Парусник в тумане

— Нарцисса, принеси вина и сыра.

— Мне нельзя, я еще должен вернуться на работу, — Скорпиус поспешно оборачивается к бабушке. — Если есть чай, я с радостью выпью.

Дед провожает ее холодным взглядом и садится за стол.

— Думаю, помочь тебе я ничем не могу. Лестрейндж, конечно, появился в мэноре не сам по себе, и выпустил его кто-то, желающий отомстить нашей семье. Но связано ли это с вашими убийствами? Может — да, а может — нет.

Скорпиус молча смотрит, как бабушка снимает с подноса чайник, голубые фарфоровые чашки с золотым ободком, блюдо с румяными тостами и блюдечко с джемом. Даже здесь, в темном старом доме, с людьми, которых он видит впервые, ему уютнее, чем с Розой, по которой он когда-то сходил с ума. А теперь? Что он теперь к ней чувствует?

Он резко качает головой, отгоняя назойливые мысли. Об этом и потом можно подумать, не сейчас.

— Как Драко? — бабушка нарушает повисшее молчание, придвигая ему чашку, полную крепкого чая.

— Отрезал себя от мира, замкнулся и, видимо, совсем не ест, — мрачно отзывается Скорпиус, сдерживая порыв подуть на напиток, и берет теплый тост. — И меня не слушается.

Бабушка с дедом переглядываются, и у обоих сразу поникают плечи. Скорпиус понимает: они думают, что это все из-за них, и частично это правда, но ведь и отец делал свой выбор сам. Или его насильно заставили стать Пожирателем смерти?

Они молча едят, уставившись каждый в свою чашку, а дед — в бокал с красным вином. Тихо, только поленья потрескивают в камине. Заметив время на каминных часах, Скорпиус залпом допивает обжигающий чай и встает.

— Спасибо за все, — говорит он тихо и переводит взгляд с бабушки на деда. — Я еще приду, если вы хотите.

Бабушка одобряюще кивает, и в ее водянистых глазах мелькает тепло. Но Скорпиус смотрит на деда. Тот сидит неподвижно, разглядывая его в ответ, и, когда Скорпиус уже отчаивается дождаться хоть слова, тонкие губы деда вытягиваются в слабую улыбку.

Попрощавшись, Скорпиус выходит на крыльцо и вынимает из кармана палочку. На склонах холма и дальше, в зеленой долине, растет вереск. Когда он зацветет — это будет одно из прекрасных мест Англии.

Скорпиус делает несколько шагов вниз от калитки и оборачивается на дом. Бабушка стоит у окна, подняв руку в знак прощания.

Скорпиус тепло машет ей в ответ.

Лили

Она отодвигает пустой бокал из-под имбирного лимонада — второй по счету — и расстроенно сворачивает салфетку жгутиком. Уже почти три, а Тедди так и не пришел, хотя сам пригласил ее на обед в Косом переулке, подальше от лондонской суеты. Лили пытается понять, какой цвет волос Тедди ей нравится больше всего: синий? Черный? К этим изменениям ей трудно привыкнуть, и она все еще не понимает, что чувствует. Желание близости и желание любить совсем разные, и она не хочет принимать одно за другое.

Лили оставляет на столике пять сиклей за лимонад и выходит в переулок. Сегодня среда, и народу почти нет. Она бродит по магазинчикам, рассматривая вещи, и уже собирается зайти во «Всевозможные волшебные вредилки», когда на плечо к ней садится коричневая сова.

Дрожащими пальцами, уже понимая, что сейчас прочтет, Лили разворачивает мятый пергамент.

«Кентербери, срочно».

Трансгрессировав, она пробивается через ограждение и подбегает к Джеймсу. Голова Альбуса маячит позади, но Тедди и Скорпиуса нигде не видно.

Не говоря ни слова, Джеймс отступает в сторону, показывая ей накрытое белой тканью тело.

— Аппарат с тобой?

Лили судорожно кивает, и тогда Джеймс приоткрывает ткань, показывая убитого. На теле снова нет ни царапины, и только на шее, под ухом, маячит знакомый символ.

— Сера, — шепчет Лили, настраивая объектив колдоаппарата. — Опять сера. Вначале была соль.

— Значит, ждать ртути? — понуро интересуется Джеймс, наблюдая за ее быстрыми движениями. — Я не знаю, как писать об этом отчет. Отец скоро устроит проверку, он всегда проверяет отдел раз в полгода, я не знаю, как смотреть ему в глаза, Лили.

— Разберемся, — она прячет аппарат в сумку. — Оставайся здесь и жди мракоборцев и Скорпиуса. Мы с Альбусом вернемся в твой кабинет и поставим еще одну точку, фотографии я тоже оставлю там. Может быть, тогда станет яснее, с чем мы имеем дело. И у тебя Дженкинс опять в мантии расхаживает.

Джеймс громко чертыхается и поворачивается к ней спиной, кивая Альбусу. Лили берет его за руку и через мгновение уже оказывается перед высоким зданием Министерства. Сейчас оно кажется еще страшнее и таинственнее, чем обычно, и они с Альбусом синхронно сглатывают.

— Как думаешь, полукровка? — Лили вспоминает мертвое мужское лицо и поеживается.

— Не знаю, — отзывается Альбус, протягивая палочку на проверку. — Вполне возможно. Мракоборцы уже работают над этим.

— А Тедди? — интересуется она, показав свою и следуя за братом по коридору. — Я не видела его там, на улице. Что-то случилось?

Альбус останавливается и шумно выдыхает — совсем как она сама, когда расстроена.

— Понимаешь, Лили… у мракоборцев тяжелая работа. Хуже только у невыразимцев. Преступники никуда не делись с падением Реддла. Кражи, обман, мелкое хулиганство — все это процветает, кроме того, сейчас мракоборческий отдел в особых случаях сотрудничает и с магглами. Мракоборцы не семейные люди. И не романтичные. Они, скорее, одиночки.

Лили недовольно хмурится.

— А как же папа?

— Папа — другое дело, — Альбус обнимает ее за плечи и ведет за собой. — Не сравнивай. И у папы мама есть. Понимаешь?

Лили отрицательно качает головой.

— К чему ты ведешь?

— Давай потом, ладно? — он отпирает кабинет Джеймса и быстро заходит внутрь, на ходу зажигая свет. — Какой адрес убийства?

— Кентербери, — Лили берет красный маркер и ставит на карте толстую точку. — Похоже на что-нибудь?

Альбус несколько минут молча поворачивает карту в разные стороны, но в итоге просто закрывает ладонями лицо.

— Черт, — говорит он с отчаянием, садясь на жесткий стул. — Придется рассказать отцу.

Стук в дверь заставляет их вздрогнуть, и в тусклом проеме возникает голова Скорпиуса. В его глазах, серых как утреннее небо, прячется грусть, и Лили сразу замечает ее.

— У меня есть версия, — Скорпиус быстро садится на краешек кушетки. Волосы его, обычно приглаженные, слегка взъерошены. — Когда на наш дом напал Лестрейндж, на нем был символ. Лестрейндж считался мертвым долгое время, и кожа у него была такая мертвенно-бледная, как у трупа. Он и был трупом — не живым человеком. Его кто-то послал. И я уверен, что это сделала Дельфи.

— На черта ей это нужно? — Альбус устало трет виски, уставившись в карту. — Да и можно ли что-то делать в Азкабане?

Скорпиус упрямо сжимает губы.

— Подумай сам. Она каким-то образом оживила Лестрейнджа, и сейчас она пытается оживить кого-то другого. Например, свою мать. Или отца. Я получил ответы от человека — в телах не хватает именно выжженных на коже элементов.

Альбус принимается нервно расхаживать по кабинету.

— Мы уже связывались с Дельфи однажды.

— Думаешь, я не помню?

— Я не хочу опять лезть к ней. Особенно в душу, если она у нее имеется.

Скорпиус приподнимает плечи.

— Предлагаю дождаться мракоборцев. Если это снова полукровка — то следующими под удар попадают чистокровные, Ал. И что случится, когда убьют их — никто не знает. Может, Темный лорд возродится. Это дело рук не простых убийц, которых Люпин ловит по подворотням. Это что-то сильное и серьезное.

Альбус останавливается посреди комнаты и снова поворачивает карту.

— Подождем пару дней и поделимся твоими мыслями с Тедди и Джеймсом. А пока подумаем, в какой символ могут соединяться эти чертовы точки.

Скорпиус

Он медленно поднимает руку вверх и давит пальцем на звонок. Наверное, он мог бы открыть дверь заклинанием, но предпочитает позвонить. Ему хочется, чтобы Розы не оказалось дома, чтобы он смог спокойно зайти и взять вещи, не чувствуя боль.

Но дверь открывается — и следом за ней его сердце сжимается в пульсирующий кровавый комок.

— Привет, — тихо говорит Роза, спокойно смотря на него. На ней знакомый фиолетовый халатик, а волосы убраны в высокий пучок.

— Привет, — эхом отзывается Скорпиус и делает шаг вперед. — Я пришел за вещами.

Роза подается вперед и обнимает его за шею, прижимаясь всем телом.

— Я скучала, — говорит она взволнованно. — Скорпиус, я действительно скучала. Я привыкла к тебе.

Он не обнимает ее в ответ, и его руки так и остаются веревками висеть по бокам.

— Привыкнешь к другому, — замечает он безжалостно. — А может, пожалеешь его. Видела, как на тебя Виктор смотрит?

Роза отчаянно трясет головой, обдавая его ароматом хризантем.

— Мне не нужен Виктор.

— Я тебе тоже не нужен, — с горечью замечает он, проходя мимо нее в гостиную. — Ничего страшного, Роза. Просто нам не суждено быть вместе. Так бывает.

Он берет со стола бумаги и кладет в сумку, потом достает из шкафа рубашки и два пиджака: серый и темно-синий. Пожалуй, больше ничего у него здесь нет. Разве что кружка, но такие мелочи забирать нелепо.

Роза всхлипывает за его спиной, и Скорпиус медлит, обводя гостиную глазами. Еще позавчера он был частью этого мира, а теперь — чужой. И почему он сразу не понял, что нельзя добиться любви человека, который тебя жалеет?

— Спасибо тебе за все, — он заставляет себя обернуться.

Роза стоит выпрямившись, закрывая лицо ладонями, и плечи ее дрожат. Скорпиус не знает, что ей сказать. И тогда он спрашивает:

— Ты меня любишь?

Она отрицательно качает головой.

— Ты снова свободна, Роза, — замечает он, и на языке от слов проступает горечь. — Тебе двадцать два, и ты свободна. Представляешь? Никаких просьб о тепле. О заботе. Забираю свои просьбы с собой.

— Перестань издеваться! — говорит она громко, яростно вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Я не понимаю, что случилось, Скорпиус. Ты был такой волшебный, а потом словно перевернулся с ног на голову.

— Знаешь, что убивает? Не ненависть. Равнодушие. Тебе плевать на меня. И все, что я пытался сделать для тебя, ты не замечала, — Скорпиус берет сумку и подходит к дверям. — Ты умница, Роза, правда. Но мы слишком разные. Помнишь, ты позавчера сказала: мне двадцать два, и вся жизнь впереди. Знаешь, я подумал: ты права. У меня тоже вся жизнь впереди, и я не хочу провести ее в попытке стать тем, кем не хочу ради того, кто меня не любит. Я просто ошибся: ты такая красивая, мудрая и амбициозная — и мне казалось, что за всем этим стоит еще и нежность, и любовь. Но за всем этим только пустота. Я придумал себе образ, я влюбился в пустоту. Так что не переживай, это не твоя вина.

— Так ты не обижаешься? — спрашивает она с надеждой и почему-то слабо улыбается. — Действительно не обижаешься?

— Нет.

— Тогда останемся друзьями? — она протягивает руку, мокрую от слез.

Скорпиус замирает — на мгновение — и медленно пожимает ее. Потом быстро шагает за порог.

Дверь за ним захлопывается, и Роза остается по другую ее сторону.

Лили

Рядом с одноэтажным черным домом — ни цветов, ни деревьев, только серые камни и мох. Лили несколько минут отчаянно барабанит кулаком по двери и, не дождавшись ответа, проходит в дом. Палочка в ее руке дрожит, и она тихо произносит: