Экспертиза

Статья действительно была великолепная, Леха показал класс, чего нельзя сказать обо мне. Единственным слабым местом в предстоящем процессе реабилитации Сергея Михайловича, конечно же, как теперь выяснится, знатока истории, краеведа-энтузиаста, с детства занимавшегося изучением исторических и культурных памятников удаленных районов России и впитавшего в себя весь колорит исконной, неприукрашенной писарями и чиновниками культуры, остается вполне современное словосочетание «ГУ», которое, к великому моему сожалению на камнях в 17 веке никто не высекал.

4

Я перепробовал все возможные варианты напустить пыли и размазать тему, перевернуть смысл и вывернуть наизнанку содержание.

«Глубоко увлажняемый», – я вертел эту фразу справа налево и слева направо, переворачивал вверх ногами, раскладывал на слоги и морфемы. Пробовал вернуться к корням – к древнерусскому и старославянскому формату, используя исчезнувшие редуцированные «Ь» (ерь), «Ъ» (ер) и юс малый, выглядевший как буква «А», только с маленькой закорючкой между «ногами», как у пьяного матроса, вышедшего на палубу качающегося судна, и забывшего надеть штаны. Вариант «Гълубоко увълажьнА(я)iмый» в переводе на древнее звучание вообще выглядит ужасно с первых же фонем : «Голубоко уволаженяимый». Да, слово «Глубоко» в древнем варианте читалось как «Голубоко», только «о» в первом слоге было коротким и со временем становилось все короче и короче, пока не исчезло (редуцировалось) полностью. Придавать выражению дополнительный «голубой» смысл не входило в мои планы, вряд ли меня за это похвалили бы. «В лесу раздавался топор дровосека…», – проклятая считалка не покидала моей переполненной головы.

Кофе и чай в моих запасниках почти исчезли, заканчивался порошок в картридже принтера, кофеварка сломалась, сеть барахлила. Раб Серега перекочевал из кафедры в кабинет бухгалтера Зои Михайловны, где за бутерброды и женское внимание помогал подбивать финансовые отчеты, и захаживал ко мне только по звонку и с одобрения своей новой хозяйки. Не имея возможности бездельничать, отвлекаясь на чаепития и Интернет, я углубился в чтение натасканной Станиславом Тихоновичем литературы.

Изучая древние тексты, я сделал небольшое историческое открытие, точнее нашел материал для гипотезы, разъясняющей особенности феодальной раздробленности Древней Руси. Дело в том, что до петровских реформ числовые обозначения в текстах выглядели как определенные буквы, обозначенные сверху черточкой, скобкой или зигзагообразной кривой, именуемой титлом. Так, буква «Х» (хер) с титлом обозначала число «600». Ленивый писарь тверского князя, писал под диктовку своего господина грамоту о высылаемой дани Великому князю: «Княже, высылаю тебе шкур собольих «хер», гривен серебряных «хер», и кафтанов великое множество», при этом забыл расставить титло над буквами, обозначающими числа. Вполне вероятно, что при прочтении данной эпистолы, другой гениальный писарь так и озвучил Великому князю сие послание. Немудрено, что Тверское княжество, в конце концов, перестало существовать, а оставшиеся в живых родичи тверских князей сбежали в Литву. Кстати, сбежать в Литву – это очень неплохая мысль, если все пойдет совсем херово.

Я не историк, но я мог бы использовать эту находку где-то на стыке наук, где всякие научные черти и водятся в большом количестве, но, к сожалению, есть одна загвоздка – словарь, состряпанный Лехой и полковником, мог свести на нет открытую мною историческую правду. Пикироваться с заслуженными деятелями Географического общества мне как то не хотелось.

Я махнул рукой на историю языка и вернулся к семантике (смыслу). Что может быть глубоко увлажняемым? Почва, земля, грунт, – еще…, может одежда? Нет, не то.

Решение пришло внезапно, когда я уже совсем отчаялся. ОРК кроме прочего прислала мне расшифровку полной стенограммы того самого заседания, на котором СМС позволил себе непарламентские комментарии, из этих записей я понял, что обсуждался вопрос проведения в городе каких-то гей-мероприятий, типа парада или карнавала, посвященных открытию нового курортного сезона. Депутат, названный моим нанимателем «ГУ» (далее буду называть его «ГУД» – глубоко увлажняемый депутат). Настойчиво предлагал на местном уровне узаконить такие мероприятия, а «всякую десантуру, погранцов и прочих гомофобов» гнать половой тряпкой из городских парков и фонтанов. ГУД даже заявил, что он сам лично будет вычищать город от этих пьяных сборищ, если правоохранительные органы будут по-прежнему бездействовать. «…Дровосек топором отгонял гомосеков»,– почему-то опять вспомнил я.

Да, вот она зацепка, точка опоры, которая нужна, чтобы перевернуть, как говорил кто-то из древних, землю: тряпка, половая тряпка. Я уставился на Серафиму, почтившую, наконец-то, по просьбе Станислава Тихоновича нашу кафедру своим посещением и пытающуюся натянуть тяжелую мокрую тряпку на новенькую, недавно купленную изящную швабру, изготовленную из древесины какой-то ценной породы, может быть из дуба, или каштана. ГУД, в контексте дискуссии сам отвел себе роль половой тряпки, предназначенной для очистки городских улиц от воинствующей гомофобии. Я на миг представил себе, что Серафима натягивает на швабру депутата, и в момент, когда она решительно дернула тряпку вниз, даже вздрогнул всем телом.

Ну конечно же, СМС, называя своего соперника по дебатам глубоко увлажняемым, пытался как мог избежать оскорбительного выражения типа «мокрая половая тряпка»…

Я вежливо выставил Серафиму за дверь вместе с ее садо-мазо-инвентарем и набрал номер СМС. Идея понравилась Сергею Михайловичу и он предложил ее развивать, в очередной раз обещал содействие со стороны юристов.

Уже на следующее утро черновой вариант заключения был готов, теперь дело было за юристами, им следовало сформулировать вопросы для эксперта (то есть для меня) таким образом, чтобы мое уже готовое заключение выглядело логичным, полным и объективным.

5

На заседании суда я не присутствовал, СМС отправил меня вертолетом в охотничий приют высоко в горах, по официальной версии – поправлять пошатнувшееся здоровье, на самом деле, подальше от суда, чтобы не ляпнул чего лишнего или не раскололся «как пересохший Буратино» во время дачи показаний (экспертов, оказывается, тоже иногда допрашивают как свидетелей в суде).

Со слов Станислава Тихоновича, приехавшего в приют на вездеходе на два дня позже, все прошло блестяще, судья оказался сослуживцем Сергея Михайловича и тоже недолюбливал все эти парады и карнавалы вместе с их участниками и устроителями. Сторона истца потерпела полное фиаско, репутация СМС и его партии была восстановлена и очищена от наветов и несправедливых обвинений.

Еще через день в нашу горную обитель пожаловал и сам виновник торжества – Сергей Михайлович в окружении свиты из все той же Оксаны Рамильевны, оказавшейся его племянницей (дочерью старшей сестры), программиста Сереги, полковника, который действительно оказался очень интересным человеком, начитанным, разносторонне развитым, с великолепным чувством юмора в армейском, разумеется, его исполнении, а также Лехи, которого выдернули прямо из штаба, не дав даже переодеться в гражданское. Еще чуть позже вертолетом доставили нашего ректора и еще двух профессоров, один из которых курировал наши с Лехой диссертации.

Отмечали день рождения полковника, потом присвоение Лехе офицерского звания, потом защиту наших с Лехой диссертаций и научное признание трудов полковника и его команды, потом рождение племянника программиста Сереги и так до утра. Последнее, что я помню из этого застолья, что я произнес какой-то длинный тост, изобилующий теперь уже не матерными, а диалектическими терминами, говорил про какой-то «союз пера и топора», назвал Сергея Михайловича «Железным дровосеком» и предложил выпить за красивые глаза и ноги Оксаны Рамильевны.

К обеду следующего дня я проснулся уже кандидатом филологических наук и руководителем кафедры, так как Станислав Тихонович стал ректором, а ректора назначили руководить каким-то крутым научным проектом в Москве. Рядом со мною, мерно посапывая, спала крепким сном успешно практикующего юриста Оксана Рамильевна, как оказалось, это она дотащила меня до кровати и осталась присмотреть за мной до моего возвращения в трезвую реальность. Без очков и макияжа она оказалась довольно милой и симпатичной женщиной, совершенно не похожей на ту стерву, которую она изображала по долгу службы.

Через год мы уже жили вместе. Оксана не без помощи дяди возглавила юридическую службу городской администрации, сам же Сергей Михайлович стал главой, а точнее главарем этой самой администрации. Полковник ушел на пенсию и стал видным деятелем Географического общества, а вот Леха из армии уходить не стал, продолжил службу уже в качестве штабного офицера где-то на Дальнем Востоке, освоил специальность военного переводчика и всерьез занялся изучением тюркских диалектов.

Что случилось с оппонентом Сергея Михайловича – точно не известно. Говорят, он уехал за границу, кажется в Австрию, написал книгу об истории воинствующей гомофобии в России и даже номинировался с нею на Нобелевскую премию не то по литературе, не то по истории.

Эпилог

Сегодня ночью снова прошел вялый южный сентябрьский дождик, к полудню уступивший небо и землю озверевшему еще летнему солнцу. Невыносимая парилка – результат битвы двух непримиримых стихий, обволокла ни в чем не повинный беззащитный закованный в предательски теплопроводный асфальт город. Спасали кондиционеры, подаренные семь лет назад тогда еще институту (теперь-то мы Университет) депутатом-благотворителем глубоко уважаемым Сергеем Михайловичем, бывшим главой нашего замученного жарой и реформами курортного города. Сам Сергей Михайлович, «отпахав» тяжелую вахту на ответственном посту и «отхапав» не менее тяжелую часть бюджета расслабившегося в предвкушении долгожданного порядка и законности города, благополучно командировал себя за бугор на постоянное место жительства и заочно снял с себя бремя руководителя, став обычным рядовым плантатором на родине табака и кукурузы. Наверное, не совсем хорошо так отзываться о своем родственнике, хоть и дальнем, свояке, кажется, так ведь называют дядю жены, но он этого заслуживает. Благодаря его марш-броску за океан, я чуть не лишился поста ректора Университета, а Оксана вообще на время потеряла работу и вынуждена была создавать с нуля свою юридическую фирму, первым заказчиком которой, естественно, стал ее любимый заокеанский дядюшка. Слава Богу (или кому там молятся бывшие убежденные атеисты, вроде Сергея Михайловича) все обошлось. За былые заслуги СМС был прощен, от меня отстали, Оксана же получила огромную клиентуру из числа бывших и пока действующих чиновников разных уровней и рангов, попавших в жернова внезапно проснувшегося оголтелого правосудия. Освободившись от бесконечных проверок и подозрений, обозленный и агрессивный, я смог, наконец, закончить и с блеском защитить докторскую диссертацию на ранее не исследовавшуюся тему на стыке истории и лингвистики о влиянии правописания древних текстов на возникновение междоусобных конфликтов и иные процессы феодального дробления Древней Руси.