдыхаю, только езжу из пункта 'а' в пункт 'б'.

— Тебе виднее, ок, тогда чао! — Девушка обвила Мишкину шею невесомыми руками, поцеловала в щечку, поправила ему воротник рубашки… — У тебя на кармане пятнышко. Деньги-то есть? Может, дать немножко?

— Вроде бы есть, не надо… — Мишка на всякий случай проверил, обстучал бедро. — На сегодня хватит, короче. Зайду только к себе, карточку возьму, переобуюсь — и поехал!

И они расстались, оба испытывая по этому поводу явственное сожаление. Светка подумала даже догнать Мишку, рядом с ним пойти, наплевав на все дела, но оглянулась на спящую Ирку и только вздохнула…

Выйти на станции Звенигородской и двинуться по Загородному проспекту — а почему бы и нет? А еще лучше свернуть куда-нибудь… что это за улица?.. — по Джамбула, там до Фонтанки и уже по набережной, к самой Неве. Мишка очень любил бродить вдоль Невы, особенно там, где она шире всего разлита между гранитными набережными… Там просторнее, там даже вечерами светло… Мишка вздрогнул, вспомнив, что рано или поздно придут вечер и ночь… И приведут с собою… лучше об этом не думать, прочь, на фиг! Мишка достал трубку — мало ли, пропустил звонок от Светы… пусто. Час — пятый.

Есть не хотелось, как ни странно, спать тоже — выспался слегка, одного часа вполне хватило. Кто такой этот Джамбул, чьим именем переулок назван? Мишка не знал, да знать сейчас не хотел, потом как-нибудь выяснит при удобном случае. Он вообще ничего в эти минуты не хотел, ни есть, ни пить, ни спать, ни плакать, ни в сети болтаться… Была бы Светик рядом — все как-то полегче, пообщались бы… Тем более, она крутая оказалась, колдунья… стройная такая… симпатичная. Мишка густо покраснел, пытаясь мысленно уверить себя, что это он просто смутился от стыда за свое нестойкое физико-математическое образование, которое, оказывается, не помешало ему поверить в чертей и в зомби с колдунами. И вообще, как бы она ему в бабушки годится! Но выглядит — конкретно, что называется. Хоть бы позвонила…

— Алё, Светик? Это я… ну, Миша из общаги… просто решил связь прове… что?.. А, ок, перезванивай… жду. Алё!? Да я и не скучаю, так, по улице иду… Что? Да ничего я не боюсь!.. Ну, конечно, времени еще полно! А… я тебя тоже, в обе щечки… угу, жду звонка твоего, короче.

На душе чуть полегчало на какие-то секунды, а потом опять маята сгустилась, сердце придавила. Мишка решился на мотовство, купил эскимо за пятьдесят рублей, вкусное оказалось, но съел — и тоже почти не помогло против отчаяния. Светка уверяет, что это чувство-грызунок — насланное отчасти, наколдованное, так сказать, подарочек, аванс от сил зла… Но от осознания этого не легче, все, что прошлой ночью случилось — реальность, голимая реальность. Куда теперь?.. Ах, вот кто такой Джамбул!..

К переулку Джамбула с четной стороны, с правого боку, если идти к Фонтанке, притусовался крохотный скверик на десяток деревьев, где весь центр скверика, и без того отнюдь не просторного, заняла выложенная камнем площадка; на той площадке, прямо из камня вверх, вырос четырехметровый бронзовый тюрк, в халате, бородатый, с круглой меховой шапкой на голове, со странною бас-гитарой в руках: всего лишь две струны вместо четырех. Да, точно: два колка, две струны… Прикольно!.. Мишка сообразил, что памятник этот — культурное наследие незапамятных советских времен, когда еще жил-процветал Советский Союз, очень и очень странное государство, если верить рассказам родителей… лучше не думать о них сейчас, лучше отвлечься… рыдания на потом!..