Ферма

— Предлагаешь глянуть? — Шест нездорово оживился.

— На чем-то же сука возмужала…

Над трупом, точно по команде развернулся коричневатый шарик гео. И следом, без промедления — две аквы. Крупные. Радующие глаз. Я несколько скомкано перезарядил АК. Взял с собой только один запасной магазин, только один… И стоп. Выпусти приклад, Джимми, соберись…

— У меня пузырьки заканчиваются, — огорченно протянул Шест.

Я осторожно двинулся по коридору. След привел к неприметной железной двери, вроде бытовки, где обслуживающий персонал отдыхал от дежурных улыбок. Таких дверей вдоль прохода еще пяток, но у порожка этой щедрые мазки крови… Замка не видно, ручка погнута. На толчки подергивания дверь не откликнулась. Уже интересней.

— Не стесняйся, — сделал приглашающий жест Шесту.

Он пнул. Даже завидую… Дверь вогнуло и с коротким металлическим лязгом откинуло. Запор присутствовал — кто-то закрылся изнутри. Напахнуло пропастиной… Жмур — у дальней стены, привалился в позе крайней усталости. Ноги разведены, голова свесилась, правая рука оторвана, а левая пристроилась между ног. Походу успел закрыться от тварей и преставился. Мужичок невзрачный, увидишь не запомнишь. Рядом рюкзак, перемазанный кровью… Я приблизился.

— Зона взяла, — хмуро сказал Шест, прицениваясь к поклаже мертвеца.

— Это да… — Я прочитал надпись, криво выведенную кровью между ног трупа. «Гони Валентина…». Последнее «а» смазано в посмертии.

— Охренеть. — Тощий выпучил глаза на содержимое рюкзака.

Консервы. Двадцать семь банок. Бельишко, полезная мелочевка не в счет. А вот каша с мясом… Двадцать семь экземпляров счастья. Согласен с Шестом — нам свезло. И такое везение надо бы унести по хорошему — без криков и надсадного напряжения, когда считаешь сантиметры до спасения… Что ж ты делаешь память, зачем сейчас? Я сосредоточился на полупустом объеме комнатенки — ничего интересного, могу еще прибрать швабру, но воздержусь. Простые действия, простые мысли… Вернулась концентрация и отголоски спокойствия.

— Зачетное место. — Шест радовался. — Но пора уходить, да?

— Бери груз. Медленно отходим.

Выдвинулись черепашьим ходом, скрадывая метры и грязь. Сперва из коридора, затем к лесенке на первый уровень, где немного подождали, слушая шорохи. На удивление тихо — сухие вроде как затаились, услышав рев альфы, и пока до скисших мозгов дойдет, что альфа свое отшумел… Спуститься успеем.

В портике выхода тощий застрял. Кучка древесины не вписалась в габариты… На перекомпоновку и проталкивание, под злобное шипение, ушло минут пять. А под открытым небом красота — горьковатый, но чистый воздух, если сравнивать с затхлостью центра. Познается в сравнении… Позади, среди зальных теней началось легкое шевеление, что-то упало, дробно скакнув по полу.

А мы немного ускорились. Дорога известна и открыта спорому шагу. Цели видно издалека, успеешь вздрогнуть пока не накинут. За домами разок прозвучали командные голоса, щелкнули несколько выстрелов… Очередной вопрос — как стыкуются команды на выходе? Делят сектора? Или всем посрать — кто успел, того и сливки. Предположил бы, что мелочь шастает бесконтрольно, разбираясь по факту, а вот серьезные команды, что идут за хорошей добычей, имеют договоренности. Сам бы так сделал… с адекватными конкурентами, разумеется.

Путь до лагеря показался короче. Проблем не случилось, зона отпустила. На подходах к периметру, едва занырнули в проход между пограничными домами, нас окликнули — над укреплениями по обе стороны ворот блеснуло оружие. И ведь не высовываются черти больше положенного — ровно тот минимум, в который трудно попасть. Ученые и опытные, как погляжу. Я вскинул руку:

— Дровишек заказывали?

— Джимми. — Рядом с часовым высунулась лысина Лузы. — А че черный?

— Так пачкаются.

За стенкой гоготнули. С тяжелым скрипом приоткрылась створка ворот, и мы неспешно зашли. Командир поста церемониться не стал, скакнул с помоста и махнул рукой — давайте за мной. По итогу попали в здание справа, где у двенадцатого сторожевого в нескольких объединённых помещениях раскинулась бытовушка. Луза уважительно посмотрел на объемы груза и показал небольшую поленницу у пристенка.

Делиться — не таиться, можно словить положительного. Кивнул тощему — выкладывай, но меру знай. Хотя в случае Шеста предупреждения излишни — пересчитает каждую доску, точно все полешки уже пронумеровал и оприходовал. Луза улыбнулся и катнул на ладони два блистера с био:

— Держи. Две по троечке. Считай, накинул за хорошую работу. С сухими столкнулись?

Вопрос, вижу, не праздный и не риторический. Мужику важно услышать нормальный ответ.

— Крепкие. Быстрые. Одна тварь вообще сущая мечта. — А почему бы не воспользоваться моментом. Я осторожно продолжил: — Раньше мы с таким дерзким сухостоем не сталкивались, чтобы прям отожранными отарами заходили. Максимум пару штук на замшелую группу, если понимаешь…

— Ферма. Привыкай, — ответ был скучным и ожидаемым. Луза углубился в собственные мысли, за которые я бы приплатил, чтоб услышать. Лысый неожиданно встряхнулся: — Зона богатая. Чтоб ты понимал, куда попал. А знаешь, что привлекают богатые зоны?

— Проблемы.

— Молодца… — Мужик усмехнулся. — Добычи в досталь, но и сухие не брезгуют. А к сухим еще всякой падали…

— Часом не про восходников сейчас?

И Луза замкнулся, точно раковину схлопнул. Зыркнул по сторонам в непонятной настороженности:

— Я тебя плохо знаю, — сказал он веско. — Смекаешь?

— Рано начал разговор. — Я улыбнулся, и фермерский чутка сдал назад. Потом мотнул головой и собрался. Крепенький экземпляр, не отнимешь. — Мы в расчете.

Шест уже сигналил обеими лапами о готовности схлынуть из очага законности и порядка. На выходе из комнаты я обернулся и спросил у вновь задумавшегося охранника:

— Не знаешь какую-нибудь Валентину, из местных? Предположительно охотник?

— Знавал одну. С Хмурым бегала. Сухие ее порвали и Хмурый сорвался… Пропал с месяц назад, пошел, говорят, за счастьем… Хер знает. А что?

— Имя слышал. Понравилось.

Я догнал Шеста и отбросил ненужную информацию. Зона прибрала, да… Тощий облегченно выдохнул — походу, уже готовился расстаться с консервами. Не волнуйся боец, я редко расстаюсь с хорошим, строго целевые расходы.

Пара поворотов у косых сарайчиков, треск настила под сапогами и мы почти у лагеря… Вот только народу там несколько больше, чем оставлял. Сидят мои бойцы в количестве трех, а рядом топчутся два мужика и престарелая дама. Но Крыса никого не режет, так что шансы есть…