Жизнь и судьба инженера-строителя

XL

Однажды зимой я отправился в столицу Бурятии Улан-Удэ; работая на бетонных заводах, всегда сочетал полезное с приятным; в выходной день осматривал город и конечно «Голову Ленина», самую большую в мире, попавшую в список рекордов Гиннеса; посетил театр, где давали оперу «Красавица Ангара», насладился прекрасными голосами бурятских певцов, окончивших московское училище Гнесиных. Ужиная в кафе, с удовольствием ел вкусные манты. До сих пор очень сожалею, что из-за нехватки времени не удалось посетить Дацан, который расположен всего лишь в 20км от города. Значительно позже посетил Дацан в Китае.

XLI

Я знал, что стройиндустрия промышленного Комсомольска-на-Амуре хорошо развита и решил произвести разведку на предмет заключения хоздоговоров со строителями; в июле вылетел в Хабаровск и ночным поездом приехал в Комсомольск; начал знакомиться с бетонными заводами и условиями для нашей работы; на следующий день разыскал координаты Бориса Порошина, который работал начальником стройуправления, созвонился с ним и в воскресенье пришёл в гости; Борис и его жена Надя были рады моему появлению, во время обеда вспомнили Братск и нашу работу в СМУ ТЭЦ в 1960-е годы; угощали они меня красной рыбой, приготовленной в разных видах, а на десерт была дальневосточная брусника, собранная ими на сопках, расположенных вдоль дороги, проходящей к Советской Гавани; дальневосточная ягода значительно крупнее, чем в окрестностях Братска, очень сочная; Надя подавала её в глубокой тарелке, наполненной сладким брусничным соком – вот такой «суп»; все эти местные деликатесы хорошо шли под водку; Борис просил меня задержаться и съездить в тайгу за брусникой нового урожая, но, к сожалению, времени у меня не было;. После обеда попросил Бориса показать, где можно купить кету, чтобы привезти домой, он ответил, что это не проблема; однако ни в магазине «Океан», ни на рынке рыбы не было, хотя пару дней назад во время визита Горбачёва, всего было вдоволь: кета, горбуша, икра, крабы; после отъезда генсека всё исчезло, продолжалась обычная жизнь народа. Мы подошли к реке и в доме одного рыбака выпросили большую рыбину для меня; Борис объяснил, что путина ещё не началась, а в сентябре рыбы будет полно.

Приехав в Братск, рассказал Ю.П. о перспективах нашей работы; мы, не медля, в середине сентября поспешили в Комсомольск вместе; в Хабаровске у нас было свободное время до вечернего поезда; отправились на высокий берег Амура, где перед самым обрывом находилось стилизованное деревянное кафе, решили подкрепиться; здесь впервые узнали значение слова канапе, когда нам подали к кофе «микроскопические» печенье и пирожные. Утром прибыли в Комсомольск, первым делом зашли в городское кафе позавтракать; сняв плащи, сели за столик, я обратил внимание на красивую кожаную барсетку Ю. П. (тогда была мода у новых русских), он носил её на кисти руки; объяснил мне, что в ней удобно хранить документы и деньги; снял барсетку и положил на свободный стул; я посоветовал ему быть осторожным с ворьём, а также, случайно нигде её не забывать; мы хорошо подкрепились, я заплатил за двоих, сказав, что позже рассчитаемся, и мы покинули кафе; возле автобусной остановки Ю.П. обнаружил, что забыл барсетку в кафе, мы быстро вернулись; на стуле её уже не было, персонал заявил, что ничего не видел и не знает; ЮП, естественно, сильно расстроился, ведь там был паспорт, командировочное удостоверение, часть денег и обратный авиабилет до Братска; я посоветовал идти в милицию и подать заявление о краже; мы шли молча, как вдруг ЮП сказал мне, что это случилось из-за того, что я накаркал, говоря в кафе о барсетке; мне это заявление очень не понравилось, но я промолчал, понимая его расстройство; в милиции он указал в заявлении, что в кафе похитили барсетку с документами и деньгами, попросил, чтобы выдали справку взамен паспорта; однако выдавать её можно было только после того, как Братск подтвердит паспортные данные; ЮП отправил жене телеграмму, чтобы срочно выслала деньги. Эта история была для меня первой зарубкой в наших отношениях, зарубкой, о которой не забыл; я знал цену своего товарища по работе, уважал его, но несколько подобных случаев не мог простить ему; они у меня остались в душе, как зазубрины.

Мы договорились, что ЮП в стройтресте заключит договор по внедрению химдобавок в бетоны, а я отправлюсь на Ракете вниз по Амуру за рыбой и икрой; предварительно купил несколько бутылок водки для обмена; путь неблизкий, плыли около двух часов, у пассажиров узнал возле какой деревни лучше мне выйти; они сообщили также, что в это время рыбнадзор свирепствует, отнимает рыбу и икру, и надо быть осторожным; на остановке я поднялся с причала в деревню, стал спрашивать хозяев домов, где можно купить рыбу, но люди опасались, отвечали неохотно и я чуть было не отчаялся; наконец один мужчина указал на дом рыбака; я открыл калитку, зашёл во двор и увидел хозяина, мужчину примерно пятидесяти лет, который совершенно безбоязненно, сидя на низкой скамеечке, потрошил свежую кету, отрезал головы и вынимал тузлук с икрой; всё это укладывал в три разных эмалированных таза, которые были измазаны обильной рыбьей кровью – зрелище! Я поздоровался и спросил, можно ли купить рыбу, не забыв сказать о водке; хозяин повёл меня в сарай, я выбрал две больших малосольных рыбины; икру обменял на водку, которой никогда не было в деревенском магазине; одна двухлитровая банка с икрой шла за бутылку водки; когда сделка состоялась, с тяжёлой сумкой я отправился к причалу; там узнал, что до вечера никакого транспорта не будет; что поделаешь, сел на камень у воды и стал ждать; противоположный берег Амура представлял собой большую необитаемую рощу, за которой виднелись сопки; в этом месте ширина реки составляла около километра; через некоторое время далеко в небе над рекой увидел чёрную точку, которая быстро приближалась – это оказался реактивный истребитель; он летел низко над широкой рекой с огромной скоростью, да так низко над водой, что она «кипела» и бурлила; мужчина, сидевший рядом со мной, быстро вытащил из воды удочку, объяснил мне, что рыбачить уже бесполезно, поскольку во время полётов рыба уходит на глубину. Теперь я стал с интересом наблюдать за испытательными полётами новейших военных самолётов, выпускаемых авиазаводом им. Гагарина: очередная машина проносилась мимо нас при полной тишине; только через несколько секунд раздавался сильный грохот, свист – скорость была сверхзвуковая; я успевал рассмотреть эту экзотическую «птицу», дизайн которой был безупречен; вид её, бешенная скорость, «кипящая» вода в реке – всё это доставляло мне эстетическое удовольствие; самолёт, пролетая мимо нас, делал разворот в сторону сопок, проносился над ними и снова выходил к реке, чтобы ещё раз пролететь на максимальной скорости; полёты длились примерно полчаса и мой интерес был необычайным.

Однако в середине сентября, да ещё сидеть у воды было прохладно, а до вечера надо было ждать долго; я снова поднялся к деревне и попросился у хозяина погреться; в большой избе было натоплено, хозяева готовились обедать и настойчиво приглашали меня к столу; там на большой сковороде была жареная на сале картошка, а возле неё стояла суповая тарелка, полная красной икры; я положил к себе на тарелку картошки и немного икры, мы все выпили по рюмочке водки, а хозяин сказал, чтобы я не стеснялся, а черпал икру ложкой и ел; за разговором я поинтересовался, откуда они родом, оказалась, их родина Туапсе, в котором они давно не были; я рассказал о своём институтском друге теперь уже подполковнике Юрии Кувичко, который после отставки стал жить в Туапсе; подробно рассказал о городе, где недавно побывал с сыном; упомянул о посёлке Агой с хорошим пляжем; хозяева хорошо знали и помнили родные места; завязался интересный разговор, во время которого хозяин сообщил, что их сын работает рыбинспектором, поэтому рыба и икра всегда есть; я понял, что отцу плевать на все запреты; гостеприимные хозяева приглашали меня приезжать ещё; долго мы сидели за столом, пили чай с травами, меня не торопили, поскольку они знали о последнем рейсе Ракеты; я оставил им свои и Юры координаты, в Братске и Туапсе, немного погодя засобирался уходить; хозяин проводил меня до калитки, мы попрощались и я спустился к причалу; через полчаса прибыла последняя полная пассажиров Ракета. Когда она подходила к пристани в Комсомольске, люди заволновались, стали надевать свои тяжёлые рюкзаки, полные ясно чего; я не спешил, наблюдал: у трапа стояли несколько рыбинспекторов, которые изымали из рюкзаков рыбу и икру у пассажиров; подошла моя очередь выходить; я прошёл со своей сумкой свободно в тот момент, когда проверяющие были заняты одним из пассажиров, а возможно они пропустили меня, видя лишь сумку.

В гостинице узнал, что ЮП заключить договор не удалось, о своём разговоре с управляющим стройтреста он мне не рассказал; вообще-то, ЮП был слабым переговорщиком, а все договора в течение шести лет заключал я; по жизни ЮП был типичным научным работником, об этом свидетельствовала его биография; родился в Черемхово Иркутской области, после школы учился в МИСИ, там окончил очную аспирантуру, защитил диссертацию и стал работать в БИИ, дорос до завкафедрой, производственного опыта у него не было совсем. Поскольку дел больше не было, отправился в Братск, поделив с ЮП рыбу и икру; он стал дожидаться оформления личных документов вместо потерянных.

По пути домой, в Хабаровске у меня было время осмотреть город, а также посетить магазины; я купил местных кедровых орехов; кедровый орех корейский, распространенный лишь на Дальнем Востоке, он совсем не похож на наш сибирский, был крупный, трёхгранный, с большим зёрнышком. Увидел на прилавке гастронома отрезанный кусок огромной рыбы – это была незнакомая мне калуга; рассказывали, что её мясо очень вкусное, но цена была 12 рублей за килограмм – дорого и я не купил.

Теперь немного о примете времени: 7 мая 1985 г. вышло Постановление Совета Министров СССР о мерах по искоренению пьянства и алкоголизма; началась антиалкогольная кампания в стране: ужас, длиннющие очереди, стычки с милицией, старушки, сидя на ящиках возле магазинов, по вечерам продавали водку втихоря, народ рассказывал злые анекдоты, а «высокообразованным», имевшим высшее образование Горбачёву и Лигачёву, всё было нипочём; («жаден разум человеческий; он не может ни остановиться, ни пребывать в покое, а порывается всё дальше». Саади). Вот и здесь, проходя по улице, я заметил длинную очередь у винного магазина, растянувшуюся на целый квартал; мне не надо было покупать водку, но что-то сразу меня заинтересовало; остановился невдалеке и стал наблюдать; у дверей магазина, где начиналась очередь, дежурили два милиционера, следили за порядком и это было обычным делом; но когда из магазина вышел вероятно последний покупатель, милиционер стал отсчитывать ровно десять человек, разрешил им подняться на крыльцо и войти в магазин; остальную безропотно стоящую очередь он отодвинул метров на пять от крыльца; при этой позорной сцене что-то промелькнуло у меня в голове, но что? Я вспомнил Берёзовку 1959 года, когда после окончания работы в нашей производственной зоне охранники точно так же, как теперь в Хабаровске, отсчитывали шеренги зэков, стоящих долго на морозе перед воротами жилой зоны, пока пересчёт не будет окончен.