Жизнь и судьба инженера-строителя

При первой встрече с Дидвани я, как и всем другим моим дипломникам, объяснил, чтобы потом не обижались на меня: поблажек не будет, со слабыми знаниями и неполным проектом на защиту не выпущу; Дидвани взял на работе отпуск и выполнял дипломный проект в общежитии, а я обеспечил его всеми необходимыми пособиями и методическими указаниями; студенты рассказывали мне, что парень работает, не отвлекаясь, весь день и по вечерам, а когда что-то не получается, сильно расстраивается, плачет; зато в итоге он сдал госэкзамен на тройку, а дипломный проект защитил на четвёрку; на другой день я поздравил Едварди, пожелал успехов; он рассказал, что скоро окончит работу на БАМе и переедет в Грузию, чтобы трудиться в качестве инженера-строителя; пригласил меня к себе в Тбилиси, оставил координаты свои и родственников. Через два года мне сообщили его однокашники, что на БРАЗе при замене футеровки дымовой трубы с большой высоты сорвался и погиб рабочий Дидвани, родной брат Едварди, приехавший в Братск на заработки.

После вручения дипломов новоиспечённые инженеры организовали в гостинице «Турист» прощальный банкет, пригласили нескольких преподавателей; я каждому выпускнику приготовил памятку, в частности, там была цитата из Писарева: «Кто дорожит жизнью мысли, тот знает очень хорошо, что настоящее образование есть только самообразование, и что оно начинается только с той минуты, когда человек, распростившись со всеми школами, делается полным хозяином своего времени и своих занятий». Преподаватели желали всем успехов, но пожелания пожеланиями, а реальная действительность в 90-х годах была очень непростой; дело в том, что в период перестройки по известным экономическим причинам развалилась система распределения выпускников вузов на работу по предприятиям министерств и ведомств; особенно трудно было девушкам, число которых в учебной группе составляло до 80% всех выпускников (юношей забирали в армию); проектные институты сокращали даже специалистов, поскольку строительные организации не имели достаточных объёмов работ; я старался успокоить выпускников, приободрить, пообещать помощь через своих знакомых, дать им почувствовать, что в них нуждаются. Какая это была ложь! Бессмысленное утешение, но они улыбались, им становилось легче, у них появлялась надежда. После отшумевшего прощального банкета, студенты приходили ко мне и просили помочь устроиться куда-нибудь на работу, пришлось учить их «менеджменту», советовал им: в первую очередь надо написать о себе полное, хорошее резюме; не стесняясь перечислить свои успехи, и не только в учёбе, а также достижения в работе, спорте, перечислить заслуженные поощрения и пр.; назвать лучшие черты своего характера, отметить умение напряжённо трудиться, отсутствие лени и т.п.; затем указать свой телефон и адрес – всё это надо напечатать на отдельном листке, чтобы можно было легко читать работодателю; самое трудное, объяснял я, напроситься по телефону к генеральному директору фирмы на 10-минутную беседу в любое удобное для него время суток; но именно к первому лицу, а не к заму или начальнику отдела кадров; сделать это непросто, поскольку есть много препятствий (секретарь директора, его занятость и пр.); надо проявить изобретательность, настойчивость и добиться приёма; наконец, побеседовать: сначала дать руководителю прочесть резюме до конца, затем, сразу же, не давая ему вынести вердикт, сказать: «Я хочу у вас поработать бесплатно два месяца, не буду получать зарплату, а потом вы решите, брать меня на работу или нет». Я предупреждал, что в случае успешного разговора, надо будет, хоть и бесплатно, но работать на фирму не считаясь со временем, чтобы в итоге похвалил ваш начальник; он обязательно будет следить за вашей работой и передавать своё мнение генеральному директору. Некоторые толковые студенты, которые вняли такому совету, уже через 2-3 недели звонили мне и радостно сообщали, что их зачислили в штат. И вот пример: как-то зимой в центральном Братске захожу в троллейбус и вдруг слышу громкий голос, раздавшийся с передней площадки: «А.Б., здравствуйте, я уже работаю!» – это была та самая студентка, бой-девка, славная, которая вместе с Людой Кочан проходила практику в Волгодонске; мы вышли вместе на остановке, она сообщила, что нашла работу в плановом отделе ОКСа городского управления МВД; сказала, что у неё всё в порядке.

Плохое это было время для всех, в т.ч. для преподавателей, которым задерживали зарплату на четыре-пять месяцев; также страдали и студенты, особенно пятикурсники – горький, горький перестроечный опыт; потребовалось продолжительное время, чтобы молодым людям как-то прийти в себя. Это было время, полное сомнений, отчаяния и даже, иногда, гнева; тогда я думал, что каждый знал, что такое безысходность из-за невозможности найти работу. Из года в год студенты пополняли ряды строителей, по-разному складывалась их карьера. Я понял, что надо оказывать поддержку только тем студентам, которые действительно хотят учиться; такое решение принять было сложно, но оно необходимо.

Когда сейчас, 30 лет спустя, я пишу эти строки, нельзя сказать, что жизнь удалась – это далеко не так, но попытка была сделана. Я сумел добиться того, к чему стремился: строил, занимался наукой, преподавал, говорил правду студентам, что даже в ужасных условиях их работы, можно эти условия изменить.

XXXIX

Теперь хочу рассказать о научно-внедренческой работе, которую постоянно выполнял, совмещая с преподавательской деятельностью; познакомился с заведующим кафедрой ПСК (производство строительных конструкций) Карнауховым Юрием Павловичем, предложил свои услуги в хоздоговорной работе кафедры по новой для меня научной тематике; её основу составляло исследование и применение химической добавки омыленной карамели (ОК) в разного вида бетонах с целью экономии цемента, повышения морозостойкости ж/б конструкций и др. ОК являлась отходом одного из производств БЛПК в виде крупных коричневых кусков, которые надо было перемалывать в порошок, готовить концентрированный водный раствор и дозировать в бетонную смесь вместе с водой; исследования показали, что ОК является неплохим пластификатором, но главное, при её применении повышалось воздухововлечение бетонной смеси, т.е. это была хорошая воздухововлекающая добавка, позволяющая значительно повысить морозостойкость многих видов бетонов в соответствии с требованием ГОСТ. Основная трудность, помимо лабораторных исследований, заключалась в том, что ОК была новой добавкой, незнакомой строителям и пока не узаконенной Госстроем СССР.

Я ранее работал с тяжёлыми бетонами, но теперь пришлось заняться лёгкими, которые широко применяются в строительстве с использованием пористых заполнителей (керамзит и др.); до моего прихода в лабораторию широкого внедрения на производстве добавка ОК не имела, поэтому Ю.П. согласился принять меня на должность заведующего лабораторией, а сам остался в ней научным руководителем; у нас сложились нормальные деловые отношения; на нашей зарплате эти лабораторные назначения никак не отразилось, мы, как и все сотрудники, получали за работу по хоздоговорам 110 рублей в месяц; мой завкафедрой ТСП не возражал, что я веду научную работу на кафедре ПСК, с ним также взаимоотношения были хорошими; я вспоминал Векслера в РИСИ, который негодовал из-за того, что я сотрудничал по исследованию бетонов с «чужой» кафедрой вяжущих, даже уговорил проректора по науке запретить мне там работать (об этом я писал ранее).

Теперь финансовое положение нашей семьи ещё более укрепилось, я получал зарплату 558 рублей, плюс зарплата Гали в школе; это дало возможность позже помогать Кириллу, который переехал жить в Москву; мы стали держать в сберкассе деньги на чёрный день. Исследованием добавки ОК и внедрением на производстве я занимался с охотой, но приходилось часто ездить в командировки и работать на заводах ЖБИ по хоздоговорам; на учебном процессе моё отсутствие во время командировок отрицательно не отражалось: преподаватели проводили занятия в мои часы по расписанию, а когда я возвращался из командировки, они отдавали мне свои часы. В каждой командировке на бетонных заводах имелась возможность экспериментировать с химдобавкой ОК, проверяя результаты лабораторных исследований; когда мы всё обобщили, послали в Москву две заявки на изобретения и получили официальные авторские свидетельства, т.е. произошло признание нашей работы в научном мире; теперь не было формальных препятствий, чтобы использовать добавку ОК на предприятиях. Была ещё одна проблема: мы определяли количество вовлечённого воздуха в бетонную смесь примитивным прибором, но было известно, что в Рижском НИИ по стройматериалам создан современный прибор, продавался он за 160 рублей; решили купить два прибора и перечислили деньги, но как раз в это время в стране были разрешены свободные цены; когда я накануне отъезда в Ригу за прибором позвонил в НИИ, мне ответили, что прибор стоит 850 рублей и нам не удалось его приобрести.

В конце ноября я и Ю.П. вылетели в очередную командировку в Красноярск; из аэропорта Емельяново мы должны были добираться автобусом до ж/д вокзала, чтобы ночным поездом ехать в Шарыпово; очередь на остановке в аэропорту была огромная, автобуса долго не было, а температура снизилась до минус тридцати градусов; люди были в ботинках и сильно мёрзли, а таксисты брали бешенные деньги; при штурме первого автобуса, нам, стоящим в хвосте очереди, уехать не удалось; когда через полчаса подошёл второй автобус, нормальной очереди уже не было – только большая толпа страждущих; мы решили во чтобы то ни стала залезть и это удалось; автобус – вонючий от выхлопных газов потрёпанный Икарус – заполнили до отказа замёрзшими людьми и пока целый час ехали до города, все отогревались, в тёплом салоне стояла полная тишина; наш поезд уже стоял у платформы, зайдя в плацкартный вагон, мы сразу улеглись на вторые полки и заснули; среди ночи стали мёрзнуть, все пассажиры проснулись и проводник сказал, что отопление испортилось; пришлось надеть на себя все тёплые вещи, укрыться шубой и продолжить спать; к утру отопление заработало и мы, отогревшись спали очень крепко; проводник забыл разбудить нас на остановке, а т.к. стоянка была длительной, сквозь сон я услышал голоса людей и открыл глаза; уже светало, увидел, что вагон пустой; растолкал Ю.П., мы стали одеваться, а проводник, обходя вагон, сообщил, что через минуту поезд поедет до конечной станции; мы раздетые схватили свои вещи и пулей вылетели на платформу, поезд следом тронулся; мороз стоял крепкий, не стали мы одеваться, побежали в старинное деревянное здание вокзала, забитое приехавшими людьми, которые ожидали городского автобуса; нам сказали, что на улице минус сорок; а ведь мы не знали, что это не конечная станция и поезд идёт ещё сорок километров без остановок до Горячегорска; весь день там стоит и только к вечеру проезжает на ст. Шарыпово; вот, что значит не посмотреть карту.

На автобусе мы приехали в гостиницу строителей, позавтракали и пошли на бетонный завод, где помогли наладить дозаторы химдобавок, изготовили бетонные образцы-кубики с добавкой и контрольные без добавки, т.к. по результатам испытаний планировалось использовать такой бетон при сооружении многих объектов. Возвращаясь из командировки, я решил не ехать из Красноярска поездом в Братск, теряя почти сутки; по прибытии на ж/д вокзал, добрался на троллейбусе до старого городского аэропорта, чтобы оттуда улететь; мне повезло с билетом на рейс Новосибирск-Красноярск-Братск-Мирный, который выполнял самолёт АН-24; когда я вместе с другими пассажирами поднялся по лесенке и вошёл в салон самолёта, то поразился: весь проход был устлан покрышками для Жигулей (лётчики делали свой бизнес) и люди, шли по покрышкам, проваливались и пошатывались; чтобы не упасть, держались за спинки кресел; даже под каждое сидение были засунуты покрышки, а куда девать мои длинные ноги? Но это ещё не всё, главное впереди; когда все кое-как уселись, сильно перегруженный самолёт, ревя моторами, начал разгоняться, но никак не мог взлететь; и только в самом конце полосы чуть оторвался от земли и летел низко над крышами складов воинской части; высоту набирал самолёт очень медленно и пассажиры понимали о риске, сознавая свою беспомощность; но всё-таки мы, хотя и медленно, но долетели до Братска, в полночь приземлились; пассажиры, идя по покрышкам к выходу, чертыхались и недобрым словом поминали летунов-бизнесменов.