Холодный Лунный Смайлик (Сказка-нуар)

— Меня зовут Света, это Ира, Ирэн, а вас… тебя как звать?

— Миша… Михаил… Миша, короче…

— Мишель, мы с Иринкой торжественно приглашаем тебя к нам на чаепитие! Добром за добро, вот наш с Иркой девиз! Конфет у нас полно, заварка уже есть, а за остальным в магазин сбегаем, но это далеко и попозже. Четвертый пакетик для Вики, но она опаздывает, она из Парголово все едет и едет, все никак не доедет… Мы в 332 живем, в трехместке. Ну, что, пойдем к нам?

Мишка поразмыслил и опять кивнул.

— Ок, можно. Какая комната у вас — три-три-два? Щас поднимусь, только разберусь тут… Короче, минут через пять я у вас.

— Хорошо, ждем, не опаздывай, кипяток остынет!

Дверь закрылась. А ключи где? Ключи на месте, на гвоздике, можно взять с собой, а бабе Вале не сдавать, пока он будет у девчонок в гостях… Мишка переобулся в 'домашние' тапки на босу ногу, чтобы в гостях не разуваться, поправил покрывало на своей кровати, потом дернулся, было, разворачивать простыни и наволочки… А на фига, спрашивается!?.. Даже если вдруг что-то наклевываться начнет… Можно сказать, всю школярскую жизнь надеялся и ждал, но теперь ему не до приключений… то есть, абсолютно… Другое дело, что одному нет сил оставаться, страшно, тоскливо…

Мишка поднял левую руку и понюхал подмышку. Душ. Срочно. Шею, руки, ноги, все остальное. Одна минута на душ!

Происходящее действительно было похоже на воплощенную горячечную мечту недавних времен: симпатичные девчонки с третьего этажа, каникулы, в перспективе быстрые и медленные танцы… свободная комната на всю ночь… Да только не вовремя, вот в чем беда, потому что на сердце пепел и слезы. Будет суперкруто, в кавычках, если он придет к ним и разрыдается, весь в соплях… Мишка зачем-то поднял кверху ладони обеих рук и поболтал в воздухе двумя парами пальцев, обозначая кавычки… По логике вещей, надо бы не на третий этаж, а все-таки в ментовку бежать, как утром планировал, или прямиком в спецслужбы пожаловаться, типа настучать эфэсбэшникам на родаков-вурдалаков заранее, пока ночь не пришла… Но стремновато — повезут ведь на места, типа, как свидетеля, а то и подозреваемого… Вряд ли даже вооруженные спецназовцы справятся с вурдалаками… А пока сами не вляпаются — на слово не поверят. А когда вляпаются — жаловаться уже некому… Дилемма. Надо будет четко обмозговать, да, надо… но это он попозже.

Вместо одной минуты под душем он уложился в три, но зато грязь почти всю с себя смыл. А глаза-то на мокром месте… блестят… предательски…

Мишка протер носовым платком оба глаза, нос трогать не стал — пошмыгал всухую… Ладно, коли так, на третий — так на третий, есть еще время до вечера подумать. Зарядку с собой, к девицам, пусть пока трубка там заряжается…

В девчачьих комнатах всегда уютнее — тут к гадалке не ходи! Три-три-два — это прямехонько над Мишкиной 'три двойки', точно такое же расположение, справа от маленького холла, точно такая же планировка, один в один, зато у девчонок и коврики, и кружева на занавесках, и пушистики на полках, и постеры по стенам… фу, и тут этот Джастин Бибер!.. И Билли… как там ее… с синдромом чего-то там… В общем, гламурненько… и парфюмом давит отовсюду.

Как они втроем пили чай — Мишка особенно и не запомнил, а немного погодя встревожился от осознания этого эффекта… почему-то знакомого… словно уже где-то испытанного… где-то, где-то, где-то, где-то…

Ирка после первой чашки легла, не раздеваясь подремать к себе в койку… она вообще была молчалива… А Светик задушевно щебечет о чем-то таком, одна за троих…

— Ты, Миша, просто должен расслабиться, без упрямства, и сам, добровольно поделиться чуточкою своей силы… ты ведь очень сильный и добрый, правда ведь?.. Во-о-от, поделиться самой-самой крохотной толикой, во всем мире никто никогда и не заметит… Все равно ведь, Миша, человечки тратят свое время без пользы, почти все… сам же говорил, что горазд в игры играть…

Какой вкрадчивый голос у Светика… липкий такой… Платье короткое, да еще нога на ногу, а все равно как-то так мимо темы эти завлеканцы… Глаза светлые, ближе к синим, взгляд прямой, затягивающий… почему светлые?.. были же… Мишка попытался вспомнить фамилию девушки, с какого она отделения, на каком курсе колледжа… И не вспомнил. Старшекурсница, наверное. Нет, не будет он никого никуда впускать, тем более добровольно… Но он же впустил девиц к себе в гости, и все нормально… А теперь она просит, чтобы он… что-то такое разрешил… что-то такое… очень важное… стремное… это гораздо интимнее, чем приглашение в гости или даже секс…

— Стоп. Светик, а можно, я вклинюсь в наш диалог? Плесни-ка еще чайку, разморило конкретно. Прямо на старый пакетик лей, вторячка хватит. А Ирка чего спит посреди дня?

— Да пусть себе спит, устала, вот и спит. И ты отдохни, сил наберись. Расслабься, Миша, отдохни, приляг…

Мишка ненавидел слово 'расслабься', почему-то оно для него всегда ассоциировалось с анекдотами, с невозможностью контролировать поведение сфинктера и мочевого пузыря. Обычно он отвечал на предложение расслабиться мемом: 'а я и не напрягаюсь', но сейчас…

Мишка хотел было добавить что-то насчет остывшей воды в чайнике, но вместо этого брякнул вдруг:

— И вообще, Светик, ты мне вампира напоминаешь. Вся, такая, знаешь, такая вкрадчивая, и лексикон какой-то такой… Типа, нечисть. У тебя же черные были глаза, когда вы ко мне пришли?

— Какой такой лексикон?

— Ну, типа, как у Достоевского или Тургенева в старых книжках… Кто написал эту… как ее… Ы-ы-ой!..

Только что перед Мишкой стояла обыкновенная девчонка с чайником в руках… стройная, в меру симпатичная брюнеточка — и х-хоба!.. Куда что девалось!.. Глаза были светлые — опять стали темные, рот смешливый такой, губы мягкие — а вдруг оскал вместо улыбки!.. Пальцы протянула в Мишкину сторону — а оттуда искры, словно брызги… Мишка вскочил, понимая в панике, что эта самая преображенная Светик отчего-то взбесилась, и сейчас со всей злобы вот-вот ошпарит его несвежим кипятком! — Сонную одурь словно ветер в клочья разнес, а вместо нее в сердце намело целый сугроб ужаса!.. Вскочил — и хорошо бы в руку что потяжелее… но нет ничего, кроме пустой пластмассовой кружки!.. Мишка увидел увесистую деревянную швабру в углу, рванулся к ней, а Светка в этот же миг отбросила за спину, даже не глядя куда, чайник с кипятком, выставила перед собою растопыренные ладошки с пальцами, ставшими вдруг длинными и когтистыми, и прыгнула на Мишку, целясь когтями в лицо, в глаза!..

Мишка по молодости лет увлекался у-шу, кунфу, тайским боксом, карате, но годам к пятнадцати остыл, убедившись на практике, что в драках главное, помимо проворства — смелость и нахрап, и умение бить кулаком в морду противника, и ногами тоже можно… лишь бы точно и со всей силы… Но девчонка… ну как ее кулаками, да еще в фэйс!? Мишка увернулся с поклоном и дал Светику пендаля совсем в другую часть тела, противоположную лицу — тапок в одну сторону кувыркнулся, девчонка в другую!

Может быть, Мишке и не почудилось насчет искр из пальцев, может, Светка действительно девочка-экстрасенс или колдунья, но законы физики пока еще никто не отменял: Мишка вложился в свой пинок всю душу, а главное — массу тела, Светик же не только худенькая, но и ростом невеличка, где-то сто пятьдесят пять, сантиметров на двадцать ниже Мишки… Загромыхала вместе со стулом в проход между кроватями — а перед Мишкиным вычислительным центром в башке вспыхнула проблема немедленного выбора: добивать!? — или ноги в руки!?

Мишка бросился прочь от судьбы, вместо того чтобы лететь к ней навстречу: он в три прыжка добежал до оглушенной противницы-врагини и упал на нее, вцепившись своими руками в тонкие запястья, правою за правое, левою за левою. Светка распласталась по гладкому полу ничком от рухнувшей на нее тяжести, но — такая сильная оказалась! — уже начала, было, привставать на четвереньки, в партер… Мишка раздернул руки в стороны и впечатал ее обратно в паркет… надо же, ламинат! — а у них на втором этаже линолеум… да какая разница…

— А ну отпусти! — Это Светка взвизгнула тонким девичьим голосом и тут же зарычала чуть ли не басом, пытаясь повернуть к Мишке оскаленное лицо… Ощур такой… типа, конкретный, страшный… Тем не менее, Мишка не мог не отметить своим воспаленным, но все еще действующим сознанием, того факта, что человеческое лицо так и осталось человеческим лицом, юным девчачьим и все еще симпатичным… и губы накрашены помадой, а не вымазаны этой… ну… и зубы как зубы, не клыки! Мишка руки отпускать не захотел, это само собой… Побоялся, да и вообще… Наоборот: стукнул лбом в ее затылок, и Светка ойкнула совсем уже по-человечески, без рыка… Э, да она хнычет!

— Тихо лежи! Тихо, я сказал, если не хочешь, чтобы я тебе всю моську по паркету размазал!.. Кто тебя послал!? Ты кто!?

— Шпионы из 'Спектра', придурок! Пусти, перестань, ой, сейчас ведь руки сломаешь! Мишенька, ну отпусти, больно мне! Ну, пожалуйста!

Голос у Светки жалобный, испуганный… убедительный такой… мягкий и теплый… конечно страдальческий, больно же человеку… Ага, человеку! Именно вот таким текучим голосочком она его причаровывала, одурь наводила… как тогда… эти… дома вчера вечером…

— Засохла! Ни звука, я сказал, а то всю башку измолочу об пол! — Мишка для убедительности еще раз боднул Светкин затылок и та, осознав, что заморочная хитрость не удалась, рванулась всем телом, в попытке освободиться, взбрыкнула голыми ногами, но Мишка оказался сильнее и вдобавок был настороже. Еще разок ее по затылку, а руки на излом! Лопнула на полу стеклянная конфетница, сбитая со стола попавшим в нее 'снарядом' — босоножкой от Светкиной ноги, но вот ведь странность: Ирка, подельница Светкина, как лежала в мертвом сне, так и продолжала лежать на своей кровати с закрытыми глазами, в межгендерную драку не вмешиваясь… А он-то про нее забыл! Спиной к ней валялся! Может она тоже… типа жертвы, а вовсе не сообщница… Что делать-то?

— Еще раз повторяю, сучка вампирская, вот, в последний раз говорю! Лежи смирно, а то вообще мозги на фиг вышибу! Гадина! Ты у меня щас не то, что кровь сосать будешь…

Светка замерла, перестала биться под ним, и Мишка вдруг почувствовал ее, проникся потаенным до поры, а ныне пробудившимся чутьем, понял если не мысли, то эмоциональное Светкино состояние: она удивлена, и в то же время испугана! Только напугалась она раньше, еще когда Мишка, сам до смерти перетрусивший, напал на нее, а удивилась только что…

— Погоди! Мишка, или как там тебя… Погоди, ты меня спутал с какой-то другой! Ты не так меня понял, дурила!.. Пусти! Ну, отпусти же, я все объясню! Идиот, ты мне чуть руки не сломал!

— Ага, разбежался! Уже отпускаю и шею подставляю! Наивный в пим! Лоховик-профессионал! В Одессе мне его жевали! Это я, почтальон Печкин! Давай, объясняй лежа, пока не урыл на фиг!

Мишка кричал на Светку страшным голосом, нес какую-то пургу, сам весь по уши очумевший, с одной стороны понимая, что ситуация переменилась, и что какое-то непонятное преимущество (не считая физического превосходства) на его стороне, а с другой — не представляя, что теперь делать с этим преимуществом… вааще… как дальше поступать?.. Делать-то что? Не вечно же он так будет на ней валяться, руки выкручивать…