Жизнь и судьба инженера-строителя

В свободное от процедур время, обычно во второй половине дня и в воскресенье, я ходил собирать бруснику и клюкву; таёжная «плантация» находилась в полукилометре от санатория, и дело это было непростое; ягоды росли на топком месте и только на кочках, заросших травой; приходилось осторожно, чтобы не оступиться и не замочить обувь, перешагивать от кочки к кочке; чтобы хорошо стоять на подвижной кочке и наклоняться за ягодой, надо было всё время удерживать равновесие; ягод на кочке было всего несколько штук, поэтому сбор утомлял; в основном попадалась брусника, клюквы было совсем мало; но благодаря частым вылазкам, удалось собрать несколько литровых банок с ягодами, отвезти их в Братск, не забыв купить банку таёжного мёда.

Часто, стоя на балконе, я всматривался в таёжную даль, нравились деревья, расцвеченные осенними красками; однажды взгляд остановился на высоких зарослях конопли; заметил там чьё-то движение, из далека всё-таки сделал снимок. В Братске, проявив плёнку, я заметил в зарослях человека. Работники санатория мне рассказывали, что подростки ходят в заросли конопли, раздеваются догола и бегают там; затем щепочкой аккуратно счищают с тела пыльцу – наркотик готов; вот такое повальное бесплатное развлечение молодёжи!

Через несколько дней жители начали копать картошку на полях, расположенных недалеко от санатория; я решил посмотреть здешний урожай; смутил вид клубней: кожура была с трещинами, а в некоторых местах даже отстала; я поговорил с людьми, они, смеясь, сообщили: «эту картошку не надо варить, она уже сварена»; конечно, это был юмор, они объяснили мне: «летом прошли кислотные дожди, ветер принёс облака, насыщенные дымом с БРАЗа (фтористый водород и другие «прелести»), и вот уродилась такая картошка, которую есть нельзя». Я спросил, чем же питаться будете зимой, как жить, но ответа не получил; на следующий день увидел ещё не выкопанные кусты, люди прекратили бесполезное занятие. Позже в Братске узнал, что снабженцы из Усть-Кута обратились ко всем районам Иркутской область с просьбой продать картофель; такая вот экология.

Прогуливаясь по окрестностям, однажды увидел установленные недавно добротные поминальные чёрного цвета кресты; ведь эти края в недалёкие времена были местом ссылки, да и лагерей ГУЛАГа было много; не успевали хоронить несчастных, просто зарывали в землю. Позже, на Соловках я видел такие же поминальные кресты в лесной чаще; но они там очень высокие и сделаны также, как и в Усть-Куте, из «вечной» лиственницы.

XXXVI

Осваивая в научных целях Приморье и бывая во Владивостоке, я неоднократно слышал о том, что в 25км от города находится старейший на Дальнем Востоке санаторий «Сад-город», который славится своей целебной грязью и прекрасным расположением в лесопарковой зоне на берегу Амурского залива; визитная карточка санатория – морские иловые грязи, добываемые в заливе Угловом. За много лет в «Сад-городе» накопили богатый опыт добычи и использования этого природного средства; морские илы, в которых присутствует почти вся таблица Менделеева, по эффективности воздействия не имеет аналогов в мире; от своих дальневосточных друзей я знал, что в грязелечебнице санатория хорошо лечат суставы, позвоночник, а также применяют скипидарные ванны, массаж, гидромассаж, т.е. люди хорошо укрепляют нервную систему; достать путёвку было невозможно, и я вспомнил своего школьного друга Диму Марченко (о нём писал в главе «Школа»), живущего в Ленинграде и работавшего деканом в ЛПИ; рассказывая мне о своих студенческих годах, он упомянул, что его друг Храпатый, с которым Дима жил в одной комнате студенческого общежития, работает ректором ДПИ; я подумал, чем чёрт не шутит, и будучи в очередной командировке, посетил ректора, передал привет от Марченко, рассказал о нашей учёбе в Рубцовске (да и Дима много ему рассказывал об Алтае); ректор с большим вниманием слушал, вспоминая учёбу в ЛПИ; я сказал ему о проблеме с путёвкой и он тут же позвонил в санаторий главврачу, договорился о предоставлении мне путёвки в порядке исключения. Во второй половине июля я взял отпуск, вылетел во Владивосток и на электричке прибыл в Сад-город. Главврач устроила меня в двухместный номер отдельного небольшого и хорошо благоустроенного корпуса «Полянка»; несмотря на то; что санаторий действует с 1920-х годов, т.е. около 70 лет, все сооружения выглядят прекрасно: построены современные жилые и лечебные корпуса, территория хорошо ухожена, везде цветочные клумбы и тенистые аллеи, чистые дорожки, но главное – доброжелательность персонала; в парке санатория располагалась столовая с большим обеденным светлым залом; на столах белые скатерти и обязательно свежие цветы; официантки вежливо обслуживали, питание было на хорошем уровне; в красивой обстановке приятно было находиться и общаться с соседями по столику.

Я начал принимать разные процедуры, а после обеда и по выходным дням ходил с соседом, симпатичным мужчиной из Комсомольска-на-Амуре, загорать на пляж, который был оборудован лежаками и зонтиками; располагался он на берегу залива Углового, в котором на противоположной от пляжа стороне была плавучая установка по добыче лечебной грязи со дна моря; вода в заливе чистая, но почему-то никто не купался, хотя стояли очень жаркие дни; нам объяснили: в воде обитает маленькая, размером 10см, ядовитая и агрессивная рыбка, укус которой может быть смертельным; рассказали, что две недели назад произошла трагедия: девочка пяти лет, пока отец отвлёкся, зашла в воду по колено и её укусил этот хищник; ребёнок заплакал, отец, зная о яде, понёс дочку к врачам, которые хотя и обработали ранку, но велели быстро ехать во Владивосток; электрички долго не было, и как позже рассказала сопровождающая их медсестра, девочка умерла на руках отца не доезжая до города; выслушав этот печальный рассказ, нам и другим отдыхающим захотелось увидеть этого зверя; на следующий день один мужчина выловил его ведром, перелил вместе с водой в стеклянный трёхлитровый баллон, чтобы можно было хорошо видеть зверька, название которого я не запомнил; он стал метаться и яростно кусать тонкий прутик, опущенный в баллон – неприятное зрелище. Однажды мы увидели, как одна женщина, вероятно, изнывающая от жары, быстро зашла в воду по пояс, стала обмываться и при этом топтаться на месте, создавая брызги вокруг себя; выйдя на берег, она объяснила нам, что если в воде двигаться, то рыбка не сможет приблизиться и укусить; действительно, двое мужчин с разбега смело вбежали в воду, поплавали и быстро выскочили на берег; стояла несносная жара и мы тоже решили испытать судьбу – бросились в воду, проплыли круг, затем выскочили на берег; всё обошлось, но в последующие дни экспериментов мы уже не решались делать; брали лодку напрокат и катались по этой небольшой акватории, обрызгивая друг друга, и даже выплывали далеко в Амурский залив, минуя разделительную дамбу.

Подошла моя очередь принимать целебную грязь, которая по эффективности не имеет аналогов в мире; мужское отделение грязелечебницы представляло собой довольно большую комнату с четырьмя лежанками; у задней стены были открытые душевые кабинки; сотрудница велела мне раздеться и в совершенно голом виде лечь на спину; она стала заливать тело полностью, от шеи до пят, густой чёрной грязью из шланга; когда я весь покрылся тёплой грязью, она завернула меня в тонкий зелёного цвета брезент, и определённое время я лежал и прел; грязь все пациенты смывали под душем, помогая друг другу очистить спины; эта лечебная процедура вместе со скипидарными ваннами (принимал я процедуры поочерёдно через день) была настолько эффективной, что я на несколько лет забыл о болях в коленях и пояснице.

Иногда нам удавалось в жаркие выходные дни втиснуться вместе с сотрудниками санатория в их служебный автобус и поехать на дальний песчаный пляж Амурского залива; туда в погожие дни приезжали многие жители Владивостока; люди купались в чистой морской воде во время прилива, а затем во время отлива, когда дно обнажалось на сотни метров, все отдыхали на прекрасном мелком песке, загорали и даже дремали; однажды, накупавшись и наигравшись в волейбол, мы заснули и не слышали, как вода во время мощного прилива стала заливать пляж; проснулись от крика людей, которые, похватав вещи, бежали дальше от воды; нам не удалось спасти свои вещи и пришлось до отъезда сушить их на солнце; в автобус садились мокрыми, но не только мы были такими «пострадавшими».

XXXVII

Однажды в Братске разнёсся слух, что приехали ветераны футбольной сборной команды СССР, и на стадионе в Падуне состоится матч с местной командой; я сразу взял фотоаппарат и поехал на стадион, где уже шла разминка игроков; футболисты сборной страны были в красных майках с эмблемой «СССР» на груди; среди них сразу узнал центрального защитника и одного из лучших футболистов страны (1970 г.) Альберта Шестернёва; когда-то его монументальная фигура в штрафной наводила ужас на соперников; именно он был центром обороны сборной, ставшей в 1966 г. четвёртой командой мира и второй на Кубке Европы; он провёл за сборную 90 матчей, что было в течение 17 лет рекордом СССР; теперь был в годах, сильно располнел (это характерно для почти всех прежних чемпионов, которые после изнурительных силовых нагрузок на тренировках покидают спорт и, что естественно, набирают лишний вес); эта товарищеская встреча футболистов была не особенно интересной, но после финального свистка сотни болельщиков покинули трибуны, выбежали на поле поздравлять ветеранов; я делал снимки, а потом подошёл к легенде отечественного спорта, и попросил сфотографировать его на память, мои слайды получились удачными.

XXXVIII

Коль знаньем овладеть ты смог,

дари его другим;

Костру, что сам в душе зажёг,

не дай растаять в дым! (Джами).

Работая в 70-х годах в РИСИ, я часто бывал в Волгодонске, где начиналось строительство АЭС, и теперь в 1993г. полным ходом шло возведение первого энергоблока атомной станции; появилась возможность отправить студентов на эту стройку; я направил в трест двух студенток на практику, они работали дублёрами мастеров; приобрели опыт, на отлично защитили отчёты, а одна из них, Люда Кочан, даже нашла себе будущего мужа.

Все студенты-заочники на пятом курсе должны были определиться с темой дипломного проекта и подобрать себе руководителя в соответствии со своей специализацией (архитектура, конструкции или ТСП); приезжая на экзаменационные сессии и живя в общежитии, заочники узнавали всё о каждом преподавателе, его характере и требованиях к дипломнику; я имел репутацию строгого и неподкупного руководителя; заранее предупреждал студентов, которые желали, чтобы я был их руководителем во время дипломного проектирования, о том, что не допущу к защите без должных знаний и с халтурным дипломным проектом; но, с другой стороны, слабые студенты понимали, что если я их выпущу на защиту, провала не будет.

Был у нас заочник, работающий на БАМе каменщиком, рослый грузин Едварди Дидвани; очень слабый студент, которому, вероятно, посоветовали записаться ко мне, чтобы защита состоялась наверняка, и не была перенесена, не дай Бог, на следующий год. Кстати, о некоторых фамилиях наших студентов, ранее мне неизвестных: Ухомеладзе, Синебрюхова, Красноштановы – трое однофамильцев, Макинтош и др.